Имперские войны - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/68
• Следующая

– Я говорил, что при нашей личной беседе он передал тебе привет. Наверное, хочет подвести тебя под монастырь. – Тон Клейтона был шутлив. А взгляд – нет. Взгляд был испытующим.

Как и первые четыре раза, когда он напоминал Гаю об этом эпизоде переговоров.

– Может быть, и хочет, – сказал Гай. – Даже наверняка. Мы никогда не были особенно близки.

Ни слова лжи. Только правда.

– Как ты относишься к тому, что твой брат стал императором? – еще раз попытал счастье Клейтон.

– На самом деле я до сих пор не могу в это поверить, сир, – сказал Гай. Клейтону нравилось, когда его называли «сиром».

– Ты сам мог бы оказаться на его месте. При других обстоятельствах.

– Я не любитель разговаривать на темы «что было бы, если бы…», сир, – сказал Гай. – Или мне стоит понимать ваш вопрос так, как будто вы сомневаетесь в моей верности?

– Если бы я сомневался в твоей верности, то не разговаривал бы с тобой один на один. Вообще бы с тобой не разговаривал. Сомневаюсь, что сейчас ты мог бы разговаривать, – сказал Клейтон. – Кстати, зачем ты пришел?

– Мои люди захватили еще одного имперского агента!

– На флоте или на одной из планет?

– На этот раз в открытом космосе. Он выдавал себя за космического туриста.

– Странно. Я ничего об этом не слышал.

– Это потому что мы хорошо работаем, – сказал Гай. – Парень путешествовал на роскошной яхте в компании нескольких порнозвезд. Но вместо комнаты для утех у него был оборудован узел связи, а на самой яхте установлены флотские системы сканирования пространства.

История была не из лучших, и при детальном рассмотрении от нее и камня на камне бы не оставили. Только Гай не собирался давать Клейтону или кому-либо еще достаточное количество времени.

– Почему о таких мелочах ты докладываешь мне лично? Или твои парни нашли на яхте что-то особенное?

– На яхте не нашли. Но сам шпион дал очень интересные показания.

– Он так быстро заговорил?

– Стоило только выдрать ему пару ногтей. Современные люди не выносят физической боли.

– В УИБ стали набирать всех подряд, – заметил Клейтон. – Вообще-то я подобных методов не одобряю, но… Что он сказал?

– Я думаю, надо собрать малый совет министров. Информация очень важна, и я не хотел бы повторять ее несколько раз. Решение надо будет принимать незамедлительно, сир, и…

– Созывать мне совет или не созывать, это уж я сам решу, – отрезал Клейтон. – Что сказал имперский шпион?

Старый параноик, подумал Гай. Ну не любит он делиться информацией, что ж тут поделаешь.

Легкий вариант не прошел.

Наживка была так себе. Неудивительно, что рыбка не клюнула.

Приступаем к выполнению плана «Б».

– Речь идет о перемещениях имперского флота? Они готовятся к штурму? – попытался угадать Клейтон, не вынеся даже секундной паузы, пока Гай принимал окончательное решение.

Гай выхватил «офицерский сороковой» и всадил Клейтону пулю в голову. Самозваный император даже удивиться такому повороту событий не успел.

Гай наклонился над телом мятежного адмирала, расстегнул его кобуру и взял табельное оружие покойного в левую руку, изготовившись к стрельбе «по-македонски». И сделал это чертовски вовремя.

Мгновением спустя двери кабинета распахнулись и через порог шагнули личные гвардейцы, отреагировавшие на звук выстрела.

Следует заметить, что «офицерские сороковые» и прочее ручное оружие существовали на флоте исключительно как дань традиции и в подавляющем большинстве случаев использовались для стрельбы по своим.

Абордаж в современном космическом бою – дело крайне редкое, поэтому сложно представить себе ситуацию, чтобы космонавт применил огнестрельное оружие по прямому назначению.

В теории «офицерский сороковой» также используется для расстрела военных, отказавшихся выполнить приказ офицера в условиях боя. Поэтому встроенным глушителем это оружие похвастаться не может.

Расстрел должен привлекать внимание и оказывать целебный эффект на заболевших трусостью или мятежными настроениями солдат.

Если бы Гай пришел к Клейтону с другим оружием, это вызвало бы подозрения. Его могли бы элементарно не допустить к адмиралу.

С «офицерским сороковым» его пропустили без проблем.

Зато теперь ему пришлось иметь дело с четырьмя профессионалами, имея под рукой не самое удобное для реального боя оружие.

На стороне Гая было только одно преимущество – он был готов к немедленной стрельбе. А телохранители – не были.

Двоих он снял первыми же выстрелами. Оставшиеся двое успели кувыркнуться по сторонам, расчехлить стволы и открыть ответный огонь.

Уже не из «офицерских сороковых».

Первая пуля вонзилась в стену у Гая над головой. Вторая угодила в левое плечо и заставила выронить один из пистолетов.

В современной имперской армии существует некий парадокс.

Бойцы спецназа имеют, как этого и требует формальная логика, подавляющее преимущество над представителями остальных родов войск в ближнем стрелковом и рукопашном бою.

Единственным исключением из этого правила являются пилоты. Конечно, они ничего не могут противопоставить тренированным глыбам мышц, когда дело доходит до рукопашной схватки. Но при кратковременном огневом контакте их меткость и феноменальная реакция, позволяющая управлять истребителем в условиях космического боя, дает им некоторое преимущество.

Для того чтобы стать спецназовцем, нужна мышечная масса и годы тренировок. А для того чтобы быть зачисленным в Летную академию, требуется талант.

Гай успел ответить ранившему его гвардейцу выстрелом в левый глаз, после чего рухнул на пол рядом с телом адмирала и притворился таким же мертвым. Эта уловка позволяла ему выиграть всего несколько секунд – скорее всего, оставшийся в живых гвардеец сделает контрольный выстрел в голову прежде, чем вызовет подкрепление или проверит состояние своих коллег. Это рефлекс.

Когда в зоне видимости Гая показалась гвардейская нога, граф Морган всадил в нее сразу три пули, после чего откатился в сторону, дождался падения тела и закончил начатое выстрелом в шею.

Поднявшись на четвереньки, Гай посмотрел на часы. До начала обещанного Хенком вещания оставалось около десяти минут.

Цейтнот.

Гай включил личный коммуникатор Клейтона и связался с контр-адмиралами ван Зандтом и Хаузером. Они занимали следующие строчки его списка и шли сразу после фамилии Клейтона. Всего в этом списке предназначенных к смерти командиров было восемь фамилий. Восемь человек, которых надо было убрать для наиболее безболезненного возврата Третьего флота создавшей его Империи.

Гай сомневался, что успеет убрать всех. Но без Клейтона эти люди ситуацию все равно не удержат. Просто восстановление статуса кво окажется более длительным и кровавым.

Гай вызвал обоих адмиралов в кабинет Клейтона, нaдеясь, что они прибудут сюда раньше, чем следующий отряд гвардейцев.

Командира десантных батальонов генерала Десмонда на МКК «Зевс» не оказалось. Это тоже неплохо.

Космическая крепость является ключом ко всему флоту. Если верх на ней возьмут лояльные Империи люди, судьба мятежа будет решена.

Гай проглотил две таблетки – обезболивающее и стимулятор. Держать пистолет левой рукой он уже не мог, а значит, его огневая мощь снизилась вдвое.

Быстрее, мысленно торопил он контр-адмиралов. Медленнее, заклинал он гвардейцев.

Еще чуть-чуть.

То ли мысли оказались материальными, то ли ему просто повезло. Первым к месту разборки успел контр-адмирал Хаузер всего с двумя бойцами охраны.

Мысля тактически, Гай сначала снял охрану двумя быстрыми и точными выстрелами, а третью пулю подарил контр-адмиралу, изумленно раскрывшему рот при виде этой бойни.

В кабинете Клейтона наличествовало уже восемь трупов.

Их стало десять, когда явились ван Зандт и его единственный телохранитель.

Разделавшись со всеми, Гай закрыл двери и забаррикадировал их массивным столом Клейтона. Конечно, против серьезного штурма это все равно бы не помогло, но Гай надеялся, что сейчас на станции возникнут более серьезные проблемы, чем поиски человека, убившего императора.

• Предыдущая
• 17/68
• Следующая