Все лики любви - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 1

• 1/51
• Следующая

Что она здесь делает?! Это безумие какое-то!

Ей казалось, что все вокруг нереально, взято из навязчивой дешевой фантастики, словно она провалилась в пространстве и времени, и нет хода назад. Словно она вынуждена проживать чью-то чужую жизнь в другом, далеком времени!

Ей сделалось вдруг по-настоящему страшно! Очень!

Она навалилась грудью на край окопа и смотрела, как бегут по полю, удаляясь и становясь все меньше и меньше, фигурки в зеленой разномастного оттенка форме – у кого-то темно-зеленая, новенькая до хруста, а на ком-то словно старая, цвета выцветшей горчицы – и некоторые из этих фигурок падают на землю и уже не поднимаются. Смотрела и вжималась телом и левой щекой в бруствер окопа при каждом взрыве, прикрывая голову ладонью поверх форменной пилотки со звездочкой и наливаясь внутри каким-то тяжелым страхом, которого никогда не испытывала.

Мама дорогая! Зачем, для чего она здесь?!

До нее доносились удаляющиеся крики «Ура-а-а!», заглушаемые безостановочными взрывами, и на какое-то мгновение ощущение провала во времени усилилось, и показалось, что она и на самом деле на той войне, и нет никакого выхода из нее, и все смертельно реально. Пришлось даже головой сильно потрясти, чтобы немедленно выскочить из этого ужасающего ощущения и напомнить себе, что все это понарошку. Ну, не совсем понарошку…

Ее бы сейчас сфотографировать в этой красочной позе с согнутыми коленками, отклячившую пятую точку и вжимающуюся грудью и щекой в окопную насыпь. Сфотографировать и поместить на предупреждающий плакат: «Люди, будьте бдительны – вот к чему приводит чрезмерное чувство благодарности!»

А куда деваться, ну не смогла она отказать Виктору Аркадьевичу!

И как откажешь, если он ее благодетель, учитель и наставник?

Он – гениальный хирург и ее непосредственный начальник, а она ему на самом деле ну очень многим обязана. Ну что делать, есть у него некий пунктик, увлечение всей жизни: с детства изучает Виктор Аркадьевич Васильев историю Великой Отечественной войны, известные и малоизвестные бои и сражения, людей того времени, оружие, события. И посвящает этому все свое свободное время, которого, надо отметить, у него совсем немного. На раскопки с поисковыми группами, правда, бог миловал, не ходил, это уж перебор для столь занятого человека, но вот в исторических реконструкциях сражений несколько раз участие принимал с большим душевным воодушевлением.

В этом году перед Днем Победы, в первых числах мая, намечалась самая масштабная реконструкция одного из сражений Великой Отечественной войны из всех, какие только проводились до сих пор! Не меньше пятисот участников, полная, выверенная историческая достоверность во всем: в вооружении, обмундировании, атрибутах, деталях и вещах того времени. Некоторые будут выступать в ролях реальных людей, тех, кто на самом деле принимал в этом сражении участие.

Специально проводилась огромная поисковая и подготовительная работа по изучению всех деталей того далекого сражения. Сделали сайт в Интернете, куда могли присылать воспоминания ветераны, и рекламу серьезную давали. Мероприятие финансировали и собирались снимать сразу несколько телевизионных каналов, и еще какие-то документалисты, немецкие в том числе, а также киношники – для художественного фильма про войну. Ну и другие спонсоры имелись. Словом, народу участвовало и работало над воплощением замысла несколько тысяч, настолько он разросся по мере подготовки и стал грандиозным.

Вера бы с удовольствием послушала об этом из уст Васильева – вот честное слово! – он умел красочно и хорошо говорить и так увлекался собственным рассказом, посверкивая глазами и жестикулируя, углублялся в интересные детали, что неизменно завораживал всех слушавших. Она бы и по телику посмотрела, что там наснимут, и видео в Инете в поддержку повествованию посмотрела – с большим чувством на теплом диванчике дома. Да только у провидения имелись свои расклады на этот счет.

Случилось так, что любимая жена и соратница Виктора Аркадьевича Елена Максимовна, которая мудро поддерживала и разделяла все увлечения мужа и ездила с ним на каждую реконструкцию, за несколько дней до мероприятия сломала ногу, ну буквально на ровном месте неудачно наступив на камень, и, понятное дело, принимать участие в этой постановке уже не могла.

Васильев ринулся искать ей замену, уговаривая женщин-коллег. Больничные дамы от перспективы изображать санинструктора ВОВ, ползать на брюхе по полю сражения, перевязывать «раненых» и исторически достоверно тягать их в окопы, не то что отказались, а категорически отказались, чуть ли не со справками доказывая, что не имеют такой физической возможности, и прятались от разъяренного Виктора Аркадьевича по углам.

Но у нас же есть Вера!

Она Васильеву отказать не могла, даже если б он предложил ей слетать на Луну или, скажем, на Марс какой, в качестве научного эксперимента, а вот спрятаться не успела – не шустра оказалась в этот раз. Была застукана и нежно уговорена:

– Верочка, я тебе три выходных дам! – начал со «взятки» Васильев. – Полтора дня на сражение, утром туда, на следующий день днем обратно, и еще полтора дня свободных. Выручай, Верунчик! – закончил он просьбой.

Без вариантов. Совсем ранним утром следующего дня, просто неприлично ранним: в пять утра, она досыпала на плече у Васильева, сидя в автобусе, увозившем их куда-то километров за двести от Москвы, и на каждой дорожной колдобине, сквозь дрему, вяло поругивала себя за нерасторопность в «прятках».

И вот теперь, на месте, прижимаясь к стенке настоящего окопа, трясется от совершенно непостижимого и непонятно откуда взявшегося страха.

Все это может показаться смешным и нелепым, но, черт побери, как же правдоподобно! Вот честное слово – до жути!

Та война, те эмоции, чувства, сила внутреннего напряжения так не соединялись с изнеженным, размякшим и разбалованным современным человеком, что не получалось даже представить его в тех обстоятельствах, в тех событиях, в ситуации тех жизненных выборов!

Вера думала, что ей, человеку нынешнего времени, не удается постичь разумом, как могли солдаты заставить себя подняться из окопов и шагнуть навстречу смерти! Такой очевидной и неизбежной, смрадно ухмыляющейся в лицо!

Как они себя пересиливали?! Сделать этот шаг значило сломать в себе самое главное человеческое чувство самосохранения! Здесь, в окопе, еще была жизнь и какое-то укрытие, пусть хлипкое и условное, но все же укрытие, а там, впереди – только смерть! Явная беспросветная – смерть! И они знали это, чувствовали всеми обострившимися инстинктами – и шагали вперед!

Как, каким усилием воли они выкидывали свои тела из окопов навстречу пулям и разрывам снарядов! Непостижимо! Этот каждодневный героизм поражал! Наверное, они были другими: сильней, что ли, чище, глубже…

И ладно, где-то можно допустить и понять этот подвиг, пусть и не до конца, а скорее чисто теоретически, понять мужчин, защищавших свою землю, семьи, дома, но девчонки-медсестрички?! Они-то как?!

Под пули и дождь осколков!

Вот, например, Вера сидит в окопе, вырытом в полный профиль, как называют это военные. Она точно знает, что все, что сейчас с ней происходит, не взаправду – и пули не свистят «у виска», потому что холостые патроны у всех, и снаряды не рвутся смертоносным железом, потому что все взрывы киношные, бутафорские, и у каждого участника есть карта, где отмечены места закладки снарядов и проходы между ними, и самолеты не бомбят, хоть и летают низенько и бросают какие-то болванки, которые жутко воют, и танки утробно бабахают холостыми… Знает, но ее все равно трясет от страха, холодным комом застрявшего где-то в животе, потому что эта реконструкция, чтоб ей пусто было, оказалась невероятно правдоподобна!

А самое поганое, что вот сейчас ей придется вылезать из окопа и бежать по полю, согнувшись в три погибели, в поисках «раненых». По плану, когда волна наступавших солдат ушла вперед на определенное расстояние, санинструкторы приступали к своей работе, все действия выверены детально по времени.

• 1/51
• Следующая