Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917 - Зимин Игорь Викторович - Страница 56

• Предыдущая
• 56/105
• Следующая

После смерти Николая I и начала царствования Александра II обер-гофмаршал Шувалов попытался изменить формат очень хлопотного в содержании и уходе Зимнего сада над Посольским подъездом. Надо признать, что у гоф-маршала за 10 лет «эксплуатации» Зимнего сада накопились серьезные аргументы. Главная его идея сводились к тому, чтобы устроить над Зимним садом антресоль для размещения там буфета. Буфет действительно требовался, поскольку во время парадных банкетов и балов «встречались большие неудобства». Неудобства были связаны с тем, что «по близости от означенных зал не имеется ни одного буфета так, что кухни, на 800 персон должны быть размещены на всех ведущих к залам лестницах и даже на парадной (имеется в виду Иорданской лестнице. – И.З.)», в результате чего от чада спиртовок «наполняется нечистотою Помпейская галерея и все залы, через которые проносят повара для разогревания кушанье, еще и то, что парадные покои наполняются поварами, мужиками и другими чернорабочими, коим вовсе бы не следовал быть на виду»[294].

Обер-гофмаршал Шувалов прямо оценивал огромный Зимний сад как «ненужный» и «неудобный» по следующим причинам: во-первых, «с тех пор как уничтожена в Мраморной зале средняя дверь для помещения в оной конного портрета Государя Императора Николая Павловича, зимний садик не может быть более виден из сей залы, и затем иллюминирование оного при больших ужинах или балах, дающихся в Гербовой зале, оказывается излишним»; во-вторых, «подобный же сад устраивается в настоящее время в Эрмитажном павильоне, куда можно перенести все растения нынешнего сада»; в-третьих, проектом перестройки сада «при жизни императора Николая Павловича» уже занимался граф Лев Алексеевич Перовский, представивший соответствующий проект; в-четвертых, «помянутый зимний садик весьма редко кем-либо посещается»[295].

Портрет графа П.А. Шувалова. 1825–1828 гг. ГРМ

Александр II не отверг этот проект, а запросил смету предполагаемых работ, которую ему и представили в январе 1856 г. Более того, к смете для усиления психологического давления на молодого императора прилагалась еще одна записка, в которой указывалось, что Зимний сад совершенно негоден и не требуется для Зимнего дворца: «1. Не имеет достаточного света для растений. 2. Слишком высок. 3. Сверху не получает вовсе света от солнечных лучей, так как скаты стеклянных крыш обращены на восток и запад, а нижняя сторона закрыта высоким парапетом и фонтаном. 4. Отопление крайне недостаточное и требует нового парового устройства в самой внутренности сада, посредством медных труб»[296].

Тем не менее Александр II не торопился принимать окончательное решение. Возможно, он не желал травмировать вдовствующую императрицу Александру Федоровну, которая считала садики Зимнего дворца «своими». На эти колебания царя указывают его резолюции. Так, в июне 1856 г. Александр II распорядился «зимний садик перестроить по представленному министром уделов фасаду». Затем в ноябре 1856 г. царь распорядился «вовсе отложить» уже утвержденную перестройку «зимнего садика, близ Помпейской галереи в Зимнем Дворце». А в январе 1857 г. вновь последовало «Высочайше повеление переделать зимний садик Зимнем Дворце, что над Посольским подъездом». В чем состояли переделки, из документов не просматривается, но «неудобный» и «невостребованный» Зимний сад над Посольским подъездом сохранялся вплоть до 1917 г.

Так или иначе, эти дворцовые зимние сады, очень дорогие в устройстве и капризные в содержании, являлись зримым символом богатства и роскоши их царственных владельцев. А сегодня мы можем констатировать, что зимние сады являлись и частью утраченного культурного пространства России XVIII – начала XX вв.

Б. Грин. Пожар в Зимнем дворце 17 декабря 1837 г. 1838 г.

Те, кто когда-либо пережил пожар своего дома, никогда этого не забудут. Не забудут и страшную силу стихии, не забудут и свое горе от потери дома. Все это пережили Николай I и Александра Федоровна, пережили их дети, пережили многочисленные насельники Зимнего дворца. Это была страшная ночь и страшная общая трагедия, поскольку это был не просто пожар – горел Дом Царя. Ночь с 17 на 18 декабря 1837 г. стала потрясением для очень многих. Уже потом пришло осознание того, что в огне пожара, продолжавшегося около 30 часов, погибли люди, что огонь унес дорогие вещи и начисто уничтожил исторические интерьеры, связанные со многими страницами национальной истории.

В залах, галереях и жилых комнатах Зимнего дворца не раз звучали голоса М.В. Ломоносова, А.Н. Радищева, Г.Р. Державина, Н.М. Карамзина, В.А. Жуковского, П.А. Румянцева, А.В. Суворова, М.И. Кутузова. Сюда приезжали запыленные курьеры с депешами о победах при Кагуле и Рымнике, о Бородинском сражении и об изгнании французов из России. Сюда же вечером 14 декабря 1825 г. приводили на допрос арестованных декабристов. Здесь в последний раз получал указания царя уезжавший в Персию посол А.С. Грибоедов, сюда на дворцовые приемы обязан был являться как камер-юнкер двора А.С. Пушкин.

Например, один из близких друзей А.С. Пушкина, А.И. Тургенев, так описывал в письме от 7 декабря 1836 г. свое посещение Зимнего дворца в день именин Николая I: «Я был во дворце с 10 часов до 3 ¹/₂ и был поражен великолепием двора, дворца и костюмами военных и дамских, нашел много апартаментов новых и в прекрасном вкусе отделанных. Пение в церкви восхитительное. Я не знал, слушать или смотреть на Пушкину и ей подобных. Но много ли их? Жена умного поэта и убранством затмевала других»[297]. Можно сказать с уверенностью, что и Пушкин был в этот день во дворце. По нормам этикета жена камер-юнкера не могла без него появиться в дворцовой церкви. И так, конечно, бывало не один раз. И вся эта память вещей и стен в одночасье была унесена страшным пожаром.

После пожара немедленно образовали представительную комиссию, задачей которой стало установление причин трагедии. В результате опроса свидетелей и осмотра места происшествия удалось установить ряд фактов. Так, еще за два дня до катастрофы из душника отопительной системы в Фельдмаршальском зале, близ выхода в Министерский коридор, периодически «слышали дымный запах», его наличие приписывали неисправности дымохода. Этот запах стал отчетливо ощущаться днем 17 декабря, затем он исчез и вновь появился лишь в начале восьмого часа вечера. Струйки дыма, показавшиеся вскоре из душника в зале и соседней Флигель-адъютантской комнате, встревожили дежурный персонал.

Прибывший наряд пожарной роты обследовал душник, чердак над ним и дымовую трубу на крыше, обильно залив все водой из брандспойтов. В это же время несколько пожарных спустились в подвал, где, казалось, они и обнаружили причину возникновения дыма. Душник в Фельдмаршальском зале, как и печь во Флигель-адъютантской комнате, по предположению пожарных офицеров, сообщался со стояком, в котором сходились несколько дымоходов, в том числе главный – от очага аптекарской лаборатории.

Дворцовая аптека помещалась на первом этаже северо-восточного ризалита, под Министерским коридором, а аптекарская лаборатория находилась еще ниже в подвале под Флигель-адъютантской лестницей. Здесь-то в кладке трубы, над аптекарским очагом, где варились лекарства, кто-то проделал отверстие, сквозь которое по окончании топки естественным образом вытягивало из помещения все тепло. Поэтому постоянно ночевавшие в аптекарской лаборатории «мужики-дровоносцы» плотно затыкали отверстие рогожей. Эту-то тлеющую дымящуюся рогожу извлекли из отверстия пожарники и залили водой. Но прошло лишь несколько минут, и дым вновь повалил в Фельдмаршальский зал. Когда пожарные начали вскрывать паркет близ душника, то при первом же ударе ломом на них рухнула ближайшая к Министерскому коридору фальшивая зеркальная дверь, а за нею вспыхнуло и разлилось на всю высоту открывшегося проема яркое пламя. Тотчас оно переметнулось вверх на хоры, а также охватило Петровский зал[298].

• Предыдущая
• 56/105
• Следующая