Спящий убийца - Кристи Агата - Страница 3

• Предыдущая
• 3/42
• Следующая

Он со вздохом поприветствовал ее:

– Похоже, вы хотите все сделать так, как было когда-то, в старые времена, мисс.

Он упрямо называл ее «мисс».

– В старые времена? Что вы имеете в виду?

Фостер копнул лопатой.

– Я обнаружил след старой дорожки. Видите, она шла как раз так, как вы теперь хотите, а потом здесь посадили кусты, и она заросла.

– И очень глупо сделали, – сказала Гвенда. – Надо, чтобы из окна гостиной открывалась перспектива, вид на газон и на море.

У Фостера было туманное представление о перспективе, но он все-таки осторожно и с неохотой согласился:

– Да, видите, я вовсе не хочу сказать, что так будет хуже… Откроется вид, и кусты не будут затенять гостиную. Хотя я никогда не видел такой могучей форзиции. Не то что сирень, саженцы стоят дорого, а та, что есть, слишком стара, чтобы ее пересаживать.

– О, я знаю. Но сирень намного, намного лучше форзиции.

– Ну, – Фостер поскреб затылок, – может, оно и так.

– Так будет хорошо, – уверенно заявила Гвенда. И неожиданно спросила: – Ведь Хенгрейвы жили здесь не так уж долго? А кто жил здесь до них?

– Хенгрейвы жили лет шесть или около того. Недолго. А до них? Сестры Элворси. Очень набожные люди. «Низкая церковь»[1]. Миссии к язычникам. Один раз черный священник останавливался у них. Четыре сестры и брат, который не очень-то часто наведывался к этим женщинам. А до них, дайте-ка вспомнить… Да, здесь жила миссис Файндисон… Из настоящих благородных. Это уж точно. Она жила здесь еще до моего рождения.

– И умерла здесь? – спросила Гвенда.

– Умерла в Египте или еще где-то. Но родственники привезли ее сюда. Похоронили в церковном дворе. Она-то и посадила эти магнолии и лабиурнамы. И вот эти питтоспоры. Очень любила кустарники. С тех пор не строили новых домов здесь на холмах, – продолжал Фостер. – Прямо-таки деревня. Даже кино нет. И новых магазинов тоже. А вот на набережной такой парад… – в его голосе слышалось неодобрительное отношение ко всяким переменам, свойственное пожилым людям.

– Перемены, – сказал он, фыркнув, – ничего, кроме перемен.

– Мне кажется, перемены неизбежны, – возразила Гвенда. – И уже сейчас многое изменилось к лучшему, разве не так?

– Так говорят. А я их что-то не заметил. Перемены!

Он указал жестом на живую изгородь из кустарника микрокапы слева от них, сквозь которую виднелось какое-то здание.

– Когда-то это была сельская больница. Хорошее место и удобное. Ее построили по тогдашним временам примерно в миле от города. Двадцать минут ходьбы – и вы попадаете к доктору в приемный день или добираетесь туда за три пенса на автобусе.

Он сделал еще один жест в сторону живой изгороди…

– А теперь там школа для девочек. Обосновалась в этом доме десять лет назад. Все время перемены. Теперь люди покупают дома, живут там десять или двенадцать лет, а потом уезжают. Не сидится на месте. Что в этом хорошего? Кто же станет толком заниматься садом, если не собирается поселиться навсегда?

Гвенда с любовью посмотрела на магнолию.

– Как миссис Файндисон, – сказала она.

– Ах, она была правильная женщина. Приехала сюда невестой, вот так. Вырастила детей, женила их, похоронила мужа, забирала к себе на лето внуков и скончалась, когда ей было под восемьдесят.

В тоне Фостера слышалось одобрение.

Гвенда направилась к дому, улыбаясь каким-то своим мыслям.

Она поговорила с рабочими, а потом прошла в гостиную, села за письменный стол, чтобы написать кое-какие письма. Среди корреспонденции, на которую надо было ответить, были письма от двоюродных сестер Джайлса, живших в Лондоне. Она собиралась как-нибудь съездить к ним, как они просили, и погостить в их родовом доме в Челси.

Реймонд Уэст был известный (скорее именно известный, чем популярный) писатель, а его жена Джоан, насколько знала Гвенда, – художница. Вот было бы забавно пожить у них, хотя они, наверное, считают ее ужасной мещанкой. «Впрочем, мы с Джайлсом и впрямь не такие уж интеллектуалы», – подумала Гвенда.

Из холла донесся громкий звук гонга. Этот обрамленный черным деревом гонг был призом, завоеванным когда-то одной из тетушек Джайлса. Миссис Коккер с явным удовольствием ударяла в него, причем каждый раз в полную силу. Гвенда зажала уши руками и встала.

Она быстро прошла через гостиную к стене, где было окно, и остановилась, досадливо вскрикнув. Уже в третий раз происходит одно и то же. Она в смущении останавливается перед стеной. Такое впечатление, словно она пытается пройти сквозь нее в столовую, которая находится рядом.

Она вернулась назад, вышла в передний холл, обогнула угол гостиной и оказалась в столовой. Это был длинный, обходной путь, и особенно неприятно будет зимой, потому что центральное отопление имеется только в гостиной, столовой и двух спальнях наверху.

«Не понимаю, – подумала Гвенда, усаживаясь за очаровательный, только что купленный шератоновский обеденный стол – разложенный во всю длину массивный квадрат красного дерева, – не понимаю, почему я не могу сделать проход прямо из гостиной в столовую? Надо поговорить об этом с мистером Симсом, когда он придет во второй половине дня».

Мистер Симс, строитель и декоратор, был рассудительным мужчиной среднего возраста с хриплым голосом. Он всегда держал наготове небольшую записную книжку, чтобы тут же занести туда каждую мысль, которая приходила в голову его клиентам. Мистер Симс понимал собеседника с полуслова.

– Нет ничего проще, миссис Рид, и очень стоящее усовершенствование, если можно так выразиться.

– Это обойдется не слишком дорого? – Гвенда немного засомневалась, видя энтузиазм мистера Симса. Ей не хотелось идти на дополнительные расходы, не внесенные в первоначальный реестр мистера Симса.

– Да это сущий пустяк, – ответил мистер Симс, его хрипловатый голос звучал спокойно и утешительно. Гвенда смотрела на него с бо?льшим сомнением, чем обычно. К этим сущим «пустякам» мистера Симса она привыкла относиться с недоверием. Его предварительные оценки стоимости работ всегда казались весьма умеренными. – Вот что, миссис Рид, – успокоительно произнес он, – я пришлю Тейлора, когда он закончит работу в гостиной сегодня к концу дня, чтобы он посмотрел, и после этого назову вам цену. Она будет зависеть от того, какая там стена.

Гвенда согласилась. Она написала Джоан Уэст, поблагодарив за приглашение и выразив сожаление по поводу того, что в настоящий момент не может покинуть Дилмут, потому что надо присмотреть за рабочими. Потом пошла прогуляться по набережной – насладиться легким морским бризом. Когда, вернувшись, она направилась в гостиную, Тейлор, старший рабочий Симса, вышел ей навстречу и с радостной улыбкой сообщил:

– С этим делом трудностей не будет, миссис Рид. На том месте раньше была дверь. Кому-то не понравилось, и ее замуровали.

Гвенда была приятно удивлена. «Просто невероятно, – подумала она, – мне всегда казалось, что именно здесь находится дверь». Она вспомнила, как уверенно она направилась к этому самому месту, когда шла на ленч. И ощутила легкую тревогу. Если вдуматься в это, то все кажется довольно странным… Почему она была так уверена, что когда-то в этом месте находилась дверь? На стене не было никаких признаков. Как она могла догадаться… знать, что дверь находилась именно здесь? Конечно, было весьма целесообразно соединить дверью гостиную со столовой, но почему она каждый раз неотвратимо устремлялась именно к этому месту?

Дверь могла находиться в любом другом месте стены, разделявшей гостиную и столовую, но она всегда инстинктивно и, как правило, думая о чем-то ином, подходила именно к тому месту, где раньше действительно была дверь.

«Надеюсь, – с тревогой подумала Гвенда, – что я не ясновидящая или что-то в этом роде…»

Ей никогда не были присущи какие-либо парапсихологические свойства. Они ей абсолютно чужды. А может быть, нет? Эта дорожка, ведущая с террасы на лужайку. Откуда ей было знать, что ее надо прокладывать именно в том месте, где она была раньше? А ведь она настояла на этом!

• Предыдущая
• 3/42
• Следующая