Смерть на Ниле (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 25

• Предыдущая
• 25/40
• Следующая

Маловероятно, мсье Пеннингтон. Ведь ей ввели сильное снотворное, не забывайте. Да и медсестра по роду своей профессии спит чутко и просыпается, как только просыпается ее пациент.

– Все равно, на мой взгляд, здесь не все чисто, – заявил Пеннингтон.

В разговор вступил Рэйс, он заговорил мягко, но повелительно:

– Мистер Пеннингтон, вам следует поверить нам – все обстоятельства убийства были тщательно изучены нами, и мы пришли к вполне определенному выводу: Жаклина де Бельфорт не могла стрелять в миссис Дойль. А вот кто стрелял, мы пока не знаем. Мы надеемся, вы сможете нам помочь.

– Я? – испуганно вырвалось у Пеннингтона.

– Да. Вы были близким другой убитой. Вам известна ее жизнь, возможно, гораздо лучше, чем ее мужу, ведь он встретил ее всего несколько месяцев назад. Вы могли бы знать, к примеру, не было ли у нее врага, у которого имелись причины желать ее смерти. Пеннингтон облизал пересохшие губы.

– Уверяю вас, я понятия не имею… Ведь Линнет выросла в Англии. Я почти не знал людей, которые ее там окружали.

– Тем не менее, – живо заметил Пуаро, кто-то на борту парохода совершенно явно хотел убрать мадам Дойль. Помните, она чудом не погибла в тот раз, когда обвалилась скала. Но вас, кажется, не было при этом?

– Нет. Я в тот момент осматривал храм. Разумеется, мне рассказали об этом случае. Действительно, ее спасло чудо. Но тогда мог быть просто несчастный случай. Не правда ли.

Пуаро пожал плечами.

– В тот момент мы так и подумали. Но сейчас – весьма сомнительно.

– Да, конечно, вы правы, – Пеннингтон вытер лоб изящным шелковым платком.

– Миссис Дойль однажды упомянула, что на борту парохода есть человек, у которого есть причины ненавидеть ее – его семье был нанесен урон семьей Риджуэй. Не знаете ли вы, кто бы это мог быть.

Пеннингтон, казалось, искренне удивился.

– Нет, не имею ни малейшего представления.

– Вам она не говорила об этом?

– Нет.

– Вы были близким другом ее отца, может быть, вам припомнится случай, когда в результате деловых махинаций кто-то из его партнеров разорился.

Пеннингтон беспомощно развел руками.

– Нет. В деловом мире подобные вещи случаются часто, но я не помню, чтобы кто-нибудь угрожал или собирался мстить. Такого не было.

– Короче говоря, мистер Пеннингтон, вы не можете помочь нам?

– Так получается. Мне чрезвычайно жаль, джентльмены.

– Нам тоже жаль, – ответил Пуаро.

– Мы надеялись на вашу помощь.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

– Поскольку Дойль не может подниматься, я должен взять на себя все хлопоты. Простите, полковник, дальнейшие планы?

– Как только мы отчалим отсюда, «Карнак» пойдет без остановок до Шелала, мы прибудем туда завтра утром.

А тело.

Поместят в герметический холодильник. Эндрью Пеннингтон поклонился и вышел.

– Мистер Пеннингтон, – начал Рэйс, закуривая сигарету, – чувствовал себя весьма неуверенно.

– Кроме того, сказал Пуаро, покачивая головой, мистеру Пеннингтону не пристало так глупо лгать. Он не был в храме Абу-Симбель в тот момент, когда обвалилась скала. Я могу поклясться в этом, ибо сам только что вышел из храма.

– Какая нелепая ложь, – сказал Рэйс, и как легко ее обнаружить.

Пуаро снова кивнул головой.

– Однако до поры до времени, – сказал он с улыбкой, – мы не будем уличать его во лжи, вы согласны?

– Я сам хотел предложить вам такой ход, – сказал Рэйс.

– Мой друг, как мы хорошо понимаем друг друга. Пол под их ногами качнулся, заработал двигатель

– «Карнак» двинулся в обратный путь.

– Теперь нам надо заняться жемчужным ожерельем, – сказал Рэйс.

– У вас есть план?

– Да, – Рэйс посмотрел на часы.

– Через полчаса начнут подавать обед. Я предлагаю в конце обеда сделать объявление о том, что было украдено жемчужное ожерелье, и мы просим всех оставаться в ресторане, пока на пароходе будет производиться обыск.

Пуаро одобрительно кивнул головой.

– Очень хорошо придумано. Тот, кто украл жемчуг, еще не смог избавиться от него. Мы объявим обыск без предупреждения и тем самым лишим вора возможности в панике выбросить жемчуг за борт.

Рэйс вытащил несколько листков бумаги.

– Я обычно веду короткие записи фактов того дела, которое расследую.

Пуаро отодвинул листы.

– Я задаю себе сейчас единственный вопрос: почему пистолет был выброшен за борт?

– И это все?

– В данный момент все. До тех пор, пока я не найду удовлетворительного ответа на этот вопрос, для меня все бессмысленно. Короче, пистолет – это отправная точка.

Рэйс пожал плечами. Пуаро некоторое время сидел в глубокой задумчивости. Потом он взял мокрую бархатную накидку, расстелил ее на столе и стал ощупывать пальцами подпалины и дырочки от пули.

– Скажите, мой друг, – неожиданно обратился он к Рэйсу, – вы больше меня знакомы с огнестрельным оружием, такая штука, если ею обернуть пистолет, намного ли она ослабит звук выстрела?

– Нет, не намного. Разницы почти никакой. Пуаро удовлетворенно закивал.

– Мужчина, которому приходится иметь дело с огнестрельным оружием, знал бы это. А вот женщина может и не знать.

Рэйс крутил в руках перламутровый пистолет.

– Такая маленькая штучка не делает шума, – проговорил он, – как будто вынули пробку из бутылки – вот и все. Когда вокруг шумно, девять человек из десяти просто не обратят внимания на такой звук.

Пуаро взял в руки платок и стал его разглядывать.

– Мужской платок – но не платок джентльмена. У Вулворса такой платок стоит не больше трех пенсов.

– Он подходит Флитвуду.

– Да. Как я заметил, Эндрью Пеннингтон пользуется очень тонкими платками.

– Может быть, Фергюсон?

– Возможно, в знак протеста, но ему бы подошел цветастый платок.

– Им воспользовались вместо перчатки, чтобы не было отпечатков пальцев, – сказал Рэйс и шутливо добавил:

– «Свидетельство окровавленного платка».

– Да, странные пятна, посмотрите, – Пуаро расправил платок и еще раз внимательно осмотрел пятно.

– Странно, – пробормотал он, – весьма странно… – он замолчал, и вдруг заговорил совсем другим тоном, очень мягко.

– Бедная мадам Дойль. Она лежала так спокойно и безмятежно… и маленькая дырочка у виска. Помните, как она лежала.

Рэйс удивленно взглянул на него.

– Мне показалось, – с упреком сказал он, – будто вы хотите мне что-то объяснить…

В дверь постучали.

– Войдите, – откликнулся Рэйс.

Вошел стюард.

– Простите, сэр, – обратился он к Пуаро, – меня послал за вами мистер Дойль.

– Я приду.

Пуаро встал и направился к каюте доктора Бесснера. Симон лежал, весь обложенный подушками, его лихорадило, щеки его горели.

– Я жутко рад, что вы пришли, мсье Пуаро, – начал он смущенно, – у меня к вам одна просьба.

– Да.

Симон еще больше покраснел.

– Я хотел спросить о Джекки. Мне нужно повидать ее. Как вы думаете, если я попрошу вас привести ее сюда, она согласится? Понимаете, я все лежу здесь и думаю… ведь она совсем дитя, несчастное дитя, а я обошелся с ней как последняя скотина. И… – он запнулся и замолчал.

Пуаро наблюдал за ним с интересом.

– Значит, вы хотите видеть мадемуазель Жаклину? Я пойду за ней.

– Спасибо. Это ужасно мило с вашей стороны. Пуаро отправился на поиски Жаклины. Она сидела в углу салона, низко нагнувшись над книгой, но не читала.

– Пойдемте со мной, мадемуазель, – ласково сказал Пуаро, – мсье Дойль хочет вас видеть.

Она вспыхнула, потом побледнела.

– Симон? – сказала она, как бы не веря своим ушам.

– Он хочет видеть меня? Меня.

Его тронуло ее волнение.

– Так вы идете, мадемуазель?

– Я? Конечно, разумеется, иду.

Она пошла за ним как послушное дитя. У входа робко остановилась, глядя в лицо Симону.

– Привет, Джекки!

– Ему тоже было неловко.

– Я очень рад, что ты пришла. Мне хотелось тебе сказать… понимаешь, я…

• Предыдущая
• 25/40
• Следующая