Место назначения неизвестно (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 19

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая

– Я готов с этим примириться в случае необходимости. Мы должны добиться всеобщего мира, дисциплины и порядка.

– Разве это возможно?

– Все лучше того беспорядка, в котором мы живем. Вы со мной не согласны?

Охваченная усталостью и очарованная своеобразной красотой утра в пустыне, Хилари едва не разразилась бурными отрицаниями. «Почему вы осуждаете мир, в котором мы живем? – хотелось ей сказать. – Разве беспорядок – не лучшая почва для доброты и человечности, чем навязанный извне мировой порядок, который сегодня выглядит правильным, а завтра – нет? Я предпочитаю жить среди несовершенных человеческих существ, нежели среди роботов, которым неведомы жалость, понимание и сочувствие!»

Но Хилари вовремя сдержалась. Вместо этого она сказала, пытаясь проявить хотя бы умеренный энтузиазм:

– Конечно, вы правы. Я просто устала. Мы должны повиноваться и идти вперед.

– Так-то лучше, – усмехнулся Питерс.

Путешествие во сне. Таким оно казалось Хилари – причем все сильнее с каждым днем. Она чувствовала, как будто всю жизнь странствует со своими пятью спутниками, сошедшими с проторенных путей в неведомое. Как бы то ни было, их путешествие нельзя было охарактеризовать как бегство. Они все отправились в него по своей воле. Насколько знала Хилари, никто из этих людей не совершил преступления, никого из них не разыскивала полиция. Тем не менее предпринимались великие усилия, чтобы замести следы, – как будто все они находились в процессе превращения в кого-то еще.

В ее случае это соответствовало действительности. Покинув Англию как Хилари Крейвен, она превратилась в Олив Беттертон, – возможно, именно с этим было связано ощущение нереальности происходящего. С каждым днем с ее языка все легче срывались бойкие политические лозунги. Она чувствовала, что становится серьезной и усердной, и приписывала это влиянию спутников.

Теперь Хилари понимала, что боится их. Раньше ей не приходилось пребывать среди высокоодаренных личностей, а теперь она, можно сказать, находилась в окружении гениев, причем их гениальность выходила за пределы нормы, и это создавало огромное напряжение для ординарного ума. Все пятеро отличались друг от друга, но каждый производил странное и пугающее впечатление невероятной сосредоточенности и целеустремленности, каждый был законченным идеалистом. Доктор Баррон страстно желал снова очутиться в своей лаборатории и продолжить эксперименты, обладая неограниченными деньгами и ресурсами. С какой целью? Хилари сомневалась, чтобы он когда-нибудь задавал себе этот вопрос. Доктор однажды сказал ей, что в состоянии обрушить на целый континент смертоносную силу, содержащуюся в одном флаконе.

– И вы могли бы сделать такое? – спросила Хилари.

Он с удивлением посмотрел на нее и ответил:

– Разумеется, если это окажется необходимым. Было бы так интересно увидеть плоды своей работы в действии. – И доктор добавил с глубоким вздохом: – Понимаете, нужно еще так много узнать!

Хилари понимала. Доктор был одержим жаждой знания, которая превращала жизнь и смерть миллионов человеческих существ в нечто абсолютно незначительное. Еще большую антипатию вызывала у нее Хельга Неедхайм. Холодное высокомерие молодой женщины возмущало Хилари. Питерс ей нравился, но время от времени пугал ее фанатичным блеском в глазах.

– Вы не хотите создать новый мир, – как-то сказала она ему. – Вам бы доставило удовольствие разрушить старый.

– Вы не правы, Олив.

– Нет, права. В вас сидит ненависть и жажда разрушения. Я чувствую это.

Больше всех ее озадачивал Эрикссон. Он казался Хилари мечтателем, менее практичным, чем француз, и не обладавшим разрушительной страстью американца. В нем ощущался причудливый, но фанатичный идеализм норвежца.

– Мы должны победить, – говорил Эрикссон. – Должны завоевать мир. Тогда мы сможем управлять.

– Мы? – переспросила Хилари.

Он кивнул – в его лице и взгляде была обманчивая кротость.

– Мы, ученые, – те, у кого есть мозги. Только это имеет значение.

«Куда мы катимся? – думала Хилари. – К чему все это приведет?» Все эти люди безумны, но безумны по-разному. Кажется, будто все они стремятся к разным целям, к разным миражам. Миражи – вот слово, которое все объясняет! Она подумала о миссис Келвин Бейкер. В ней не чувствовалось ни фанатизма, ни ненависти, ни высокомерия – вообще ничего. Хилари она казалась женщиной без сердца и совести, эффективным орудием в руках мощной неведомой силы.

Был конец третьего дня пути. Они прибыли в маленький город, где остановились в небольшом отеле. Хилари узнала, что здесь им снова предстоит одеться по-европейски. Ночь она провела в чисто выбеленной комнатушке, похожей на келью. На рассвете ее разбудила миссис Бейкер.

– Мы отправляемся дальше, – сообщила она. – Самолет ждет.

– Самолет?

– Да, дорогая. Слава богу, мы возвращаемся к цивилизованному способу путешествий.

Через час езды на машине они прибыли на взлетное поле, похожее на заброшенный военный аэродром. Пилот оказался французом. Несколько часов они летели над горами. Глядя вниз, Хилари думала, что мир с самолета всегда выглядит почти одинаковым. Те же горы, долины, дороги, дома. Просто одни места населены более плотно, чем другие. Половину времени они летели над облаками, так что ничего вообще не было видно.

Вскоре после полудня самолет начал снижаться. Они все еще находились в гористой местности, но описывали круги над равнинным участком, где находился аэродром и белое здание. Посадка была мягкой.

Миссис Бейкер направилась к зданию, где ждали два автомобиля, рядом с которыми стояли водители. Очевидно, это был частный аэродром, так как служащих нигде не было заметно.

– Конец путешествия! – бодро сообщила миссис Бейкер. – Мы можем умыться и привести себя в порядок. К тому времени машины будут готовы.

– Конец путешествия? – Хилари уставилась на нее. – Но мы… мы не пересекали море!

– А вы этого ожидали? – усмехнулась миссис Бейкер.

– Ну… да. Я думала… – Хилари не договорила.

– Так думают многие, – кивнула миссис Бейкер. – Болтают чепуху о «железном занавесе», но не понимают, что «железный занавес» можно опустить где угодно.

Их встретили двое слуг-берберов. Умывшись, путешественники закусили кофе, сандвичами и бисквитами. Потом миссис Бейкер взглянула на часы.

– Ну, друзья, пока, – сказала она. – Здесь я вас покидаю.

– Вы возвращаетесь в Марокко? – удивленно спросила Хилари.

– Это едва ли возможно, так как я считаюсь погибшей в авиакатастрофе, – ответила миссис Келвин Бейкер. – Нет, на сей раз у меня другой маршрут.

– Все равно кто-то может вас узнать, – сказала Хилари. – Я имею в виду людей, которые встречали вас в отелях Касабланки или Феса.

– Значит, они ошибутся, – невозмутимо отозвалась американка. – У меня будет другой паспорт, и я объясню, что в катастрофе погибла моя сестра, миссис Келвин Бейкер, с которой мы были очень похожи. К тому же для постояльцев отелей все американские туристки на одно лицо.

Да, подумала Хилари, это правда. Внешние – характерные, но не особо значительные – черты миссис Бейкер были заметны всем. Подчеркнутая опрятность, тщательно причесанные голубоватые волосы, монотонно тарахтящий голос. Но ее внутренние свойства были отлично замаскированы, а может, отсутствовали вовсе. Миссис Келвин Бейкер выставляла на обозрение своим спутникам и всему миру фасад, но что кроется за этим фасадом, было нелегко вообразить. Казалось, она намеренно уничтожила в себе все признаки индивидуальности, по которым одного человека можно отличить от другого.

Хилари и миссис Бейкер стояли немного в стороне от остальных.

– Какая вы на самом деле? – не удержалась Хилари.

– А вам зачем знать?

– Тоже верно. И все же мне бы хотелось это знать. Мы долго путешествовали практически бок о бок, и кажется странным, что мне ничего о вас не известно. Я имею в виду, ничего существенного – что вы думаете и что чувствуете, что вам нравится и что нет.

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая