Чейзер (Chaser) - Мелан Вероника - Страница 17
- Предыдущая
- 17/52
- Следующая
— Ну, как медбрат. Или как дряхлый старикан, у которого уже лет восемьдесят не стоит и которому только и нужно, что смотреть, чтобы вставная челюсть не выпала на пол.
Мак принялся давиться смехом.
— Как дряхлый старикан, значит…
— Да. Трясущийся, слепой и глухой дряхлый старикан.
Во взгляде напротив мелькнуло хитрое выражение.
Сейчас начнется…
— Хорошо, я готов им прикинуться, но тогда ты позволишь не только помыть себя, но и побрить.
— Ну уж нет!
Лайза даже инстинктивно сжала ноги, предотвращая невидимое вторжение.
— А почему нет? Старикан наденет очки на плюс тридцать и сделает все очень аккуратно.
— Даже не думай об этом.
— Почему нет?
Мак выбросил полотенце в лежащий у стены мешок с мусором и приблизился к креслу. Теперь она ощущала себя загнанным в угол кроликом с бешено трепыхающимся в груди сердцем, бьющим через уши адреналином и сочащимся из-под кожи возбуждением.
— Не приближайся!
Тот даже ухом не повел: вновь опустился на корточки и принялся лить елей ласковым голосом.
— Все будет сделано быстро и аккуратно…
— Нет.
— Ты даже не заметишь, как процедура закончится…
— Нет.
— Старикан обещает забыть все, что видел во время бритья.
— Ну-ну!
Мак продолжал давиться смехом, Лайзе тоже хотелось расхохотаться, но она всячески старалась удержать на лице грозный вид.
— Ну, хорошо! — Чейзер вдруг положил ладони на подлокотники, откинулся назад и с притворной задумчивостью взглянул на несговорчивую даму. — А как насчет того, что я пообещаю, что взамен на бритье у тебя появится одно желание. Любое желание, которое я исполню для тебя в любое время. Идет?
— Зачем бы оно мне?
— Ты никогда не знаешь, как повернется жизнь.
Умно. Лайза задумалась: странно, но ей вдруг показалось, что в этот момент происходит что-то важное. Вроде бы все обычно: гараж, запах полировки, блики солнца на капоте, шуточный разговор ни о чем — диалог пары, где один пытается соблазнить другого, но на секунду время вокруг будто замерло и зазвенело, а воздухе всколыхнулось что-то невидимое. Будто к ним двоим присмотрелся кто-то сверху. Судьба? Точка развилки событий на несколько путей?
Даже в веселых, на первых взгляд, глазах Мака, в самой их глубине, застыло серьезное выжидательное выражение. Неужели он чувствовал? Тоже ощущал переломность, почти эфемерную зыбкость момента, когда творилась история?
Лайза качнула головой, стряхивая оцепенение — время тут же двинулось в обычном режиме. Та же стеклянная крыша, тот же приглушенный шелест крон растущих вокруг дома деревьев, та же протершаяся ткань обивки под пальцами, тот же запах лосьона для бритья и темная щетина на подбородке. Губы напротив продолжали улыбаться.
— Так что скажет дама?
Ноготок нервно скреб края дырки с торчащими кусочками поролона.
— А ты тоже собираешься принимать душ?
— Конечно.
— А… — Она в нерешительности притихла и снова сглотнула. — …А можно я посмотрю?
О да, она смотрела, и нервно замирало дыхание, подрагивали пальцы, и неестественно быстро колотилось сердце.
Огромная ванная комната — целый салон для расслабляющих спа-процедур: отделенный низким бортом душ, кожаный пуфик у стены, ряд пушистых полотенец на сверкающих крючках, деревянный, покрытый простыней лежак справа, дверь в сауну и белоснежная, утопленная в пол ванна.
Прежде чем усадить ее на пуфик, он сказал: "Ты сама роешь себе яму" и был прав. Яма оказалась куда глубже, с зыбким болотистым дном, куда Лайзу засасывало с каждой секундой все глубже.
Когда Чейзер принялся расстегивать джинсы, пальцы на ее ступнях непроизвольно поджались — новый прогресс, оставшийся незамеченным — слишком сильно увлекало зрелище.
Джинсы упали на пол, Мак отодвинул их ногой в сторону и принялся снимать плавки. Лайза попыталась припомнить, снимал ли кто-нибудь при ней плавки — снимал вот так, безо всякого стеснения, без попыток намеренно возбудить, естественно и без промедления — и не смогла. А может, и не пыталась, так как глаза, подобно суперклею, прилепились к той самой оголившейся крепкой волосатой заднице, к ее каждой впадинке и выпуклости, к круглой невероятно сексуальной притягательности.
Создатель, как мужская филейная часть может быть настолько привлекательной?
Какие мощные ноги — здоровые и мускулистые, какие бедра, как торс…
Когда Мак нагнулся, чтобы поднять нижнее белье и отбросить его в сторону, снизу, между двух половинок мелькнули круглые яички.
Да какие яички! Яйца! Самые настоящие здоровые, как у быка, яйца…
Лайза откинула голову назад так резко, что ударилась о стену затылком. На секунду прикрыла веки, но те тут же распахнулись, как у неваляшки.
Вот это спина — зависть бодибилдера; вот это руки, плечи…
Глаза, как ни странно, продолжали смотреть не на руки, а на то, как через низкий бортик переступают ноги, и не мелькнет ли что-нибудь еще.
Развернись… Ну, развернись же…
Ее собственная грудь покрылась капельками пота еще до того, как зашумела вода. Сердце теперь выстукивало барабанный бой, легкие забывали то втягивать воздух, то выпускать его обратно.
Высказать крутившуюся на языке просьбу вслух не хватало наглости, но Мак и сам внял немой мольбе: ступив за заграждение, включил горячую воду, взял с полки гель для душа и… повернулся боком.
Теперь, наверное, ее челюсть касалась пола. По крайней мере моргательная функция отказала точно; там, сбоку, висел шикарный член — длинный и толстый, с прекрасно обрисованной головкой, покрытый сверху черной порослью.
Лайза стукнулась о стену затылком еще раз и неслышно застонала.
Объект вожделения на нее не смотрел; вместо этого он принялся намыливать грудь, шею и руки гелем. Хорошенько втирал его, размазывал, вспенивал, тер и почесывал темные волосы на груди, поднимал руки, чтобы намылить подмышки, ополаскивал лицо водой. Все это время привлекательный орган методично покачивался взад-вперед. Иногда, когда тело поворачивалось, становилось видно круглые чуть отвисшие укутанные мокрыми волосками яички.
Наверное, на кожаном пуфе останутся следы. Следы того, что она на нем сидела (и страдала) — мокрое пятно явится этому неопровержимым доказательством.
"Какого черта… — Лайзе не хватало концентрации даже на то, чтобы закончить мысль, — Какого черта она решила за этим понаблюдать?… Ах да, что-то связанное с поездкой, с машиной…"
По упругой коже пениса струилась вода, и стекали мыльные пузыри.
Ни одно шоу в мире не способно так возбудить. Ни один нанятый стриптизер, ни один жигало, ни один профессионал. Когда-то они с подругами ходили в стрип-бар, чтобы полюбоваться на обнаженные мужские тела, и единственная мысль, которую Лайза тогда вынесла с собой на улицу, была: "Неужели подобное на кого-то действует?" Может, она фригидная? Холодная, как снежная баба? Но ведь были до этого партнеры, был секс, возбуждение…
Но такого не было никогда.
Хотелось рычать, стонать, сползти с пуфа на пол, затем подняться и ступить к нему туда, под струи, прямо в одежде…
А ведь это всего лишь душ и голый мужик в нем. Самый что ни на есть адски привлекательный мужик в мире, у которого от одного покачивания… нет, у нее от одного его покачивания (его покачивания) напрочь мутится рассудок.
Фригидная? Ну, уж нет. Точно не фригидная. Скорее, заразившаяся вирусом нимфомании, черт бы подрал этого гиганта с пенисом.
Она не могла ни вспомнить, ни сориентироваться, сколько прошло времени — картинки, запечатленные сквозь клубы пара, слились воедино: скольжение рук по бокам, срывающиеся с кончиков пальцев капельки воды, влажные прилипшие к затылку волосы и кудрявая дорожка снизу живота, которую выпрямили стекающие по телу струи. Он тщательно помыл голову, ступни и даже зад, прежде чем душ затих.
К этому моменту Лайза полностью потеряла способность говорить.
- Предыдущая
- 17/52
- Следующая
