Уровень: Магия (СИ) - Мелан Вероника - Страница 72
- Предыдущая
- 72/83
- Следующая
Она долго, не отрываясь, смотрела в окно; хотелось уйти. Прогорклый чай цапарал горло, удушливый запах лекарств забивал нос, веки жгло.
— И я поверил, — закончил Бенджамин спокойно. — И теперь я верю, что мы справимся. Как-нибудь справимся.
В центр медицинской помощи одиноким и неимущим она позвонила прямо из машины.
— Да, я хочу договориться насчет того, чтобы к ним приходили прямо домой. Приносили лекарства, оборудование — все, что нужно. Чтобы следили за выздоровлением до самого конца — успешного, я имею в виду, конца. Что? Мне все равно, что может потребоваться несколько докторов, назовите мне сумму, и вечером она будет у вас на счету.
Выслушав ответ, Марика кивнула, но ее кивок увидело лишь собственное отражение в узком автомобильном зеркале.
— Отлично. Жду от вас данные счета. Да, оплачу все сразу. И буду ждать еженедельных отчетов о продвижении дел, это вы можете устроить? Отлично. И еще, чуть не забыла… — Если бы сейчас под рукой был витой шнур, тянущийся к трубке, она бы закрутила его в узел. — Не говорите им, кто перевел деньги. Скажите, город, ваш фонд, Комиссия… Нет, не говорите Комиссия. Скажите лучше, что это подарок от Магии. Что? Нет, это не мой псевдоним, это… В общем, там поймут правильно. Да, именно так: подарок от Магии.
Закончив разговор, Марика положила трубку в карман, откинула голову на сиденье и закрыла глаза.
На улице медленно догорал теплый розоватый закат.
Улицы приглушенно жужжали автомобильными движками, бормотали-смеялись-ругались людскими голосами, шуршали валяющимися вокруг урн бумажками, шелестели травой и смотрели сквозь длинные ровные лучи заходящего солнца.
Город — единый механизм, состоящий из многого, а она — то многое, что создает Город. Странная мысль, почти никчемная: про мир, про мелких сошек, про песчинки, про себя…
Марика в последний раз за этот вечер завела мотор, на этот раз для того, чтобы отправиться домой.
Человек, как сосуд, наполненный водой.
Проходишь одну ситуацию, испытываешь эмоции, приобретаешь опыт — и вода окрашивается в один оттенок. Дни идут, примешиваются новые ситуации, новые мысли, новый опыт — и вода снова меняет цвет, и тогда мир, видимый сквозь эту воду, тоже видится иным. Бежевым, желтым, серым… Иногда золотым. Это когда вода еще не замутилась, осталась, несмотря ни на что, прозрачной.
А бывает так, что сверху будто плеснули новую краску — густую, как чернила, и появляется новый, еще не успевший осесть слой, и тогда мир делится на двое: твой старый, привычный мир и новый, который ты еще не успел полюбить. И тогда разум обращается то вниз, пытаясь обрести успокоение в привычном, то вверх, силясь натянуть на себя новый цвет, понять, зачем он, как с ним работать, как воспринимать. И пока чернила не смешаются с остальной водой, мир продолжает делиться, а сознание — разрываться между старым и новым, не зная, где правда, где ложь. Где хорошо, а где плохо.
Так получилось и с Магией.
Был привычный город, привычная работа, уклад жизни и мировоззрение. Была намешена вода — пусть не самого красивого цвета, но была, и Марика привыкла сквозь нее смотреть, а потом вдруг вплыл сверху новый слой — слой Магии и всего, что на ней случилось, и теперь разделяющая линия пестрела границей — мир «до», и мир «после».
Как смешать? Как взболтать сосуд, чтобы успокоиться, вдохнуть единство, вновь стать цельным? Как забыть себя прошлую и полюбить себя новую, изменившуюся?
Она стояла у балкона, глядя, как на Нордейл опускаются сумерки; город кутался в синеватую дымку, бежали вдаль фиолетовые облака, вдалеке внизу застыл ряд красных огоньков — остановившиеся перед светофором легковушки, автобусы, грузовики.
Люди здесь, люди там, люди в домах и на улицах. Много людей. Зачем они все здесь, в этом мире? Зачем в других мирах, если такие есть? Что пытаются постичь, чего добиться, куда прийти? Живут ли, не думая о великом смысле, или же тайком задаются вселенскими вопросами по ночам? Множество нитей между ними, множество соединений и прослоек. Встречи, расставания, изменения или их отсутствие. Вспыхивающие и гаснущие желания, предпринимаемые действия, лень, вера, безверие и вновь взгляд вдаль.
Этим вечером квартира, как никогда раньше, казалась пустой. Большой, красивой и совершенно ненужной, и не было отличия между голыми коридорами и ткаными узорами ковров, между холодом ходов лабиринта и ярким светом лампочек под белым потолком.
Куда… Куда она пришла в итоге?
«Ты пришла туда, куда стремилась прийти, — ответило Лао. — Вглубь себя».
— Неужели я стремилась именно к этому?
«К этому стремится каждый».
Она сомневалась. Очень сомневалась, что каждый из тех, кто топтал ногами этот мир, стремился прийти именно вглубь себя.
— И что я там нашла? Внутри себя? Раскол? Незнание, куда двигаться дальше? Тихое отчаяние, потому что кажется, я никуда не продвинулась?
«Все потому, что ты не отпустила прошлое».
— Зачем? Зачем я буду его отпускать, если там было так хорошо? Магия — это радостное воспоминание, я не хочу его отпускать.
Рамка, свитая из листов, узоров и переплетенных линий, казалась прохладной на ощупь. Она так часто поглаживала ее, лежа под тонким одеялом в палатке. Если выйти наружу, будут звезды над головой, будет прохладный сыроватый воздух леса, будет исходящее теплом пепелище от костра. Встрепенется Арви, посмотрит с удивлением: мол, чего поднялась?
— Зачем отпускать такое? — прошептала Марика, чувствуя, как у нее пытаются отобрать что-то важное. Она не отдаст, ни за что не отдаст единственное, что греет: мысли о тех вечерах, о Майкле… Не изгонит из памяти скрип подошв по снегу; не расстанется, пока жива, со звуками его голоса. Как же было хорошо…
«Радость, как и всякое другое чувство, тоже нужно отпускать».
— Но зачем нужно отпускать радость?
«Чтобы на смену старой радости пришла новая».
Она застыла.
Перечитала строки много раз и, кажется, забыла, как надо дышать. Осторожно пустила слова внутрь, прислушалась к ощущениям. Впустила глубже, вновь прислушалась. Сознание тоже застыло, пытаясь понять, какая последует реакция. Через какое-то время из тишины родилось любопытство, перемешанное с надеждой.
— Чтобы пришла новая? Правда?
«Конечно. Счастье, как бабочка. Когда ты перестаешь за ней гоняться и пристально смотреть, она сама подлетит и сядет к тебе на плечо». — Марика едва успевала читать старые строки, как на поверхности уже формировались новые. — «Умей смотреть и вперед, и сквозь, и по сторонам. Умей стремиться вперед, оставаясь спокойной. Мир становится чудесным, тогда, когда ты принимаешь его. Принимаешь и любишь сейчас…»
Она поняла. Не сразу, но поняла.
Бабочка счастья, мир, принятие… Внутреннее спокойствие.
Принимать — означает быть благодарным за то, что есть. За эту минуту, за прошлое, за будущее, за себя, каким бы ты ни был. А она не принимала; все это время рвалась куда-то, как конь с пеной у рта, не могла позволить себе остановиться. Боялась, что встанет, и тогда опустятся руки, и кончится всякое движение вперед. Боялась, да…
А теперь не боится? Нет, тоже боится. Как и секунду, минуту, день назад. Боится, но понимает, что есть в словах зеркала правда: не выйдет научиться смотреть на мир по-новому, если не перемешать в сосуде краски. А чтобы перемешать краски, придется что-то отпустить, что-то принять. Да, придется.
Марика подошла к бару и налила себе вина. Один бокал — осознанно и решимо — для того, чтобы «помянуть», хоть это слово едва ли подходило ситуации; скорее, чтобы поблагодарить прошлое. Чтобы выпить и провести черту, попрощаться с тем, что было, и впустить в жизнь новое. Потому что если цепляться руками за прошлое счастье, можно никогда не увидеть то, что уже ждет за углом.
— Ты никогда не ошибаешься, Лао…
Она вновь стояла у балкона и смотрела на облака, теперь уже на темные и тонкие, сквозь которые просвечивало ровное темно-синее, переливающееся в бордовый у горизонта небо. День догорел. Ножка фужера дрожала в пальцах. Уровень: Магия теперь казался далеким и совершенно недостижимым: где-то там бродил по лесу сервал Арви, стоял в заснеженных горах, похожий на сказочный дом, и наверняка в камине уютно потрескивали дрова.
- Предыдущая
- 72/83
- Следующая
