Уровень: Магия (СИ) - Мелан Вероника - Страница 32

• Предыдущая
• 32/83
• Следующая

Арви, вопреки ожиданиям, не выручил. Вопросы слушал, но не кивал, идти в обход отказывался, и сколько бы Марика не звала его за собой, мол, пойдем, порыщем по лесу, демонстративно сидел под деревом и с места не двигался.

— Вот противный! Ну, куда-то же нам надо идти? Не сидеть же здесь до вечера…

Она уже хотела было двинуть в чащу одна, когда с другого конца поляны раздался крик: «Я понял! Я, кажется, понял! Иди сюда!» — и тогда Марика, бросив укоризненный взгляд на кота, зашагала в обратном направлении.

— Видишь? Ты видишь? Если отломить кусочек этого листа и поместить в поток, то он летит вверх. Не переворачивается, не выныривает в сторону, не опускается вниз. Летит на самый верх, видишь?

Глаза порозовевшего от возбуждения еще сильнее Рона блестели. В одной руке он держал странного вида высохший широкий лист непонятного растения, а другой постоянно теребил ворот кофты, словно та мешала ему дышать.

— Если туда другие вещи совать, то они вверх не летят. Ни камни, ни ветки, ни другие листья. А этот летит!

— И что?

Затухший было скептицизм вернулся. Не то от недоверия, не то от страха, что подобная идея действительно может сработать.

— А то! Если сесть на такой лист верхом — а они есть очень широкие, смотри… — Рон махнул в сторону растущих у скалы кустов, под которыми беспорядочной кучей лежали высохшие пластины сродни той, что он держал в руке, — можно забраться самому и полететь вместе с ней. Говорю же, тело будто легче становится.

— Да ты рехнулся, наверное! Я даже пробовать не хочу!

Лететь вверх? На листе? На километровую высоту, чтобы случайно по полпути выпасть из не имеющего дверей «лифта»?

— Сработает! Я попой чувствую — сработает! Давай я первый пойду, а ты потом, когда убедишься, что у меня получилось.

Марика не могла понять: то ли сюда применима фраза «нет мозгов — нет боли», то ли другая — «смелым покоряются моря», но одно оставалось совершенно ясным: более бредовой идеи она за последнее время не слышала. Даже Лизи со своими рюкзаками позорно потеряла бы в счете.

— Да ты же… — В этом месте Марика осеклась, глядя на Рона широко распахнутыми глазами.

— Жирный? Я знаю.

— Я не то хотела сказать. Тяжелый… — Неуверенно промямленное слово явно указало на то, что сказать ей хотелось именно жирный.

— Но лист должен выдержать. Иначе для чего бы им здесь лежать? И зачем существует поток?

— Ты что, на самом деле собрался это проверить?

— Да.

Теперь на нее смотрел вовсе не тупоголовой потребитель вредной пищи, желающий одного — быстро и безболезненно похудеть. На нее смотрел испытатель — вдохновленный сложной и рисковой идеей молодой парень, серьезный и как никогда ранее сосредоточенный.

Марика от страха и бессилия сжала и разжала кулаки.

— Да ты болван!

Рон не обиделся на нелестное слово, вместо этого улыбнулся и стал самим собой: оптимистичным веселым розовощеким Роном.

— Вот сейчас и проверим.

(Stefano Bonacina — Release Your Spirit High)

Она бегала вокруг, напоминая себе сбрендившую собачонку, и орала до хрипоты: «Не лезь!», «Не смей!», «Не рискуй!», «Мы найдем другой путь…», — но Рон не слушал. Подтащил широкий лист — псевдо-ковер — к скале и прыгнул на него сверху, как только тот начал отрываться от земли. Забрался на него с ногами, устроился в позе лотоса и счастливо помахал ей рукой.

— Ура-а-а-а! Взлетаем!

И рассмеялся.

— Дурак! Не двигайся там! Только не свались!

Но этот раскрасневшийся идиот, стоило листу подняться над землей на несколько метров, еще и попрыгал на нем, поднявшись на ноги.

— Даже не проседает! Очень устойчивый! Видишь?

Умудрился и станцевать что-то незатейливое.

— Слезь! Сядь! Прижми задницу!

«Блин, он же свалится, свалится, свалится…»

Но Рон не свалился. Минуту спустя он уже махал ей рукой, находясь на середине подъема, а еще через какое-то время его голос доносился как будто из облаков — с самого верха утеса, где тот, похоже, лежал на самом краю, свесившись головой вниз. Вот безбашенный!

— Я тут! Марика! Я поднялся! Давай и ты…

Но она не слышала его — не хотела. Нервничала так сильно, что пришлось сесть на траву и обнять себя за колени.

«Не поеду, не поеду, не поеду…»

— Тут поляна! Классная! Поднимайся, тебе понравится!

Марика раскачивалась из стороны в сторону и едва не выла от страха и бессилия. Она всегда боялась высоты — боялась лифтов и мостов, лестничных пролетов, если рядом находилась пройма в несколько этажей вниз, даром, что перила — долго, что ли, через такие перевалиться?

Нет! Никаких лифтов без дверей! Никаких подъемов на листах-самолетах! Никаких сумасшедших поступков, которые в итоге будут стоить ей нервов и седых волос. Ну и что, что один поднялся? Она точно свалится, вот точно-точно полетит вниз, а если даже и нет, то вцепившиеся в края листа пальцы потом, как скрюченные гвозди, можно будет отдирать только монтировкой…

— Ну, давай же! Чего ты ждешь! — вновь донеслось из облаков. — Это совсем не страшно, вот увидишь!

Не страшно? Как же…

— Я не могу! Я боюсь! — крикнула она хрипло, а следом прошептала: — Не могу, не могу, не могу… Разве ты не видишь?

А вокруг идиллия: застывшая у скалы солнечная поляна, тихий шепоток травы, тишина и спокойствие. Качающиеся на ветру колокольчики цветов, игра тени и света на еловой чаще, стрекот голосистых цикад.

И напряженный взгляд желтых кошачьих глаз.

— Вот такая я бояка, Арви… Стыдно, да?

Наверху пролетел, пронзительно крикнув, орел; Марика задрала голову и прищурилась — синее небо слепило.

Хорошо ему, с крыльями-то. Свободно, без страхов… Летай — не хочу…

Непонятно откуда всплыли сказанные накануне у костра слова: «С чем бы вы ни столкнулись завтра, главное, не бойтесь…»

Он знал? Неужели Майкл знал, видел по карте? И заранее предупреждал не бояться? А она еще, как бравая женщина-воин, кивала головой: мол, не буду. Я уже ничего не боюсь… Вот и дура. Что она скажет ему вечером?

Странно, но в этот самый момент Марика осознала: она должна пойти вперед. Чтобы случился тот самый вечер у костра, чтобы нашлось о чем рассказать, пусть даже с остатками дрожи в конечностях, чтобы просто знать: она все-таки сделала это. Боялась, как последняя …, но сделала.

— Арви, я дура, да?

Спасибо, сервал уже второй раз не стал кивать. Хороший кот, умный.

— Но тебе придется пойти со мной, понимаешь? Если я все-таки сяду на этот чертов ковер, он очень быстро оторвется от земли, и тебе придется успеть на него запрыгнуть. Потому что без тебя я не полечу, это ясно? Ведь тебе ясно?

Она говорила с ним, как с человеком: объясняла, увещевала, умоляла и угрожала. Даже не задумывалась, способны ли кошачьи мозги понять человеческую речь. Если листья могут летать, то и коты могут распознавать слова. Могут. Должны! Иначе она не полетит!

— Не делай так, чтобы я свалилась, слышишь? Если не запрыгнешь, я свалюсь.

Теперь Арви смотрел в сторону; казалось, нервничал он не меньше.

— Я сейчас пойду, возьму эту чертову пластину и прыгну на нее. И ты тоже прыгнешь? Понял? Приготовься!

Верила ли она в успех? Нет. Потому что попросту перестала думать о нем. Есть шаг — надо сделать, и не время размышлять о последствиях. Просто делать. Пока взялся откуда-то неукротимый дух, пока есть силы и решимость…

— Мари-и-и-ика! Ты где-е-е-е?

На выкрик из облаков она не ответила. С хмурым, но крайне сосредоточенным видом подошла к куче листов. Не обращая внимания на дрожь в коленях, выбрала тот, что показался ей наиболее широким, проверила на наличие трещин, зачем-то стряхнула паутину, грозно посмотрела на сервала.

— Ты прыгнешь. Понял?

Кот дернул ухом, а по морде читалось: ему бы оказаться подальше отсюда…

— Даже не думай. Все, я потащила его к потоку.

И она, как куском фанеры, зашуршала листом по траве — не легким, но и не тяжелым, суховатым на ощупь. Остановилась за метр до того места, где на свое транспортное место сел Рон. Бросила «ковер» на траву, проверила, на месте ли рюкзак, тяжело выдохнула. Наверное, посмотрись она в этот момент в зеркало — нормальное зеркало, — увидела бы самое мрачное из существующих выражений собственного лица — бледное, упертое, с поджатыми губами и нездоровым блеском кофейных глаз.

• Предыдущая
• 32/83
• Следующая