Поединок. Выпуск 10 - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/103
• Следующая

Летом действительно количество приезжих в три, в четыре раза превышало число местных жителей. Курортный сезон приносил с собой заботы и хлопоты. Хватало их на долю автоинспекции.

Мать говорила:

— У всех моих подруг дети как дети. И работа у них как работа. От и до. А у тебя… Круглые сутки ни сна, ни отдыха… И мне покоя нет. А с моим сердцем, сам знаешь, врачи только и твердят о покое.

«Покой нам только снится», — вспомнил много раз слышанную фразу Крюков. И затормозил у здания прокуратуры.

Серое двухэтажное, оно стояло в глубине дворика, огороженного чугунной решеткой. В центре дворика рос старый, развесистый платан. У платана стояла облезшая скамейка. Размокшая газета лежала на скамейке справа, ближе к краю.

Поскольку указание Кузьмина было конкретным и четким: «В девять пятнадцать вам надлежит быть у прокуратуры», — Крюков решил ожидать следователя в машине.

Часы показывали девять тринадцать.

Через две минуты из прокуратуры вышла высокая молодая женщина в голубом плаще. Обогнула платан. Подошла к машине. Кинула взгляд на номер. Открыла дверку. Села рядом с Крюковым на переднее сиденье. Сбросила капюшон. Волосы солнечно блеснули на фоне блеклой обшивки салона. Женщина повернула лицо в сторону Крюкова. И тот почувствовал легкое головокружение, потому что такого красивого следователя видел первый раз в жизни.

— Следователь Иванова Лада Борисовна. А вас как зовут?

— Леша, — тихо ответил Крюков.

— Алексей… — снисходительно улыбнулась Лада. — А отчество?

Крюкову не понравилась такая ее улыбка. Он насупился. И брови его сошлись на переносице:

— Инспектор Крюков Алексей Иванович.

— Поехали, товарищ инспектор, — сказала Лада и откинулась на спинку сиденья.

Ехали молча. Следователь не проявила абсолютно никакого интереса к инспектору, и Крюков пожалел, что на серьезные должности назначают вот таких красулек. «Чья-нибудь жена или дочка, — решил он, подавив мучительное желание взглянуть на нее. — Интересно, какая она в профиль?»

Когда вырвались из города, дорога потянулась в горы. Слева внизу стальным диском разворачивалось море. Черные корабли вдали были похожи на спичечные коробки.

— Остановите, — внезапно попросила Лада. — Я пересяду на заднее сиденье.

Крюков вначале не понял причину просьбы. Вернее, отнес эти причину на свой счет — не хочет следователь сидеть рядом с ним. Но, когда Лада пересела и прильнула к левому окну, Крюков догадался: она любуется морем.

— Вы нездешняя, — твердо сказал он.

— Я москвичка, — мягко и доброжелательно ответила Лада.

— Тогда понятно, — кивнул Крюков. — Море с такой высоты совсем другое, чем внизу. Любуйтесь… Скоро поворот.

Действительно, не прошло и двух минут, как шоссе круто вильнуло вправо, забелело серпантином между зазеленевших кустарников и мрачных, обкусанных скал. Дождь прекратился. Густой пар цвета молока тихо поднимался над лощиной.

Лада смежила ресницы. В глазах ее по-прежнему полыхало море. Стальное, круглое…

Машина плавно подкатила к бордюру, остановилась.

— Это здесь, — сказал Крюков не поворачиваясь.

Лада вышла на дорогу, инспектор последовал за ней. Воздух на шоссе был душный и влажный, словно в оранжерее. Лощина оставалась подернутой туманом.

— Вот остатки эмали, — Крюков показал рукой на бордюр, влажный и белый, по ребру которого, точно азбука морзе, разливались красные точки и тире.

— Ясно, — сказала Лада. Хотя на самом деле ей было не ясно ничего. Наоборот, она испытывала чувство растерянности, пусть еще маленькое, но все равно повязывающее ее, как ноша или обуза. — Я прочитала протокол осмотра. Но, знаете, лучше один раз увидеть, чем… Ваша машина стояла здесь?

— Да, здесь, — Крюков подробно доложил о красном пятне, о ливне. — Отсюда я спускался вниз к «Жигуленку».

В душе Лада была довольна тем, что место происшествия уже осмотрено. Нет, она ничего не забыла из того, чему ее учили в институте. Она помнила, что, прибыв на место, ей необходимо проверить, организована ли его охрана, и, если этого не сделано, организовать; выяснить, не нуждаются ли пострадавшие в неотложной медицинской помощи, и принять меры к ее оказанию; удалить всех лиц, не имеющих отношения к происшествию; путем краткого устного опроса очевидцев получить основные сведения о случившемся; выяснить, какие изменения на месте произошли с момента происшествия до приезда следователя и какие действия были предприняты за это время работниками милиции. Она хорошо знала, что, не повреждая следов и не изменяя обстановки, ей следует обойти территорию с тем, чтобы составить общее представление об основных следах и примерных границах происшествия. Она знала еще и многое другое… Но она не знала, как сегодня, сейчас, вот здесь, на двадцать третьем километре Приморского шоссе, ей удалось бы применить свои знания на практике. Место не нуждалось в охране, пострадавший в милицейской помощи, посторонних лиц на дороге не было.

— Спуститесь вниз? — спросил Крюков.

— Обязательно.

Когда они снова поднялись на шоссе, Лада все еще была в растерянности.

Поколебавшись, где-то боясь уронить свой авторитет, Лада все же спросила Крюкова, что он думает об этом деле.

— Дело — глушняк, — ответил инспектор Крюков и по-мальчишески щелкнул языком.

— Как понять? — строго посмотрела на него Лада.

— Слышали, в обиходе есть такое выражение: «Глухой номер».

— А… Слышала. — Она продолжала пристально, не моргая, смотреть на инспектора. Взгляд ее был, конечно, напряженным и, быть может, нарочитым. Но именно благодаря этому напряжению и возможной нарочитости к ней возвращались уверенность и сила.

— Сорокалет профессиональный таксист. Чтобы профессионал вылетел через этот бордюр в пропасть, должна существовать хотя бы одна из трех причин. Техническая неисправность автомобиля. Скажем, отказ рулевого управления, тормозов. Помеха на полосе. Внезапное появление человека. Или машина, идущая навстречу, внезапно вышла на его полосу.

— Разве так бывает?

— Чаще, чем можно думать. Шофер встречной машины мог быть в нетрезвом состоянии. И все дела… Во всяком случае, туман скоро рассеется. К концу дня вы будете иметь результат технической экспертизы.

— Понятно, — Лада глубоко вздохнула, перевела взгляд на гору, которая стояла за лощиной. Лицо ее стало розовым и свежим, точно она умылась холодной водой. — Однако вы говорили о трех причинах.

— Третья причина. Да, да, да… Ею может быть внезапная смерть за рулем от инфаркта или инсульта. Но к случаю с Сорокалетом это не относится. Он умер в больнице от полученных травм. Да и когда я попытался извлечь его из машины, он пришел в сознание…

— Он что-нибудь говорил? — резко повернув голову, спросила Лада.

Крюков замялся:

— Возможно, выражение «пришел в сознание» не очень точно определяет состояние Сорокалета. Вначале я увидел пострадавшего бездыханным. Но вдруг он открыл глаза, посмотрел на меня и, видимо, в бреду произнес слово.

— Какое?

— Кардинал.

— Вы уверены, что он произнес именно это слово? Может, он произнес слово капитан, или кардан, или люминал…

— Нет, нет… Он произнес это слово ясно, членораздельно. Достаточно громко. Он вложил все силы в это слово. И тут же вновь потерял сознание.

— Ахмедова Щель далеко? — спросила Лада.

— Нет. Километров десять.

— Поехали.

Сестра Сорокалета Надежда Петровна, заплаканная и взвинченная, смотрела на Ладу и Крюкова с такой неприязнью, будто они лично были виновны в гибели ее брата. За окном кабинета начальника отдела кадров расстилалась небольшая, зажатая домами площадь, на которой стояли совхозные машины и лошадь с телегой. Сам начальник, худой и лысый, с крупным изогнутым носом, сидел за своим столом, старательно заполнял какой-то формуляр. Лада считала, что начальник мог бы покинуть свой кабинет на четверть часа. Оставить их одних. Но он этого не сделал. И присутствие его сковывало Ладу, мешало ей работать.

• Предыдущая
• 27/103
• Следующая