Поединок. Выпуск 8 - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/114
• Следующая

— Ах, вот вы о чем! Фрэнк Стоут не продается! — в пьяной запальчивости выкрикнул Стоут, выпятив нижнюю губу и размахивая своим огромным пальцем перед носом Туана. Он еще раз громко икнул и спросил: — А кстати, сколько вы дадите?

— Все будет зависеть от количества и качества информации, осклабился Туан.

— Предположим, я назову вам имя вьетконговца, который специально приехал в Сайгон для восстановления связи с агентом коммунистов в вашей конторе. Скажу, где найти его, как взять за горло. Сколько будут стоить такие сведения?

— Не густо, — заметил Туан. — Пожалуй, пару тысяч долларов я дал бы. А вы мне должны десять. Значит, с вас еще восемь тысяч.

— Издеваетесь, майор? — ухмыльнулся Стоут.

— Ничуть. Если бы вы назвали мне имя человека, которого я ищу, тогда — другое дело. А так — мне придется все раскручивать самому. Согласитесь, что вьетконговец, которого вы хотите мне продать, — небольшое приобретение. Иначе Рекс уже был бы в ваших руках.

— О! Вам знакома кличка Рекс? Мои комплименты, майор. — Стоут развалился на диване и закурил сигарету. — В общем-то, вы правы: сама по себе информация не очень... Но все зависит, с какой стороны ее рассматривать.

— С какой же стороны рассматриваете ее вы? — поинтересовался Туан.

— У вас ведь вообще нет никакой зацепки. А я даю вам в руки ниточку. Ухватившись за нее и приложив определенные усилия, вы не только сможете обскакать Уоррела. На карту поставлено ваше будущее, майор. Если Уоррел заметет Рекса раньше вас... Вы прекрасно понимаете, чем это вам грозит. Не расценят ли ваше бездействие как проявление симпатий к коммунистам? И не обвинят ли вас в том, что вы покрываете их? Вспомнят старое — тогда вы ведь тоже проявили недопустимую халатность. Не усмотрит ли кто-нибудь в этом определенную закономерность?

Туан выслушал Стоута с полным безразличием на лице и коротко бросил:

— Три тысячи.

Тот отрицательно помотал головой.

— Считайте, майор, что сделка не состоялась. Вы слишком дешево цените собственное благополучие.

— Сколько же вы хотите?

— Десять тысяч.

Улыбка сошла с лица Туана, на щеках задвигались желваки.

— Исключено, господин Стоут. Моя последняя цена — четыре тысячи долларов и, как говорят у вас в Америке, ни цента больше.

— Пф! — Стоут изобразил на лице презрительную мину. — Не хотите — не надо. Я не навязывался вам со своим товаром. Вы пришли за ним сами. К тому же, майор, вы легко возместите потери. Ваша должность — удобное место для торговли героином. В ваших интересах не потерять ее.

— В ваших интересах, господин Стоут, согласиться на мое предложение, — вежливо произнес Туан.

— Что?! — вскричал тот. — В моих интересах? Я что-то не улавливаю скрытого смысла в ваших словах. Вы, кажется, угрожаете мне? Мне, американцу? Белому человеку?

— Не стоит нам портить отношения, — попытался утихомирить Стоута Туан.

Но Стоут уже не слышал его. Он находился в той стадии опьянения, когда людей, склонных к скандалам и дебоширству, невозможно остановить.

— Ха-ха-ха! Он угрожает мне, Фрэнку Стоуту! Да как ты смеешь? Мартышка!

Глаза Туана стали совсем узкими, как щелочки.

— Я предупреждал вас, господин Стоут, — бесцветным голосом произнес он. — Мы могли разойтись по-хорошему. Но я не прощаю оскорблений.

— Что?! Ты... Да я...

Туан поднял руку и щелкнул пальцами над своим плечом. Из спальни выскочили трое мужчин и бросились на Стоута. Стоут был изрядно пьян, однако среагировал быстро: многолетняя выучка дала себя знать. Он резко выбросил массивный кулак, ударив одного из нападавших в лицо. Но подняться с дивана не успел. Другой нападавший ребром ладони нанес Стоуту скользящий удар под ребра, и тот согнулся пополам от боли. Ему молниеносно скрутили за спиной руки и надели наручники. Стоут свалился с дивана и зарычал, катаясь по полу. После нескольких минут борьбы подчиненным Туана удалось накинуть ему на ноги веревку и крепко стянуть.

— Ты ответишь за это, сволочь! — прохрипел он, с ненавистью глядя на Туана. — Напасть на американца! Да Уоррел завтра не оставит от тебя даже мокрого места!

— Я предупреждал, господин Стоут, — ответил Туан. — Что же касается полковника, то вы зря рассчитываете на его помощь. Для этого полковнику нужно как минимум знать, где вы находитесь. А мало ли несчастных случаев происходит ежедневно в таком большом городе? На вас могли напасть вьетконговцы... Скорее всего, Уоррелу так и доложат.

Он повернулся к своим людям и коротко приказал:

— Ко мне на виллу.

Приехав домой, Туан сначала принял душ, а потом спустился в подвал. Связанный Стоут лежал на полу с кляпом во рту. Майор посмотрел на американца, и на его лице заиграла злорадная усмешка. Сегодня он потешится вволю. Вряд ли такой случай представится еще когда-нибудь — хоть ненадолго сознавать, что один из этих заносчивых янки находится в его власти, что он, а не они, хозяин положения, что он имеет право позволить себе разговаривать с американцем свысока.

Майор отыграется за все на этом спесивом хвастуне. И за то, что американцы обошли его в шестьдесят девятом году, и за то, что они пытаются оставить его в дураках теперь, и за то, что он вынужден постоянно лебезить и заискивать перед ними.

— Для начала — «ихтиандр», — сказал Туан своим подчиненным, которые стояли около Стоута.

Те подняли американца с пола и потащили к огромной бочке с водой. Они затолкали Стоута в бочку до подбородка и привязали специально прикрепленными к ее стенкам ремнями. Затем двое из них взяли резиновые дубинки и принялись мерно колотить по бочке. Через минуту сквозь кляп начало прорываться мычание Стоута.

Внешне эта экзекуция выглядела намного безобиднее других пыток, но майор часто отдавал предпочтение ей. После «ихтиандра» на теле узников не оставалось никаких следов, но они испытывали адскую боль в печени и почках. У сердечников нередко наступал инфаркт.

Под аккомпанемент стонов, доносившихся из бочки, Туан размышлял о том, какое это наслаждение — причинять людям физическую боль и наблюдать, как боль превращает их в животных. Правда, Туану нередко приходилось сталкиваться с людьми, перед которыми он оказывался бессилен. Но майор считал это патологией.

— Достаточно, — махнул рукой Туан минут через десять.

Стоута вытащили из бочки. Американец еле держался на ногах, голова его безжизненно свисала с плеч. Туан посмотрел на часы. Время еще есть, и он успеет насладиться видом этого морально раздавленного янки, услышать от него раболепствующий лепет, мольбу о пощаде.

— Это только начало, господин Стоут, — с вежливой улыбкой произнес майор, когда американца привели в чувство и к нему вернулась способность соображать. — Сейчас вас привяжут к стулу, а сверху подвесят сосуд с холодной водой, и капли будут падать вам на голову. Вы, вероятно, слышали, что через несколько часов каждая капля будет напоминать удар молота. А потом в нашей программе — иглы под ногтями. Не очень приятная процедура. Кстати, мы значительно усовершенствовали этот метод. На каждой иголке тончайшая резьба, а с другой стороны прикреплено куриное перо. Вентилятор раскручивает перо, и иголка входит под ноготь сама. Это еще не все. Затем вам приклеят веки пластырем, чтобы вы не смогли закрыть глаза. Их зальют яичным белком. Сверху посадят двух больших пауков, которые ужасно любят яичный белок. Они настолько увлекаются пиршеством, что не замечают, как начинают выедать зрачки.

Майор щелкнул пальцами, и к самому лицу Стоута поднесли стеклянную банку, в которой копошились несколько пауков. Каждый — величиной с кофейное блюдце.

Стоут захрипел, его глаза были полны ужаса.

— Ну, а потом, — продолжал Туан, — потом, как я уже говорил, Уоррелу доложат, что вас убили вьетконговцы. Представляете, какой шум поднимет пресса по поводу их жестокости? Вы станете героем Америки, господин Стоут. Да и здесь отслужат пышный молебен в память о павшем борце за свободу Южного Вьетнама. Вы, кажется, хотите что-то сказать?

• Предыдущая
• 41/114
• Следующая