Бездарь - Карпов Александр - Страница 31

– Учитель вы только посмотрите вокруг, какая красота, какое прекрасное небо и какой отсюда непередаваемый вид на океан!

– Тун, какое к демонам море и небо? Откуда ты знаешь, что вокруг красота??? Ты же слеп!!!

– Да, я слеп, но учитель то нет. И я уверен, что тут красиво, потому что море на рассвете просто не может быть некрасивым. А вот под землёй всего этого не будет.

– Тун, ну, сколько можно повторять, что вас я в Подземье вообще-то и не зову? – Откровенно говоря, я лукавил, без моих учеников в Подземье мне было бы чрезвычайно тяжело, но даже просить их отправиться с собой я не стал. К счастью они решили отправиться со мной.

Мы уже пару часов как вышли порта Глубоководья на небольшой рыбацкой шаланде, которую я арендовал, и двинулись вдоль побережья, на северо-запад. Наш путь пролегал к рифу, находящемуся недалеко от подножья Гор Меча. Именно там вот уже почти год находится Пятачок.

Наконец через два часа, плоскодонный рыбак подплыл вплотную к высокой скале. Я ступил на этот торчащий из моря камень, ещё до того как шаланда выбросила якорь. На плоскую террасу крошечного размера, находящуюся на три метра ниже вершины, я буквально взлетел, и помогло мне в этом не умение альпиниста, а новый виток в развитие моего телекинеза.

Полгода назад вес, который я могу поднимать при помощи телекинеза, перевалил за пятьдесят килограмм, и я задумался, смогу ли я двигать не посторонний предмет, а самого себя, чем не принцип левитации? Забавно, что наибольший результат принесли не попытки воздействовать на самого себя, а воздействие на землю под ногами, и с моей точки зрения, не я двигаюсь относительно земли, а двигаю землю относительно себя. До Аврелия Гальтона ^[67] мне конечно ещё очень далеко, да и вообще оторвать себя от земли мне дается труднее всего, но растягивать свой прыжок до олимпийских значений мне вполне под силу. Если прибавить к этому мою экстрасенсорную способность знать, что находится вокруг меня, то неудивительно, что моя ловкость и координация стала просто феноменальной. В последнее время я начал тренироваться в совмещении физического и телекинетического воздействия, надеясь таким образом компенсировать мою слабость по сравнению с воинами, но результатов пока не было.

Забравшись, наконец, на вершину, я начал придирчиво рассматривать, конструкцию, собранную мной перед зимними штормами. Несмотря на почерневшие деревянные подпорки, восьмиметровая игла молниеотвода, хотя, наверное, правильно было бы его назвать не отводом, а уловителем. Выровненная площадка, покрытая сложной фигурой с установленными в её ключевых точках реактивами и ингредиентами, была нетронута. На эксперименты по созданию этого ритуала ушло почти пять лет. Но в итоге я смог создать схему, которая бы проводила нужные мне действия медленно и постепенно стабилизирую непостоянно получаемую энергию, ведь даже в специально выбранном месте грозы происходят не каждый день. Хотя здесь грозы бывают очень часто, и уж когда железный штырь ловит молнию, недостатка в энергии нет. Да и с ингредиентами для ритуала пришлось повозиться, чтобы они не закончились за всё прошедшее время.

Пока я проверял целостность ритуальной системы, мои ученики, наконец, забрались на террасу и принялись деловито копошиться возле опор уловителя молний. Этот восьми метровый железный штырь, диаметром в двадцать сантиметров, был сборным, и изначально планировалось, что мы заберём его с собой. Даже никак не подготовленный кусок грязной железной руды, если в него ударит молния, приобретал слабые магические свойства, а уж сталь, словившая несколько десятков, если не сотню молний, да ещё особым образом подготовленная способна стать основой для весьма сильного магического оружия.

Наконец, уловитель молний был разобран, верхняя каменная плита, содержащая в себе структуру ритуальной схемы, поднята, и я увидел Пятачка покоящегося в специальной нише нижней каменной плиты с ритуальной схемой. Аккуратно вытаскивая из схем остатки ингредиентов, я рассматривал своё оружие и друга. Сейчас по внешнему виду было совершенно невозможно узнать старое оружие гоблина, если раньше Пятачок представлял собой грубую костяную булаву весьма неказистого вида, то сейчас он выглядел как обычная, можно даже сказать изящная булава, с серебряным шаром навершия.

Я долго не решался приступить к улучшению Пятачка, дело в том, что для этого пришлось бы копаться материальном якоре души моего друга, и я банально боялся отправить его в спираль забвения. Поэтому к переделке булавы я приступил лишь, когда Пятачок почувствовал, что вскоре его связь с материальным вместилищем исчезнет, не смотря ни на какие вливания магической энергии. Именно тогда я приступил, к давно продуманному и просчитанному ритуалу. К счастью Пятачок не чувствовал боли, так что я спокойно стесал его выступающие части, превратив бесформенное навершие в аккуратный шар, как было проще рассчитать магическую составляющую будущего оружия. Далее при помощи телекинеза и набора ювелирных инструментов, я проделал в навершии двенадцать отверстий и вырезал внутри сплавленной во время ритуала создания костяной массы полость в форме Икосаэдра ^[68]. Полость в форме столь сложной фигуры была вызвана тем, что у меня имелось ровно двенадцать необработанных алмазов, то есть по одному на каждую вершину. Эти алмазы, я при помощи тех же ювелирных инструментов огранил в виде пирамидок с пятиугольником в основании, они должны были занять места в вершинах полости. Внутрь полости было засыпано строго рассчитанное количество кварцевого песка. Во время ритуала этому песку предстояло превратиться в стекло, образовав в Пятачке гигантский стеклянный кристалл с алмазами в вершинах. Я, конечно, не мог и мечтать рассчитать ритуал способный создать чистый кусок стекла такого объёма, но я смог сделать так чтобы Пятачок сам контролировал ход ритуала.

Строго говоря, образовавшееся внутри Пятачка нельзя было назвать кристаллом, так как стекло не имеет кристаллической решётки. Но создать искусственный кристалл я так и не смог, несмотря на знание земной технологии их производства. Вернее крошечные кристаллы у меня получались, но с точки зрения магов они ни чем не отличались от обычных булыжников. В итоге я хотел просто поместить в Пятачка двенадцать алмазов, но предварительные исследования сущности булавы показали, что душу они не удержат. Не найдя ничего способного мне помочь в библиотеке Денейра, я, отчаявшись потерять друга, просто придумал способ для дальнейшего удержания его в оружии, основываясь лишь на свои туманные представления о душе и личности. Я предположил что Пятачок сможет удержаться в булаве если сам создаст для себя новый якорь, тогда то я и вспомнил о случайно получившимся у меня в ходе экспериментов стекле с очень хорошей магической проводимостью.

Закрепив алмазы в просверленных двенадцати отверстиях я подвёл к ним серебряные стержни, потом покрыл весь костяной шар тонким листом из того же драгоценного металла. Серебро я выбрал как хороший проводник, при чем не только магической энергии, но и электричества. В итоге моя булава имела навершие в форме шара, с двенадцатью небольшими шипами, которые были продолжением штырей поведённых к алмазам, так что эти шипы были нужны не для боя, а для ритуала. Сам Пятачок, потеряв почти три четверти своего материального якоря, еле держался в этом мире, и я искренне надеялся, что влитой в алмазы-пирамидки энергии хватит ему, чтобы продержатся до первой молнии.

Сейчас я бережно с замиранием сердца взял в руки новую ипостась Пятачка.

"- Ну, наконец-то, я уже волноваться начал, ты просто не представляешь, как мне тут было скучно и одиноко, – раздался у меня в голове необычайно чёткий голос моего друга.

– А уж я как по тебе соскучился, кстати, ты изменился, я имею ввиду твой голос. Раньше я слышал тебя на приделе, а сейчас твоя речь звучит чётко и ясно, не удивлюсь, если ты и до моих учеников достучишься.