Спасти СССР. Инфильтрация - Королюк Михаил "Oxygen" - Страница 56
- Предыдущая
- 56/84
- Следующая
– Пока нет. – Ответ прозвучал без малейшей задержки. – Никаких доказательств биополя, как и способности каких-нибудь людей с ним взаимодействовать, не обнаружено.
– Как вообще организована работа в этом направлении?
– В общем виде так. Комитет, – Кравченко почтительно наклонил голову в сторону председателя, олицетворяющего этот комитет в умах советских людей, – или Генеральный штаб направляют нам людей, в отношении которых есть подозрения о наличии экстрасенсорных способностей. Иногда мы находим сами – по слухам или публикациям в газетах. За эти годы через нас прошло восемьдесят четыре таких… э-э-э… экземпляра. Мы пытаемся найти объективные доказательства способностей. Пока не нашли.
– Опишите, как организована проверка.
– В три этапа. На первом этапе испытуемым предлагается биологический образец в виде изолированной клетки с введенными в нее микроэлектродами, позволяющими фиксировать мембранные токи. Это – простейший биообъект. Испытуемому предлагают осуществить бесконтактное дистанционное воздействие на мембранные токи. Никому это не удалось, причем в качестве причины многие говорят одно и то же: «Объект слишком мал».
Андропов внимательно вслушивался не столько в то, что говорит полковник, сколько в то – как. Темп речи, эмоциональная окраска, движение глаз и появившаяся жестикуляция – все указывало на то, что полковник искренен.
– Тогда мы переходим ко второму этапу – просим изменить частоту сердцебиения у децеребрированной лягушки, как у сложноорганизованного биообъекта. Опять безрезультатно. Говорят: «Фу, лягушка, мне бы что посложнее». Далее наш профессор-биофизик садится напротив и предлагает: «Ну вот он я, измените мою энцефалограмму». Естественно, безрезультатно…
– Я смотрю, вы сами не очень верите в этих экстрасенсов? – приподнял бровь Юрий Владимирович.
– Пока не увижу, сам руками не пощупаю – не поверю, товарищ Андропов. Я убежденный материалист, мне нужны твердые доказательства.
– Это хорошо, что вы так мыслите, Владимир Павлович. Хорошо… Нам здесь тоже нужны не подозрения и догадки, а твердые знания. Но многие-то верят, даже у нас… Вон сколько уважаемых людей ходатайствовало, чтобы создать исследовательское подразделение такой направленности.
– Эх… Смотрю я на это и вспоминаю фильм «Праздник святого Йоргена». – Кравченко окончательно освоился в кабинете. – Помните, как толпа кричит: «Чуда, чуда!»? Есть такие, кому хочется верить в возможность чуда в нашей жизни. Им часто достаточно намека на него, остальное они сами домыслят. Вот, кстати, характерный пример на днях случился, на последней проверке. Из штаба ВМФ доставили одного чудака в сопровождении целого адмирала. Якобы может лоцировать в Мировом океане подводные лодки США, просят проверить. Ну на тестах испытуемый ожидаемо провалился. Я адмиралу говорю: «Понятно, что, где точно американские подводные лодки в океане находятся, вы не знаете и перепроверить его не можете. Но наши-то подводные лодки вы же знаете, в каком квадрате? Какая разница для экстрасенса, чьим мясом набиты железные коробки под водой – американским или советским? Проверить-то на советских лодках его – час работы. А вы его год кормили-поили за счет флота, чуть не в попу целовали».
– И что адмирал? – ухмыляясь, поинтересовался Андропов.
– А! – Кравченко раздосадованно взмахнул рукой. – Налился злобой, покраснел, как помидор, и молча убежал с этим «экстрасенсом» в обнимку.
– Значит, все пустышки, – задумчиво протянул Андропов. Постучал подушечками пальцев друг об друга и привычно уткнулся подбородком в сцепленные ладони.
Полковник застыл, страшась смешать неловким движением ход начальственной мысли. Сидящий напротив волен в любой момент закрыть секретный институт, сказав лишь: «Я тебя породил, я тебя и убью».
– Ладно, – наконец прервал затянувшееся раздумье Андропов, – пока оставим эту тему. Давайте поговорим об успехах в прогнозировании… применительно к двум областям – климату и движению цен на биржах. Достиг ли кто-нибудь в мире успехов в прогнозировании климатических аномалий?
– Тут, товарищ Андропов, на мой взгляд, следующая ситуация. Принципиальных препятствий для построения таких прогнозов на не очень большом временном горизонте, скажем на год вперед, нет. Все упирается в разработку моделей и вычислительные мощности. Разработка моделей, в свою очередь, упирается в объем собранной информации об истории объекта. Таким образом, с точки зрения материализма решение таких задач – вопрос времени, рано или поздно мы это сможем делать. Но насколько мне известно, пока ни в СССР, ни в мире реальными успехами в этой области похвастаться не может никто.
– То есть никто в СССР не может построить прогноз, скажем, об аномально теплом лете в Бурятии в этом году?
– Нет, товарищ Андропов, нет таких центров.
– Хм… хорошо. А движение цен на биржах? Их принципиально можно предсказывать?
– Как раз этот вопрос мы предметно изучали в течение нескольких последних лет. Ответ – твердое «нет». На коротких временных интервалах цены движутся случайным образом, на длительных – являются результатом реакции игроков на поток слабо прогнозируемой информации. Причем здесь дело даже не в этой слабой предсказуемости новостей, но в том, что паттерн реакций игроков динамически меняется за счет их самообучаемости. Даже на два одинаковых сочетания событий, но разделенных парой лет, они могут отреагировать принципиально по-разному, поскольку имеют уже иной опыт. Таким образом, сочетание слабой предсказуемости информационного потока и непредсказуемости реакций на них делают прогнозирование цен занятием бессмысленным. В лучшем случае можно добиться только более-менее верного прогноза направлений движений, но не достигаемых при этом ценовых уровней.
Андропов извлек из папки листок и передал полковнику:
– Что вы скажете об этом?
Кравченко, похмыкивая и время от времени скептически выгибая бровь, изучил документ, потом в задумчивости пожевал нижнюю губу, словно пытаясь распробовать прочитанное на вкус, и начал осторожно рассуждать:
– Написано в целом профессионально, я сужу об этом по расставленным ограничениям на прогнозы. Вот это, – он ткнул пальцем, – «с высокой степенью вероятности» или особенно вот – «не учитывают влияние, которое может оказать на рынок информированный о прогнозе крупный спекулянт». Однако… из перечисленных прогнозов мы можем попытаться проверить только один, относительно закредитованности Польши. Относительно всего остального я остаюсь при своем мнении – сейчас делать такие прогнозы никто не в состоянии. Ни у нас, ни на Западе. – Он на мгновение замер, ловя за хвостик пришедшую мысль. – Или же появился какой-то математический гений, который смог сформулировать и решить неизвестную нам задачу. Но в любом случае для составления такого прогноза надо иметь доступ к массиву исходной информации – метеорологическим наблюдениям и историям движения цен на активы… Да еще неплохо бы иметь макроэкономические ряды. Ну и, обязательно, доступ к мощным вычислительным мощностям, а таких у нас в стране немного, и кто там работает – известно.
– Хорошо… чисто теоретически… Кто у нас в стране мог бы еще работать в этом направлении? Предположим, для себя, из интереса?
Кравченко замер, обдумывая, потом, незаметно вытерев под столом о брючину вспотевшую ладонь, ответил:
– Где-то рядом с этим работали Николай Пантелеймонович Бусленко, член-корреспондент Академии наук, и профессор Китов Анатолий Иванович. Оба – ученики Колмогорова.
Андропов поморщился, припоминая:
– Китов… Что-то знакомое. Какой-то скандал с ним был?
– Можно и так сказать… – осторожно согласился Кравченко. – Он в пятьдесят девятом направил в ЦК КПСС проект по созданию системы вычислительных центров Министерства обороны, объединенных между собой каналами связи. Предлагал использовать эту систему для решения не только оборонных задач, но и задач народнохозяйственного комплекса – так называемая «концепция двойного назначения».
- Предыдущая
- 56/84
- Следующая
