Смертный приговор - Моррелл Дэвид - Страница 15

• Предыдущая
• 15/105
• Следующая

— Это касается множества разных людей. Так что же оказалось последней каплей? Что заставило тебя принять это решение? Инцидент в Риме?

Декер промолчал.

Ветровое стекло украсилось бисером дождевых капель.

— Ну, я ведь говорил, что будет дождь, — горделиво провозгласил Бен.

Дождь резко усилился; капли гулко стучали по крыше «Понтиака». Часть пешеходов поспешно раскрывала зонтики, часть торопливо пряталась в подъездах домов и магазинах. Сквозь затемненные окна заднего сиденья потемневшие улицы казались еще темнее.

— Рассказал бы нам, что случилось в Риме, — все тем же небрежным тоном бросил Бен.

— Я не намерен говорить о Риме ни с кем. — Декеру пришлось напрячься, его дыхание не сделалось учащенным. — Насколько я понимаю, в этом вопросе вся суть нашей беседы. Вы можете спокойно вернуться и уверить нашего общего знакомого, что я не настолько раздражен, чтобы поделиться моим негодованием с кем бы то ни было, — я только чертовски устал. Меня нисколько не привлекает всеобщее внимание и большой шум. Совсем напротив — я хочу только мира и тишины и ничего другого.

— В Санта-Фе, где ты никогда не был.

Декер снова промолчал.

— Знаешь, — сказал Хэл, — когда ты упомянул о Санта-Фе, мне первым делом пришло в голову, что в тех местах полным-полно сверхсекретных объектов — скажем, лаборатория по испытаниям оружия в Альбукерке, ядерная лаборатория в Лос-Аламосе. А второе, что мне пришло в голову, было имя Эдварда Ли Говарда.

Декер почувствовал себя так, будто в груди у него внезапно образовался тяжелый камень. Говард был оперативником ЦРУ, продававшим Советам важнейшую информацию об операциях Управления в Москве. После того как он не смог пройти проверку на детекторе, в Управлении возникли подозрения, и его уволили. Пока ФБР проверяло его, он переехал в Нью-Мексико, где сумел обмануть бдительность наблюдавших за ним команд и убежать в Советский Союз. И жил он как раз в Санта-Фе.

— Вы видите здесь параллель? — Декер резко выпрямился. — Вы предполагаете, что я сделаю нечто такое, чтобы будет направлено против моей страны? — На сей раз Декер нисколько не старался следить за своим дыханием. — Может быть, вам стоит посоветовать нашему общему знакомому перечитать мое досье и попытаться найти там хоть что-нибудь, свидетельствующее о том, что я могу внезапно забыть о чести.

— Ты же сам говоришь, что люди меняются.

— А в наше время большинство людей проходит по меньшей мере три карьеры.

— Мне что-то трудновато следить за ходом твоей мысли, Декер.

— Военная карьера у меня была. Была и карьера правительственного служащего. Теперь настало время для моей третьей карьеры.

— И какой же она будет?

— Я пока еще не знаю. Мне не хотелось бы принимать слишком много спонтанных решений. Куда вы меня везете?

Хэл не ответил.

— Я задал вопрос, — настаивал Декер.

Хэл снова промолчал.

— Лучше бы не в реабилитационную клинику Управления в Виргинии, — сказал Декер.

— А кто, кроме тебя, сказал хоть слово о Виргинии? — Хэл, казалось, сделал выбор. — Мы везем тебя именно туда, куда ты хотел попасть, — в Ла-Гардиа.

Декер купил билет в один конец. На протяжении шестичасового рейса с посадкой в Чикаго у него было много времени, чтобы подумать о том, что он делает. Его поведение было достаточно неординарным, так что он мог понять, почему его бывшее начальство вдруг впало в чуть ли не паническое волнение. Черт возьми, да его самого беспокоило собственное поведение. Его профессиональная жизнь целиком и полностью базировалась на самоконтроле, но теперь он резко изменил стиль и начал совершать поступки под влиянием прихотей.

Аэропорт Санта-Фе был слишком мал для приема современных пассажирских реактивных лайнеров. Ближайший крупный аэропорт находился в Альбукерке, и пока «МД-80» компании «Эмерикен эрлайнз» снижался и описывал почти полный круг, готовясь к приземлению, Декер, чувствуя себя потрясенным, разглядывал суровый выжженный солнцем желтый пейзаж внизу — песок и камни, тянувшиеся вплоть до бесплодных гор. «А чего еще ты ожидал?» — спросил он себя. Нью-Мексико — это пустыня.

Имевший четыре уровня, но все же довольно компактный аэровокзал Альбукерке обладал своеобразным обаянием и был отделан в красочном стиле народного творчества исконных обитателей Америки. К тому же здесь было замечательно эффективное обслуживание. Через десять минут после момента приземления Декер уже получил свой чемодан и стоял возле прилавка «Эйвис», оформляя прокат «Доджа Интрепид». Он не знал эту марку, но ему понравилось название автомобиля[7].

— Как лучше всего добраться до Санта-Фе? — спросил он у молодой женщины, сидевшей за прилавком.

Она была испанкой и обладала яркой улыбкой, еще больше подчеркивавшей выразительность ее темных глаз.

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под «лучше всего». Вас интересует самый быстрый маршрут или самый живописный?

— А живописный маршрут стоит того, чтобы по нему ехать?

— Еще как стоит. Если вы располагаете временем.

— Пожалуй, только временем я и располагаю.

— В таком случае у вас верный подход к тому, как следует проводить каникулы в Нью-Мексико, — ответила женщина. — Посмотрите на карту. Проедете несколько миль на север по магистрали номер двадцать пять. Повернете на восток по сороковой. Еще миль через двадцать снова поворот на север по Бирюзовому тракту. — Одновременно с рассказом она обводила маршрут на карте фломастером. — Как вы относитесь к «Маргарите»?[8]

— Пожалуй что люблю.

— В таком случае рекомендую остановку в городе по имени Мадрид. — Женщина сделала подчеркнутое ударение на первом слоге, как будто желала подчеркнуть, что речь идет вовсе не о столице Испании. — Тридцать лет назад он был почти заброшен. Теперь там расположилась колония художников. И там есть одна не слишком презентабельная на первый взгляд старая таверна под вывеской «Шахтный ствол», в которой, как утверждают, готовят лучшую в мире «Маргариту».

— И это действительно так?

Женщина вместо ответа лишь блеснула своей очаровательной улыбкой и вручила ему автомобильные ключи.

Стоило Декеру проехать мимо металлических силуэтов двух скаковых лошадей, поставленных перед аэропортом, и двинуться дальше, руководствуясь указаниями дамы-клерка, как он заметил, что дома в Альбукерке практически ничем не отличаются от построек любой другой части страны. Время от времени ему на глаза попадались оштукатуренные строения с плоскими крышами, имевшие некоторое сходство с теми саманными домами, которые он видел по телевизору, но большей частью по сторонам дороги мелькали постройки с заостренными крышами и деревянными или кирпичными стенами. Едва успев отправиться в путь, он начал волноваться, не могла ли телевизионная программа преувеличить красоты Санта-Фе, не окажется ли город похожим на все остальные населенные пункты США.

По автомагистрали № 40 он некоторое время ехал вдоль могучей зубчатой стены гор. Когда же он повернул к северу на шоссе со старинным названием Бирюзовый тракт, то окружающий пейзаж стал изменяться. В качестве архитектурной нормы здесь выступали отдельно стоящие бревенчатые хижины и легкие каркасные домики с островерхими крышами в форме буквы А. Некоторое время он ехал по местности, где не было вообще никаких построек. Зато имелась сравнительно богатая растительность: можжевельник, раскидистые южные сосны-пинии, разнообразные приземистые кактусы и похожие на полынь кусты, достигавшие шести футов в высоту. Узкая дорога змеилась по обратной стороне того самого горного хребта, который он видел из Альбукерке. Путь уводил все выше и выше, и Декер вспомнил рассказ стюардессы из «МД-80» насчет того, что Альбукерке находится на высоте в милю — более пяти тысяч футов — над уровнем моря, точно так же, как Денвер, а Санта-Фе расположен гораздо выше — семь тысяч футов, и чтобы попасть туда, нужно преодолеть серьезный подъем. Стюардесса сказала также, что в течение первых нескольких дней приезжие, как правило, чувствуют себя медлительными и сильно задыхаются. Она со смехом вспомнила одного пассажира, который однажды спросил ее, правда ли, что Санта-Фе круглый год находится на высоте семь тысяч футов над уровнем моря.

• Предыдущая
• 15/105
• Следующая