Проклятый горн - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/99
• Следующая

— И что бы делал этот человек? — осторожно, точно пробуя слова на вкус, спросил я, все еще не в состоянии решить для себя, хорошо или плохо ее предложение.

— Смотреть, слушать, искать. Не отвлекаясь на свою основную работу. То есть магистры не станут посылать такого стража в разные части света, отнимая у него время от основного и самого важного задания.

— И когда… если этот человек найдет кузнеца?

— Он пришлет сообщение в Братство. И то в мудрости своей решит, что делать дальше, — произнес Бивой, массивная плечистая фигура в объемном балахоне-тени.

Это было очень неопределенно. Например, магистры решили бы оставить все как есть. Или захотели сдать кузнеца клирикам. Или отправить наемных убийц. Все зависит исключительно от того, в какую сторону будет дуть ветер в тот момент, когда я пришлю сообщение. Течение политической реки стремительно и совершенно непредсказуемо.

— Чушь. Бред. И глупость, — припечатал Павел. — Даже такой упрямец, как ван Нормайенн, не станет молчать, когда его растянут на дыбе.

— Конечно, — мягко ответила Милана. — Но даже если он признается, мы все будем отрицать и говорить, что он нарушил приказ и совет здесь ни при чем. Люди под пытками сочиняют и более сложные истории. У Риапано не будет прямых доказательств. Но, думается мне, мы очень торопим события. До тех пор пока не найдут темного кузнеца, об этом развитии можно не думать.

— Я вообще не уверена, что его можно найти, — проронила Николет. — Риапано занимается этим уже долгое время, и толку чуть. Там, где уже безрезультатно задействованы сотни, одиночка никогда не справится. Ты ставишь вопрос на голосование, Луиза?

— Да.

— Хорошо, — вздохнула один из самых старейших магистров. — Хорошо. Кто против того, чтобы ван Нормайенн и дальше занимался этим делом?

— Я, — сказал Павел.

— И я, — отозвался Стёнен.

— Слишком рискованно. — Григорий сегодня был крайне осторожен.

Его поддержали еще трое магистров, ранее молчавших.

— Результат очевиден, — развела руками Николет. — Шестеро против пяти. Предложение не проходит.

— Отчего же? — Луиза вышла на свет.

Она была полной и миловидной, с пушистыми светлыми ресницами и растрепанными волосами, сейчас бледно-синими из-за падающего света. Она показала два тяжелых кольца, лежащих на ее узкой ладони.

— Мириам и Гертруда голосуют «за».

— Смотрю, ты подготовилась, — без всякой злобы или раздражения хмыкнул Павел и подвел итог: — Шестеро против семерых. Хорошо, ван Нормайенн. Можешь развлекаться и продолжать искать ветра в поле. Совет не станет возражать. Просто помни, что Братство не будет оказывать тебе никакой поддержки в этом деле.

— Мы лишь разведем руками, если нас спросят, чем ты занимаешься. И скажем, что ты уже какое-то время игнорируешь наши приказы. Письма с ними будут приходить тебе регулярно, — добавила Николет. — С этой минуты ты один.

— Все это здорово, уважаемые магистры. Вот только вы снова решили за меня и даже не поинтересовались, согласен я или нет.

— А ты не согласен? — полюбопытствовал Григорий и, видя ответ у меня на лице, невесело рассмеялся. — Так я и думал.

— Могу идти?

— Нет, — остановил меня Стёнен. — За кузнецом ты успеешь набегаться. Еще один вопрос. Касательно темного одушевленного, которого порой видят возле тебя. Нам это не нравится.

— Я не нарушаю Кодекс теней.

— Еще бы ты его нарушал, — проворчал Димитр. — Но компания одушевленного тебе не нужна.

— Я сам знаю, что мне нужно.

— Вот. Этот парень мне уже знаком. — Григорий сказал это почти с удовольствием. — Но в данном случае за тебя примет решение совет. Темный одушевленный привлекает к себе внимание. Если его увидят законники…

— Мы все время боимся кого-то. Законников, клириков. Если они узнают, если они увидят. Я устал от этого, Григорий.

— Все устали. — В голосе Николет вновь зазвенел металл. — Но это вопрос выживания Братства. Избавься от одушевленного. Если он не причинял никому зла, просто прогони.

— Пока он рядом, я могу его контролировать. Что будет, если он захочет крови, когда поблизости не будет стража? — Я постарался сдержать гнев.

— Он кого-нибудь убьет, — равнодушно ответил Бивой. — И тогда с нас будут сняты ограничения, и мы уничтожим его. Приказ совета ты слышал. Избавься от одушевленного. Это ясно?

— Да.

— Тогда все. — Павел хлопнул рукой по подлокотнику кресла и встал. — Прервемся до завтра. Ты можешь быть свободен, ван Нормайенн.

И я ушел.

— Они правда такие полудурки? Думают, что ты скажешь Пугалу «кыш» и оно улетит? — Проповедник был сама язвительность.

— Что-то вроде этого, — рассеянно сказал я.

Мы шли через двор, мимо деревьев с начинающими распускаться листьями, пахнущими сладкой свежестью весны, под холодным ветром и мелким противным дождем.

— Такое впечатление, что тебе все равно.

— Ты ошибаешься. Мне не все равно. Пугало странное.

— Иисусе Христе! Какое откровение! Мне ли этого не знать! — фыркнул тот.

— Поэтому я постараюсь как можно дольше держать его при себе. Прежде чем оно нарубит в капусту какую-нибудь деревушку и по его следу пустятся и стражи, и законники.

Он посмотрел на меня, точно не мог разгадать смысл слов. Дернул кадыком, усмехнулся:

— Никак не могу понять, Людвиг. Твоих мотивов.

— Будет для тебя откровением, если я скажу, что просто привык к нашему молчаливому другу? Что его темный юмор оценить можем только ты да я?

— И только?

— К тому же оно пару раз спасло мне жизнь. И не стану отрицать — есть еще причина. Я хочу докопаться до истины. Понять, что оно такое. И что ему надо.

Теперь улыбка на лице Проповедника была кислой.

— Угу. За полтора года никто не понял, а ты все не теряешь надежды додуматься, зачем оно за нами таскается. Кстати, ваши магистры как-то спокойно восприняли весть о нем. Я думал, будут кричать и махать руками.

— Ситуация меняется, дружище. Еще месяц назад, возможно, я бы схлопотал по полной. И поехал не в Витильску, как Калеб, а куда-нибудь подальше.

— Куда уж дальше, чем страна кацеров, — проворчал тот.

— Ирден не любил одушевленных. И светлых, и темных. Запрещал с ними любые контакты. Но он умер, в совете сейчас начнутся выборы преемника. К тому же, уверен, они получили информацию о начале эпидемии юстирского пота в Хагжите, их смущают новости о темном кузнеце, убийство стража, произошедшее в стенах Свешрикинга, присутствие законника и скрытое противостояние с Орденом из-за Эрика…

— В общем, ты хочешь сказать, что им сейчас не до тебя, — перебил меня Проповедник.

— Да.

— Но они все же нашли время обратить внимание на нашу дружную семейку. И озвучили свой вердикт. Ты пропустишь его мимо ушей?

Я кивнул:

— Просто буду осторожнее.

— О, Господи! — всплеснул тот руками. — Ты веришь в то, что говоришь? Ты?! И осторожнее?! Не смеши ангелов! Если найдется еще один Шуко, который спьяну расскажет…

— Шуко мертв, — напомнил я ему, и он сразу пошел на попятную:

— Да. Гм… Неловко получилось. Прости. Но я все же скажу, что ни одну тайну не сохранишь достаточно долго. Они станут тебя проверять.

— Не сейчас. Но пока я делаю то, о чем меня попросили.

— Приказали, а не попросили. — Он не собирался давать мне возможность взлетать к небесам. Когда надо, у Проповедника всегда под рукой пара обнадеживающих замечаний.

— В данном случае это не важно. — Мы прошли под аркой к жилым корпусам. — Это соответствует моим целям и интересам.

— Лучше бы не соответствовало. — Вид у моего спутника был такой, словно его заставили выпить ведро желчи. — Я говорил, но с удовольствием повторю, если ты стал туг на ухо или там страдаешь от забывчивости. Встречаться с темным кузнецом смертельно опасно. Видел же, что он устроил в Крусо. Этот парень перемелет тебя, точно два жернова зернышко пшеницы.

— Я буду осторожен.

— И сообщишь магистрам, когда найдешь его?

• Предыдущая
• 38/99
• Следующая