Человек без лица - Моррелл Дэвид - Страница 32

• Предыдущая
• 32/128
• Следующая

— Но по тебе не скажешь, что ты боишься.

— Нет, что вы, я боюсь. Можно сказать, до чертиков боюсь.

Глаза следователя сверкнули злобным удовлетворением.

— Но так как я не делал того, что вы мне приписываете, то я еще и в бешенстве. — Бьюкенен заставил себя продолжать. — Мне все это надоело. — Каждое слово давалось ему с трудом. — Я требую адвоката.

Следователь уставился на него, словно не веря своим ушам, потом оглушительно захохотал, тряся своим огромным животом.

— Адвоката?

Охранник за спиной Бьюкенена тоже засмеялся.

— ?Un jurisconsulto? — с насмешкой переспросил следователь. — ?Que tu necesitas esta un sacerdote? — Он сильно ударил его шлангом по голеням. — Что ты об этом думаешь?

— Я сказал вам, что почти не знаю испанского.

— А я сказал, что тебе нужен не адвокат, а священник. Потому что теперь тебе, Виктор Грант, помогут только молитвы.

— Я гражданин Соединенных Штатов. Я имею право… — Бьюкенен ничего не мог с собой поделать. Его переполненный моченой пузырь больше не выдерживал. Ему надо было облегчиться.

Мочась в брюки, он чувствовал, как горячая жидкость течет по сиденью стула и льется на пол.

— Cochino! Свинья! — Следователь обрушил удар на его раненое плечо.

Господи, пусть я потеряю сознание, подумал Бьюкенен.

Следователь сгреб Бьюкенена за рубашку и рванул на себя, опрокидывая стул, валя его на пол.

Бьюкенен ударился лицом о цементный пол. Он услышал, как следователь кричит кому-то по-испански, чтобы принесли тряпки: надо заставить гринго убрать за собой грязь. Но Бьюкенен сомневался, что будет еще в сознании к тому времени, как их принесут. И хотя в глазах у него потемнело, это произошло недостаточно быстро, и он успел с ужасом увидеть, что его моча имеет красный оттенок. Они что-то отбили мне внутри. У меня в моче кровь.

— Ты знаешь, что я думаю, гринго? — спросил следователь.

Бьюкенен был не в состоянии ответить.

— Я думаю, ты связан с наркотиками. Я думаю, ты и те люди, которых ты убил, поссорились из-за денег от продажи наркотиков. Я думаю…

Голос следователя затухал, отдаваясь эхом. Бьюкенен потерял сознание.

Когда он очнулся, оказалось, что он снова сидит вертикально, все еще привязанный к стулу. Понадобилось несколько секунд, чтобы зрение стало четким, а в голове прояснилось. Боль определенно способствовала остроте восприятия окружающего. Он не мог знать, сколько времени пробыл без сознания. В комнате не было окон. Жирный следователь был как будто все в той же пропотевшей форме. Но Бьюкенен заметил, что кровавая моча с пола исчезла. Не осталось даже влажного пятна. Должно быть, времени прошло порядочно, заключил он. Потом он заметил еще кое-что — его брюки остались мокрыми. Черт, они просто перетащили меня в другую комнату. Пытаются крутить мне мозги.

— С тобой хочет повидаться друг.

— Прекрасно. — Голос Бьюкенена сорвался. Ему стоило больших усилий держаться. — Мой клиент может поручиться за меня. Мы уладим это недоразумение.

— Клиент? Разве я говорил что-нибудь о клиенте? — Следователь открыл дверь.

В плохо освещенном коридоре стоял какой-то человек, американец, которого сопровождали двое охранников. Человек был высокого роста, с широкими плечами и массивной грудью, а его песочного цвета волосы были подстрижены ежиком. На нем были кроссовки, джинсы и слишком тесная для него зеленая тенниска — та же самая одежда, что и тогда, когда он вошел в ресторан отеля «Клуб интернасьональ» в Канкуне. Одежда была мятая, а у ее владельца был измученный вид. Лицо его было все еще красным, но не столько от солнца и спиртного, сколько от усталости. Он был небрит. Большой Боб Бейли.

Да, готов поспорить, что ты теперь жалеешь, что подошел ко мне в ресторане, подумал Бьюкенен.

Следователь сделал резкий жест рукой, и конвоиры втолкнули Бейли в комнату, направляя его твердой рукой за локти с каждой стороны. Он шел нетвердыми шагами.

Ну конечно, они ведь допрашивают тебя с тех пор, как сцапали тогда на пляже, думал Бьюкенен. Стараются выкачать из тебя любую крупицу информации, какую только могут, и давление, которое на тебя оказывают, заставляет тебя настаивать на своей версии. Если они получат то, что хотят, то извинятся и будут обходиться с тобой по-королевски, чтобы ты, не дай Бог, не передумал.

Конвоиры остановили Бейли прямо перед Бьюкененом.

Следователь концом резинового шланга приподнял голову Бьюкенена.

— Это и есть тот человек, которого ты видел в Канкуне?

Бейли заколебался.

— Отвечай, — потребовал следователь.

— Я… — Бейли провел трясущейся рукой по ежику. — Может быть, и тот. — От него несло сигаретами, а в голосе словно песок скрипел.

— Может быть? — Следователь зло сверкнул глазами и показал ему полицейский набросок. — Когда ты помогал делать этот эскиз, то, как мне говорили, не колебался в описании.

— Ну да, но…

— Но?

Бейли откашлялся.

— Я был тогда пьян. Мои способности рассуждать могли притупиться.

— А сейчас ты трезв?

— Жалею об этом, но я действительно трезв.

— Тогда ты, должно быть, уже в состоянии судить здраво. Это тот человек, который у тебя на глазах застрелил трех других на пляже позади отеля, или нет?

— Подождите минутку, — сказал Бейли. — Я вообще не видел, как кто-то в кого-то стрелял. А полиции в Канкуне я только сказал, что видел своего приятеля в компании с тремя мексиканцами. Я шел за ними от ресторана до пляжа. Было темно. Послышались выстрелы. Я бросился на землю, чтобы в меня не попали. Я не знаю, кто в кого стрелял, но мой приятель остался жив и убежал.

— Логично предположить, что тот, кто остался в живых после перестрелки, виновен в смерти остальных.

— Не знаю. — Бейли потер затылок. — Американский суд может и не согласиться с такой логикой.

— Сейчас мы в Мексике, — оборвал его следователь. — Это тот человек, который сбежал, или нет?

Бейли сощурился и посмотрел на Бьюкенена.

— На нем другая одежда. В волосах у него кровь. Лицо в грязи. На губах запекшаяся корка. Он небритый и вообще выглядит дерьмово. Но все-таки он похож на моего приятеля.

— Только похож? — Следователь насупился. — Вы вполне могли бы выразиться более определенно, сеньор Бейли. Ведь чем скорее мы это уладим, тем скорее вы сможете вернуться к себе в отель.

— Ладно. — Бейли прищурился еще больше. — Да, я думаю, что это мой приятель.

— Он ошибается, — возразил Бьюкенен. — Я никогда в жизни не видел этого человека.

— Он утверждает, что знает тебя по Кувейту и Ираку, — настаивал следователь. — Во время войны в Заливе.

— Ага. Ну да, конечно. — Боль у него в животе усилилась. Он закусил губу, потом с усилием продолжал: — А потом он по чистой случайности наткнулся на меня в Канкуне. Говорят вам, я никогда не был ни в Кувейте, ни в Ираке и могу это доказать. Далеко ходить не надо, стоит только посмотреть на штемпели у меня в паспорте. Могу поспорить, что этот парень даже не знает, как меня зовут.

— Джим Кроуфорд, — выпалил Бейли, внезапно разозлившись. — Только ты соврал мне, сказал, что тебя зовут Эд Поттер.

— Джим Кроуфорд? — Бьюкенен состроил гримасу и посмотрел на следователя. — Эд Поттер? Хватит фантазировать. Этот парень в курсе, что меня зовут Виктор Грант? Покажите ему мой паспорт. Вы же слышали — он сам это признал — он был настолько пьян, что просто удивительно, почему он не утверждает, будто видел Элвиса Пресли. Я не тот человек, за которого он меня принимает, и ничего не знаю о трех убитых.

— В Канкуне, — произнес следователь, — мои коллеги в полиции занимаются Эдом Поттером. Если допустить, что ты не лгал, назвавшись сеньору Бейли этим именем, ты должен был оставить какой-то след в округе. Тебе надо было где-то жить. Где-то держать одежду. Где-то спать. Мы найдем это место. Найдутся люди, которые тебя там видели. Мы привезем сюда этих людей, и они опознают тебя как Эда Поттера, и таким образом будет доказано, что сеньор Бейли прав. — Следователь помахал отрезком шланга перед лицом Бьюкенена. — И тогда тебе придется объяснять не только, за что ты убил тех троих, но и почему при тебе паспорт на другое имя, почему у тебя так много имен.

• Предыдущая
• 32/128
• Следующая