Братство Камня - Моррелл Дэвид - Страница 16

• Предыдущая
• 16/84
• Следующая

— Я всегда держу свое слово.

— И все-таки воображаешь, что я заговорю?

— Верно.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Дрю улыбнулся.

Когда они снова выехали на дорогу, его поразила оживленность и какая-то суетливость движения. Автомобили были даже меньше тех, что запомнились ему, — их породил нефтяной кризис, разразившийся в середине семидесятых. Но затем мимо прогромыхали два огромных дизельных чудовища, и он вспомнил предсказания о том, что наступает эра экономичного и недорогого транспорта.

Очевидно, это было не совсем так. За дизельными чудовищами последовал шикарный лимузин, названия и типа которого он не знал (может быть, закончился нефтяной кризис или изобрели какое-то дешевое и качественное топливо), а за лимузином промчался большой, длинный кабриолет-купе. Он не поверил своим глазам — кабриолеты вышли из моды еще до того, как он переступил порог монастыря. Неужели они могли вернуться?

Промелькнуло несколько закусочных. В семидесятых они редко встречались возле автострады, и он их почти не замечал. Теперь же их количество и размеры были просто ошеломительными. Один дорожный знак указывал на нечто, именуемое “Холодной пиццей”. И что могло обозначать название “Цыплята Мак-Нагтетс”?

Наконец он нашел станцию техобслуживания. Бензин стоил доллар и двадцать центов за галлон, в полтора раза дороже самых безумных цен 1979-го, и все-таки к бензоколонке тянулась очередь автомобилей.

— У меня такое чувство, будто я прилетел с Марса. Человек на пассажирском сиденье повернул голову.

— Что?

Или Марс был здесь?

Дрю остановил фургон.

— Закрой глаза и не двигайся. К нам идут.

Дрю достал бумажник, раздобытый на горе, и купил у служащего резиновый шланг. Вырулив на дорогу, он положил шланг пленнику на колени.

— Вот. Маленький сюрприз для тебя.

Мужчина вздрогнул и подался вперед. Пристежные ремни сразу натянулись.

— Какого дьявола? Зачем это?

— Ты что, расстроен? Не любишь подарков?

— Я спросил — зачем это?

— Попробуй угадать.

— Это применяют, когда не хотят оставлять синяков на теле. Но ты же сказал, что не будешь…

— Правильно. Бить не буду. Ты не угадал. Ну, попробуй еще раз. Заодно скоротаешь время.

— Мы возвращаемся назад?

— Да, устроим пикник.

— Я понял.

— Что именно?

Мужчина рванулся вперед. Ремни впились в его тело.

— О Боже, ты сошел с ума! Дрю строго посмотрел на него.

— Прощу тебя, не упоминай всуе имя Господа.

Они подъехали к месту для пикников. Развернув фургон, Дрю задним ходом подогнал его к одному из каштанов. Затем посмотрел на деревья, скрывавшие их со стороны дороги, выключил двигатель и вышел на поляну.

— Я скоро вернусь, — пообещал он и, улыбнувшись, помахал резиновым шлангом.

Один конец шланга он надел на выхлопную трубу, а другой просунул в приоткрытую заднюю дверцу фургона. И. снова заведя мотор, подал машину еще немного назад, пока ствол каштана не прижал дверцу к шлангу. Салон начал заполняться едкими выхлопными газами.

Мужчина был близок к истерике.

— Господи, я был прав! — кричал он. — Псих! Паршивый ублюдок!

— Если ты будешь слишком волноваться, — холодно сказал Дрю, — то скоро собьешься с дыхания.

У мужчины выкатились глаза. Он закашлялся.

Собрав спальные мешки, Дрю заткнул щели в задней дверце. Затем убедился, что все стекла на окнах были подняты до упора. Покидая кабину. он включил радио.

— Немного музыки, а?

Он ожидал чего-нибудь еще более резкого, чем тяжелый рок. Однако диктор объявил: “Линда Ронстадт и оркестр Нельсона Риддла”.

Вместо переаранжированных композиций Фрэнка Синатры и других слащавых мелодий пятидесятых годов Ронстадт (чья версии известной “Когда меня полюбят?” и “Снова в Ю Эс Эй” запомнились Дрю) начала исполнять типичные песенки из репертуара сороковых. От этого можно было тронуться рассудком.

К действительности его вернул натужный кашель пленника. Из фургона валили клубы выхлопных газов.

— Задыхаюсь, не могу дышать, — прохрипел мужчина. — Я не…

Дрю захлопнул дверцу и не спеша пошел по каменной дорожке, веющей к деревянному мостику. Остановившись у ручья, стал бросать камешки в воду. Воздух был прохладный и приятный.

Он с безразличным видом оглянулся на фургон. Лобовое стекло было затуманено изнутри, но он все-таки мог различить человека, извивающегося на пассажирском сиденье. Что важнее, человек мог видеть его. Дрю облокотился на перила мостика. Из фургона доносились приглушенные крики.

Когда крики стали затихать, Дрю оттолкнулся локтями от перил и пошел назад к машине. Открыв дверцу, он выключил двигатель.

— Ну, как мы себя чувствуем?

Лицо мужчины было серым, с лиловым оттенком. Глаза почти закрыты. Когда машина проветрилась, Дрю похлопал его по щекам.

— Смотри, не засыпай. А то я подумаю, что наскучил тебе. — Мужчина продолжал молчать.

— Я спросил, как ты себя чувствуешь? Наконец тот с трудом выговорил:

— Сукин сын.

— Значит, хорошо?

Мужчина закашлялся, тщетно пытаясь прочистить легкие.

— Ублюдок, ты же дал слово.

— Какое слово?

— Никаких пыток. Ты обещал не пытать и не убивать.

— Я держу свое слово. Ты сам виноват, превращаешь испытание в пытку. Отравление угарным газом вовсе не мучительно. Это как сон, в который ты медленно погружаешься. Расслабься, плыви по течению. Чувствуй себя свободней.

Мужчина захрипел, глаза покраснели и заслезились.

— И это называется, ты не пытаешься убить меня?

— Разумеется, нет, — оскорбился Дрю. — У меня нет ни малейшего желания убивать тебя.

— Тогда что же ты делаешь?

— У меня есть кое-какие вопросы к тебе. Если ты и сейчас не ответишь на них, я снова заведу двигатель. И еще раз, если потребуется. В конце концов, окись углерода подействует, Через какое время — зависит только от тебя, хотя есть шанс, что твой рассудок слишком ослабнет и ты не заметишь, когда потеряешь способность сопротивляться.

— Ты думаешь, я боюсь смерти?

— Повторяю, я не собираюсь убивать тебя. Ты останешься в живых.

— Тогда какого дьявола мне говорить?

— Дело в том, что тебе предстоит нечто худшее, чем смерть. Если ты не заговоришь, — Дрю задумчиво погладил бороду, — то в будущем тебя ждет довольно жалкая жизнь. Просто существование, и все.

Мужчина побледнел.

— Ты будешь тихим, как одуванчик.

— Почему мне сразу не сказали?

— Не сказали о чем?

— О тебе. Ты дурачил меня с того самого момента, как я очнулся. Ты все время выводил меня из равновесия. Сумасшедший? Да твоему рассудку любой позавидует!

Дрю включил двигатель и захлопнул дверь.

С третьего захода мужчина начал отвечать на вопросы. Это было довольно длительной процедурой. К тому времени он уже почти не ворочал языком и часто терял сознание. Дрю пришлось проявить выдержку, но по крайней мере он был уверен, что пленник говорил правду — окись углерода лишила его способности сопротивляться и, таким образом, подействовала подобно амиталу натрия. Двумя часами позже Дрю получил все сведения, на какие только мог рассчитывать.

Однако узнал он не много. Нападение было заказано так же профессионально, как и осуществлено. По вполне понятному правилу клиент никогда не участвовал в самой операции. В случае неудачи, если один из наемников попадал в плен или решался шантажировать своего работодателя, то обрывались все следы, ведущие к тому. кто платил деньги. При этом клиент всегда действовал через посредника, а тот в свою очередь нанимал еще одного человека, который докладывал ему о выполненной или невыполненной работе. Никто, за исключением самих исполнителей, не видел друг друга в лицо. Заключая сделку, клиент и посредник разговаривали по нейтральным телефонам. Ни одно слово не писалось на бумаге. Деньги переводились на анонимные счета в швейцарских или багамских банках.

• Предыдущая
• 16/84
• Следующая