Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - Россман Вадим - Страница 44

• Предыдущая
• 44/79
• Следующая

Советской столицей Казахстана был город Алма-Ата. Вскоре после распада СССР президент Казахстана Нарсултан Назарбаев принял решение о переносе столицы в новый город, который был переименован из Целинограда в Астану. Новая столица была построена по архитектурному плану британского архитектора Нормана Фостера на базе города Акмола среди пустынных степей Казахстана. В 1997 году город получил официальный статус и правительственные служащие и дипломаты должны были вскоре переехать в новую столицу, оставив зеленую Алма-Аты, и продолжать по-фазово заселять город.

В числе официальных причин переноса называлась близость Алма-Аты к китайской границе, сейсмическая опасность, невозможность пространственного расширения города, окруженного горными массивами, а также неблагоприятный климат (Смирнягин, 1998).

Первоначально решение Назарбаева не было популярным. В Казахстане сложилась заметная внутренняя оппозиция в отношении этого решения. Многочисленные критики обращали внимание на то, что финансовая ситуация в стране в этот период была наименее благоприятна для такого рода решений. Для многих внешних наблюдателей, включая российское руководство, мотивация переноса была не вполне понятной и казалась самодурством или капризом восточного автократического политического лидера. Чрезвычайно скептически на эту новость отозвались также географы и политические комментаторы, проводя многочисленные в целом верные параллели и указывая не непродуманность этого шага (Смирнягин, 1998).

В своем глубоком и проницательном анализе переноса столицы Казахстана американский и канадский политолог Эдвард Шац показывает многообразные аспекты этого решения и многоуровневые контексты консолидации политической власти, которые предполагал проект Назарбаева. Американский политолог особенно подчеркивает важность контекстов государственного и национального строительства для понимания этого эксперимента, обращая внимание на моменты сходства казахского опыта и задач с многочисленными африканскими прецедентами смены столиц (Schatz, 2003).

Среди наиболее важных причин переноса Шац называет консолидацию государственной власти в Казахстане и реконструкцию или модификацию системы патримониальных отношений, которая должна была заменить старую советскую систему патронажа. Задачей администрации Назарбаева стало создание новой системы лояльности в стране, во многом основанной на родственных и клановых связях, а также маргинализация старых элит. Перенос столицы позволил Назарбаеву сплотить вокруг себя новую элиту, политический вес которой заметно возрос в связи с открытием страны для иностранных инвестиций, массовой приватизацией предприятий и подъемом добывающей промышленности, направленной на экспорт нефти, газа и минеральных ресурсов. По словам Шаца, перенос столицы позволил реорганизовать правящую элиту без использования насильственных механизмов (Schatz, 2003).

Эта новая система лояльности во многом опиралась на перегруппировку и балансирование интересов трех основных субэтнических групп или племенных объединений страны (жузов), каждый из которых был локализован в различных географических зонах страны. Большой жуз, или Большая Орда, концентрировалась на юге, средний жуз – на севере и малый жуз, или Малая Орда, – на западе государства. Важно иметь в виду, что вопреки некоторым популярным интерпретациям жузы получили свое название не по размеру и количеству принадлежавших к ним кочевников, но по старшинству входивших в их состав родов (уру).

Перенос столицы на север позволил создать прочный альянс со средним жузом, наиболее русифицированным из трех, а также нейтрализовать влияние младшего жуза, на территории которого находится наибольшее количество природных ресурсов Казахстана. Политическое руководство страны оказалось укомплектованным по преимуществу членами большого жуза, к которому принадлежит сам Назарбаев, в том числе и его ближайшими родственниками. Члены большого жуза также возглавили крупнейшие нефтедобывающие корпорации страны. Средний жуз, на территории которого оказалась новая столица, получил новые преимущества, вытекающие из пребывания столицы на его территории, – главным образом наиболее благоприятные условия для быстрых темпов экономического роста и для наращивания своего влияния. Технократически ориентированная казахская молодежь, получившая образование за рубежом, также выиграла по сравнению с теми возможностями, которые она могла бы реализовать в Алма-Ате при старой советской патриархальной элите. Таким образом, строительство новой столицы, в котором большое финансовое участие приняли добывающие корпорации Казахстана, способствовало сплочению политических и экономических элит страны.

Наконец, следующим элементом стратегии Назарбаева – его многие политологи считают главным и решающим – была нейтрализация русского или русскоязычного населения на севере Казахстана. Символический статус столицы и миграции этнических казахов в Северный Казахстан с юга и с запада страны естественным образом уменьшали возможные шансы России осуществить возможные планы на присоединение Северного Казахстана и поглощение обширных степных регионов, где в городах большинство жителей составляли этнические русские, казаки и немцы. Это давало возможность Казахстану значительно ослабить вероятную и вполне реальную угрозу со стороны сепаратистов внутри страны и ирредентистов в России. Решение принималось на фоне растущих конфликтов такого рода в Приднестровье в Молдове, в Нагорном Карабахе в Азербайджане, в Абхазии и в других частях бывшего СССР.

Кроме того, новая архитектура Казахстана свидетельствовала о притязаниях страны на роль крупнейшего экономического и политического центра Средней Азии. Многочисленные дворцы и блестящие высотные здания должны были указывать на принадлежность государства к числу важнейших модернизирующихся экономик региона.

Новая архитектура смогла вписать кочевое прошлое казахов в контекст метанарратива глобализма и модернизации. Так, в городе было открыто величественное юртообразное строение с садами и пляжами внутри, которое подчеркивало возможность соединения прошлого и будущего. Еще более важным кажется то, что символизм новой столицы и ее общий градостроительный план подчеркивали не только казахскую идентичность, но и акцентировали идеологию евразийства, единства русского и тюркского этносов и их общей культуры. Эта идеология, которая стала фундаментальной политической стратегией казахского политического руководства, позволяла более успешно интегрировать многоэтническое население Казахстана, особенно его северной части. Не случайно и основной университет в городе был назван именем Льва Гумилева.

Но одновременно со всем этим и во многом вопреки евразийской риторике, предназначенной для внутреннего пользования, новая столица позволила казахам дистанцироваться физически и символически от прочих среднеазиатских столиц, которые ассоциировались с экономической отсталостью, и подчеркнуть современной архитектурой свою именно европейскую идентичность. В этом смысле Астана стала своего рода казахским «окном в Европу». На Европу указывает и географическая приближенность к российской границе.

Шац обращает внимание на многие элементы сходства в мотивациях переноса столицы Казахстана и некоторых африканских стран: отсутствие государственности в до-советских и доколониальных контекстах, этнолингвистическое разнообразие, наличие этнических и субэтнических конфликтов, огромные слабозаселенные территории, патерналистское содержание переноса столицы и его ориентация на отношения патронажа. Хотя в переносе столицы Казахстане было немало мегаломании и элементов азиатчины, включая сервилистские предложения со стороны некоторых членов казахского парламента (мажилиса) назвать новый город в честь самого Ел басы Нурсултаном, Шац считает неправильным видеть в этом проекте лишь голое восточное самодурство и мегаломанию. В дополнение к личным целям он различает в этом проекте также попытку построить фундамент для новой национальной стратегии, которая могла бы разрешить многие реальные проблемы Казахстана (Shatz, 2003).

• Предыдущая
• 44/79
• Следующая