Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - Россман Вадим - Страница 27

• Предыдущая
• 27/79
• Следующая

Отчужденные столицы были характерны не только для государств Западной Азии. Они были распространены далеко за пределами того культурного круга, который обсуждает Иоффе. Мы часто встречаем их в персидской и парфянской истории: их примером является парфянский город Вологезакерт. Более близким нам российским примером отчужденной столицы может служить Александрова слобода, опричная столица Ивана Грозного.

Для нашего изложения концепция отчужденных столиц не только исторически интересна, но и крайне важна. На взгляд автора, этот феномен был присущ не столько универсальным империям, сколько восточным деспотическим государствам (вывод, который сам Иоффе не делает). Среди прочего целью деспотических государств была изоляция элит, поиски новой религиозной легитимации для своего господства и создание атмосферы секретности вокруг политической власти. С точки зрения автора, главное различие между деспотическим государством и империей – не вдаваясь здесь специально в подробности этого противопоставления– состоит в степени артикулированности универсальных горизонтов и в возможностях осуществления свободы, хотя это различие не всегда можно строго провести. Это не всегда является различием нового качества и чаще может описываться как различие в степени акцентуации этих признаков (difference of a degree and not a difference of a kind).

В такой интерпретации стратегии создания отчужденных столиц являются частным случаем имперских стратегий построения государства и с ними пересекаются, во всяком случае если судить по примерам, приводимым Иоффе. Но в отличие от универсальных империй, которые мы уже обсудили, цели таких переносов в большей степени связаны с фракционными интересами правящих элит и легитимацией их политического господства, нередко с помощью нового сакрального авторитета или религиозного реформаторства.

Прологом подъема большинства национальных государств и их столиц послужило крушение мировой системы имперского господства. По мере постепенного распада Испанской, Британской, Французской, Габсбургской, Голландской, Османской и Российской империй освобождались новые народы и, подражая более старым европейским нациям, – прежде всего Англии, Франции и Испании, – строили свои национальные государства и свои столицы. Одним из важнейших векторов символической трансформации, которую претерпели облик и иконография вновь образовавшихся столиц новых государств, было освобождение от иностранных завоевателей.

В этой связи немного условно можно говорить о нескольких поколениях мировых столиц, которые объединяют друг с другом общие национальные особенности и динамика, технологии градостроительства, общие архитектурные влияния и политические акценты.

Европейскими столицами первого поколения были, соответственно, Лондон, Париж, Мадрид и Вена.

Столицы второго поколения были тесно связаны с этапами освобождения от иностранного империалистического господства. Первой из таких новых столиц стал Вашингтон в США. Затем появляются континентальные европейские столицы второго поколения. К ним принадлежат, например, Брюссель, Афины, Рим, Будапешт, Хельсинки и Тирана. К этим же столицам тесно примыкает Берлин, подъем которого в качестве политического центра определялся не освобождением от иностранного владычества, а национальной консолидацией немецких княжеств.

Современницами этих европейских политических центров второго поколения стали столицы Латинской Америки, которые возникают примерно в это же время в связи с падением испанского господства на континенте.

К следующим поколениям столиц принадлежат государства Балкан и Восточной Европы, многие из которых получили независимость в результате крушения Австро-Венгрии, Османской и Российской империй в ходе Первой мировой войны.

К столицам четвертого поколения принадлежат спланированные столицы — Анкара, Оттава, Канберра, Исламабад и Бразилиа. Возникновение некоторых из них может трактоваться как непосредственный или отсроченный результат крушения империй (португальской и британской).

Наконец, к последнему, пятому, поколению столиц относятся столичные города Азии, Африки и некоторых постсоветских государств.

Синхронность возникновения во многом определила характерные особенности этих городов – размер, градостроительный план и другие характеристики. В Восточной Европе и Латинской Америке процессы национализма и урбанизма были более тесно интегрированы с процессами в Западной Европе. С этим связана неоднородность опыта и градостроительных моделей в развивающихся странах. В Латинской Америке освобождение от колониальной зависимости происходит в ходе войны 1810–1826 годов. В Азии – с 1945 по 1954 год. В Африке с 1960 по 1975 год.

Различный возраст независимости и обстоятельства освобождения этих государств оставили свой особый отпечаток на их национальных столицах. Их неоднородное колониальное прошлое, функции в колониальной системе и география их колониальных столиц во многом определили их различные пути выбора политических центров для своего национального государства: их смены или их сохранение на прежнем месте с элементами глубокой трансформации их роли и символов.

Ниже мы попытаемся дать максимально краткую характеристику тех процессов и ситуаций, которые ставили и вновь ставят на повестку дня различных государств проблему выбора новой столицы. В данном обзоре автор будет опираться на множество газетных, журнальных и интернет-публикаций, многие из которых носят, скорее, информационный, чем аналитический характер. В то же время в нашем обсуждении будут также использоваться аналитические научные статьи, посвященные конкретным переносам столиц. Эти политическая и историческая фактография и аналитика позволят нам позже сделать некоторые обобщения, устанавливая правила и закономерности, характерные для перемещений столиц в различных транснациональных регионах. Изложение материала подчинено здесь главным образом целям выделения критически важных и вспомогательных (auxiliary) резонов и мотивов, которые лежат и лежали в основе решений или дебатов по этому вопросу.

В некоторых своих частях данный обзор будет носить несколько более реферативный характер, чем хотелось бы автору. Это делается в основном для удобства читателя, который сможет сопоставить сведенные здесь вместе факты, оценки, цитаты и мнения, с тезисами и заключениями книги.

В государствах Азии, Африки и Латинской Америки наметились сходные тенденции в развитии урбанистических сетей, связанные с особенностями их колониального прошлого. За некоторым исключением в большинстве этих государств столицы возникли в портовых городах, бывших факториях и колониальных портах, ориентированных, прежде всего, на вывоз товаров и сырья в метрополии (Murphey, 1957: 218–219). Главным фактором, который определил выбор именно этих городов метрополиями, были соображения максимального и наиболее эффективного доступа к сырьевым ресурсам этих государств, соображения логистики и транспортной системы. Таким образом, расположение этих столиц, как правило, диктовалось коммерческими, а не политическими или административными соображениями (как мы сможем убедиться ниже, в сравнении с государствами Африки и Азии это касалось государств Латинской Америки в несколько меньшей степени).

До появления колонизаторов большинство этих будущих столичных городов были небольшими городками или рыбацкими поселениями и обычно не играли существенной роли в национальной истории этих государств. Постепенно, благодаря своему удобному морскому положению, они превратились в торговые фактории, из которых впоследствии выросли самые крупные города этих стран, часто города чрезвычайно космополитические, которые связали аграрные глубинки и окраины с мировыми торговыми и промышленными центрами. В Азии такими центрами стали Калькутта, Карачи, Куала-Лумпур, Сайгон, Сингапур, Манила, Батавия[27]. В Африке крупнейшими из портовых городов были Лагос, Касабланка, Дакар, Дар-эс-Салам, Могадишо и Момбаса. В Латинской Америке эту роль играли Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро, Лима, Сальвадор и Сантьяго (Murphey, 1957: 218).

• Предыдущая
• 27/79
• Следующая