Спасти Кремль - Ленковская Елена - Страница 7
- Предыдущая
- 7/36
- Следующая
Не умевший плавать рядовой Бийяр едва не захлебнулся неожиданно мощной волной. Другой рядовой, суеверный Плате, был обнаружен его товарищами много позже, в изрядном отдалении от места крушения. Он казался насмерть перепуганным и держал головастика в зубах.
Прочие выскочили из воды и по-обезьяньи ловко вскарабкались на противоположный от бивака крутой берег. Сильно жестикулируя и крича, они ещё долго не решались приблизиться к месту падения подозрительного пиротехнического сооружения.
Меж тем, никем в суматохе не замеченный, водяной дотащился до французского бивака.
Над опустевшей отмелью вился дымок. Торчали вверх штыками ружья, приставленные к кривой сучковатой рогатине, вбитой в землю. Кучками лежала амуниция, валялись солдатские мундиры и обувь.
Мундирами водяной заинтересовался. Приложил к своему тщедушному туловищу один, потом другой. Он явно хотел приодеться! Но – не тут-то было. Все они были сшиты полковым портным в расчёте на широкие мужские плечи. Нет, велики, не годятся. Солдатские пожитки полетели обратно на речной песок.
Рядом стояла телега с пустой упряжью. Лошадь отсутствовала – выпущенная пастись, она, очевидно, поддалась общему волнению и сбежала.
Водяной явно был голоден. В поисках еды он опрокинул котелок – из него потекла вода, заливая и без того еле трепыхавшееся пламя костерка. Зашипели тлеющие головёшки.
Вдруг в тени телеги что-то зашевелилось, и оттуда выставилась по-мальчишески узкая рука. Обладатель руки, похоже, спал непробудным сном. Во сне он лопотал что-то по-французски.
– Сдавайтесь! Сдавайтесь! – донеслось из-под телеги довольно разборчиво. Водяной, сунувшийся было под телегу, вздрогнул и замер.
Послышался лёгкий храп. Водяной вздохнул с облегчением. Потом снова насторожился – спящий повернулся набок и высунул вторую руку.
Через минуту руки эти были крепко связаны, а на водяного из-под телеги испуганно уставилось заспанное мальчишеское лицо. Обитатель речных глубин, выставив вперёд ружье, на чистом французском велел парню вылезти.
Критически осмотрев пленного, который ростом был всего на полголовы выше, он тонким срывающимся голосом скомандовал, тоже по-французски:
– Снимай штаны и башмаки!
Француз в недоумении потряс связанными спереди руками, потом выразительно повертел бёдрами. Однажды на ярмарке он видел трюк с раздеванием: заезжий иллюзионист ухитрялся раздеться до подштанников с завязанными руками. Однако сам парень так не умел.
– Тьфу ты! Вот зараза! – выругался водяной на местном диалекте, глядя на пантомиму потерявшего дар речи французика. – Давай-давай, ногами работай! Всё равно не развяжу!
Пришлось раздеваться. Под прицелом ружья французу удалось проделать это не хуже фокусника. Штаны-кюлоты, гетры, башмаки и мундир, вытащенный из-под телеги, вскоре попали в распоряжение пришельца.
– Ты кто такой?
– Сын полка вольтижёров Николя Виньон.
– Плавать умеешь, Коля?
Французик закивал.
– В воду! Плыви на тот берег. Живо!Едва только французский мальчишка добрался до противоположного берега, водяной забросил за спину ружьё, сгрёб в охапку амуницию, и, прихватив с телеги полотняную суму с длинной лямкой, кинулся прочь от реки. Периодически останавливаясь, и перехватывая поудобнее свою добычу, он, стуча пятками, бежал по пыльной дороге в сторону ближайшего леса.
В плену у своих
Добравшись до леса, Руся остановился и перевёл дух. Снял с плеча ружьё, и полез в полотняную сумку. Он почему-то был уверен, что в сумке должны быть патроны. На деле в сумке лежал сухарь и по меньшей мере горсть сухарных крошек. Другого и ожидать нельзя было – сумка-то так и называлась «сухарной», только откуда водяному было про это знать…
Нельзя сказать, что сухари вместо патронов Русю разочаровали. Напротив. Мальчик жадно сунул в рот сухарь и начал, сопя и хрустя, переодеваться.
Содрал с себя прилипшую буро-зелёную пижаму. Выковырял из кармашка мокрых штанов оловянного солдатика. Надо же, не выпал! Задумался, легонько подбрасывая его на ладони. Как бы не потерять!
На левом запястье у Руси красовался кожаный плетёный браслетик, подарок сестры. Мальчик зубами растеребил узелок, подцепил ремешком фигурку за согнутую руку, затянул потуже. Поболтал рукой – вроде бы держится крепко.
Натянул синие кюлоты – застёгивающиеся под коленкой короткие штаны со смешным пузырём на заду. Ну и фасончик! Наклонился, потом присел. Встал, подёргал ногами – ну да, в общем-то, удобно. Кое-как приспособил серые полотняные гетры.
Рубаху Руся великодушно оставил владельцу, а жилет забрал – теперь пришлось надеть его прямо на голое тело.
Дошла очередь до мундира. Руся встряхнул его, повертел туда-сюда, рассматривая. Мундир был синий, со стоячим воротником цвета светлой замши и такими же обшлагами. Сзади у мундира обнаружились синие хвосты с отворотами. Руся знал, что это фалды, но ему всё равно почему-то хотелось называть фалды хвостами. Впрочем, золотые охотничьи рожки на отворотах «хвостов» Русе приглянулись.
Мальчик накинул мундир, и начал обуваться.
– Наверняка будет великоват, однако выбирать не приходится, – подумал он, решительно засовывая ногу в башмак.
Вскоре по пыльной дороге, ведущей на восток, шагал, прихрамывая, маленький французский вольтижёр – с одиноким сухарём в животе и грустными карими глазами.
Спускались сумерки. Из низин пополз туман. Угли заката едва тлели у горизонта, присыпанные бледно-серой небесной золой. Вдалеке раздался низкий протяжный гул – бу-бу-ух.
– То ли птица, то ли бык? – поёжившись, подумал Руся.
Дорога вывела Руслана к старому сельскому кладбищу. Меж берёзовых стволов прятались заросшие папоротником и иван-чаем холмики могил. Руся замедлил шаг. Темнели покосившиеся, полусгнившие деревянные кресты. Паутина, вся в каплях росы и прилипших сухих былинках, блёкло светилась в зелёном полумраке. Сырой прохладный воздух пах прелым листом и грибами.
– Грибы – это хорошо, – мечтательно улыбнулся мальчишка, шмыгая носом. – Как это я сразу не сообразил. Днём поищу.
Вот и хоббиты любят грибы. Руся вспомнил недавно перечитанную книжку, и ему представились свирепые орки, гигантские пауки и прочая нечисть. Но это сказки. Этого бояться нечего. Мальчик зябко передёрнул плечами.
– Рядом с кладбищем должна быть деревня, – утешил он себя. – Дойду, и где-нибудь там в сарае заночую. – Он подумал о деревенских огородах, представил себе сочную сладкую морковку и сглотнул слюну.
Хрустнула ветка. От бугристого ствола старой берёзы отделилась тень. Руся обернулся, прислушался. Всё тихо. Видно, померещилось. Да мало ли живности кругом, мыши там какие-нибудь, или ещё кто…
Надсадно закричала ночная птица. Ей вторила другая. Всё равно жутковато. Надо бы поторопиться, скоро совсем стемнеет. Одни берёзовые стволы белеют, а всё остальное – не различишь, слилось в сыром пахучем сумраке. Руся, едва сдерживая бившую его дрожь, прибавил шагу.
Тень метнулась за ним. Здоровенная ручища зажала Руслану рот, а другая крепко схватила поперёк живота. Огромная косматая фигура, держа под мышкой отчаянно брыкавшегося мальчишку, скрылась в зарослях бузины и боярышника.Ещё несколько мгновений качались сырые ветки, а потом вновь стало тихо. Дорогу заволокло белыми лоскутами тумана. В далёком болоте снова бубухнула выпь. И впрямь, точно бык проревел.
Светало. Ликующий крик в клочья разодрал сонную дымку, висевшую над окрестными холмами. Это несъеденный французами петух горнистом пропел зорю сельскому гарнизону. Слушая победное кукареканье, отставной полковник Курятников довольно улыбался. Фуражиров в село Курятниково пускать не собирались.
Добросовестный служака Кузьма Ильич Курятников не понаслышке помнил Суворова и его победы. В отставку он вышел ещё в екатерининские времена. С тех пор жил в своём родовом имении Курятниково, и, согласно моде прошлых лет, по-прежнему носил кафтан и напудренный парик с косицей.
- Предыдущая
- 7/36
- Следующая
