Изумрудные глаза - Моран Дэниел - Страница 59

• Предыдущая
• 59/93
• Следующая

– Джентльмены, эта поправка, – он, заостряя внимание, вскинул руку, – позволяет Генеральному секретарю добиваться переизбрания на четвертый срок. А также на пятый и шестой. Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но подобная перспектива делает его очень уязвимым. Он готов на все ради того, чтобы усидеть на своём месте. Ради переизбрания он может согласиться даже оставить тебя в покое. В конце концов, вы оба способны очень сильно навредить друг другу. Если Амньер пришёл к выводу, что у него нет другого пути, ему не составит труда расправиться с тобой, Карл, но и ты в этом случае в состоянии напрочь испортить ему репутацию и перекрыть дорогу к переизбранию. Он очень хитер. В последнее время кто-то упорно пытается протащить запрет на количество возможных сроков избрания. Лет тридцать назад такой прецедент уже имел место. В те годы ни тебя, ни меня еще на свете не было. Тогда Генеральный секретарь Тенера попытался ограничить время пребывания у власти руководителей Объединенного Совета. Ему даже не дали доработать третий срок, вынесли вотум недоверия и отстранили от должности. Он полагал, что трех раз вполне достаточно, а вот его аппарат и другие структуры сочли такое требование чрезмерным. Куда проще до скончания века иметь одного царя. – Риппер поднял указательный палец. – Впереди нас ждут две важные даты, и есть смысл поразмышлять над значением каждой из них. Прежде всего, четвертое июля. Можно сделать одолжение Амньеру – предложить ему договориться до наступления Дня независимости США. Это будет четверг, так что у тебя в распоряжении три дня. Если соглашение не будет достигнуто, он попытается отвлечь внимание общественности от этого праздника, организовав какие-нибудь беспорядки. Напасть на теле­патов? Но у вас теперь вполне законный статус. Он придумает что-нибудь похитрее. Если же вы сумеете договориться, это очень прибавит ему голосов на предстоящих выборах. Объявление о восстановлении дружественных отношений между вами и его аппаратом, подкрепленное сообщениями прессы, в которых ты дашь соответствующие разъяснения, во многом охладит страсти.

Вторая дата, четырнадцатое июля. День взятия Бастилии. К этой дате все обязательно должно устроиться – к обоюдному удовольствию или без оного. Амньер не может позволить себе вернуться во Францию на празднование годовщины революции, оставив за спиной такую угрозу, как твои записи. Учти, твои телепаты представляют собой один из важнейших объектов, имеющих особую ценность для средств массовой информации. Если правда откроется до праздника, французы вряд ли испытают прилив энтузиазма.

Чандлер подхватил:

– Когда закончится празднование Дня взятия Бастилии, вам придется переехать в какое-нибудь уединенное тихое место подальше от моего Комплекса, где толпа демонстрантов не сможет с такой легкостью добраться до вас. Там вы и заляжете до выборов шестьдесят четвертого года. После выборов ситуация может кардинально измениться, и Амньеру придется унять аппетит. Он успокоится и оставит вас в покое.

Карл бросил взгляд в сторону присутствующего за столом судьи.

– Кто-нибудь советовался с вами, сэр, – спросил он Саншайна, – по поводу этих вариантов?

В этом и состояло преимущество телепатического дара– в общении с Карлом любой поневоле говорил правду, принимая во внимание, что ложь все равно не спрячешь.

– Да, мне тоже пришлось поразмышлять над возможными решениями. Карл кивнул:

– Я высоко ценю ваше время, джентльмены. Я обязательно подумаю обо всем, что вы сказали сегодня. Малко, мы идем?

– Минутку, – окликнул его Чандлер. – Я хотел бы поговорить с тобой, Карл, в частном порядке.

– Приступайте, – предложил Кастанаверас. Чандлер некоторое время с нескрываемым недоумением рассматривал его, потом усмехнулся:

– Иди-ка ты к черту! Как Дженни? Карл растерянно заморгал. Вопрос застал его врасп­лох.

– Не очень-то хорошо, – признался он наконец. – Ее очень беспокоит создавшееся положение. (И меня тоже, мысленно добавил он.) Я обязательно передам, что вы интересовались. Ей будет приятно.

Чандлер кивнул. Риппер и Саншайн сразу почуяли, что произошел некий перелом, и с интересом прислушивались к разговору.

– Кстати, Тони Анджело звонил. Он в восхищении от того, как ты водишь машину, – сказал Чандлер. – Назвал тебя «дьяволом на колесах».

Карл, уже собравшийся уходить, опустился обратно в кресло:

– Если это комплимент, то большое спасибо.

– Скорее уж «дьявол на воздушной подушке», – усмехнулся Чандлер, – только подобная формулировка звучит как-то странно. Я бы сказал, что в этом как раз и состоит значительная часть трудностей, испытываемых в современном мире. Что-то со всеми нами случилось, если колесо теперь ассоциируется либо с велосипедными шинами, либо с формой космических станций. То есть исключительно как технический объект. Ты не согласен?

– Я что-то не совсем понял, – признался Карл.

– Молодой человек, вы сидите и в глаза лжете каждому из нас, включая самого себя. Лжете с того самого момента, как вошли в эту комнату. Как скверно, что вы ненавидите Амньера. Точнее говоря, скверно, что вы не в силах справиться со своей ненавистью.

В комнате повисла мертвая тишина. Карл собрался возразить, но внезапно обнаружил, что крыть-то ему не­чем.

– Я вовсе не питаю ненависти ни к нему, ни даже к Карсону. Я стараюсь судить объективно. Но одного из моих детей убили, потому что так захотели эти ублюдки. И это факт, от которого я никогда не смогу абстрагироваться!

Фрэнсис Ксавьер Чандлер вздохнул и долгое время молчал, созерцая донышко своего бокала. Когда же он вновь поднял голову, на лице его явственно читалось сострадание.

– Теперь тем более надо приложить все силы, чтобы других детей миновала эта участь.

– Однажды, – ответил Карл, стараясь как можно точнее довести до присутствующих мучившую его все это время мысль, – я убью их обоих. Амньера и Карсона. Просто потому, что должен это сделать.

– Да, я знаю, – кивнул Чандлер.

– Месть не терпит спешки, Карл, – вставил замечание Малко. – А ты гонишь во весь опор.

Они ехали молча. Скользили на высоте сорока сантиметров над металлизированным покрытием транскона со скоростью сто восемьдесят километров в час. Сияния придорожных фонарей хватало для освещения полос проезжей части, а по обе стороны и над головой царила ночь – здесь, за городскими пределами, в окружении полей и редких пригородных поселков, особенно беззвучная и непроницаемая. Движение на шоссе в этот поздний час было редким, и Карл решил сам взяться за руль. Он запросил разрешение выйти в воздушное пространство, но диспетчер, обслуживавший это направление, категорически отказал. Нет так нет, вздохнул Карл; с другой стороны, полет позволил бы ему слишком быстро добраться до Комплекса. Он и Малко прибыли бы туда в самый неподходящий час. К тому же ему хотелось лично покрутить баранку – вождение машины всегда успокаивало его и доставляло радость. За рулем он расслаблялся. Его «металлсмит» оказался на редкость удачной моделью, доставляющей водителю истинное наслаждение.

Заморосил мелкий дождик, и Карл включил электростатическую защиту, отбрасывающую капли влаги от дверных стекол и прозрачной крыши. На прямом участке дороги он передал управление автопилоту, сам же откинулся на спинку кресла водителя. Сзади, на пассажирском сиденье позевывал Малко Калхари. Борясь со сном, он пробегал глазами страницы видеоблокнота, прикрепленного к его колену.

– Ты бы поспал, – посоветовал Малко. – Совсем плохо выглядишь.

– Я не устал! – отрезал Карл.

– Зато я устал! – с ответным раздражением парировал старый полковник. – Хотя в последнее время спал куда больше, чем ты.

– Так мне и годков поменьше.

– Разве в этом дело? – хмыкнул Малко. – Я тебе не чета, ты – другой.

– Нет.

– Хочешь уверить, что мы с тобой одной крови?

– Не знаю, – пожал плечами Карл. – Я бы объяснил тебе что к чему, да времени на это потребуется слишком много. Но разница между нами, в сущности, подобна разнице в цвете кожи, в разрезе глаз, в умственных способностях и моторных реакциях.

• Предыдущая
• 59/93
• Следующая