Собрание стихотворений в 3томах. Том 1 - Рубцов Николай Михайлович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/94
- Следующая
Изменить размер шрифта:
4
Ленинград,
1960
БЕРЁЗЫ
Я люблю, когда шумят берёзы,
когда листья падают с берёз.
Слушаю, и набегают слезы
на глаза, отвыкшие от слез…
Всё очнётся в памяти невольно,
отзовётся в сердце и крови.
Станет как-то радостно и больно,
будто кто-то шепчет о любви.
Только чаще побеждает проза.
Словно дунет ветром хмурых дней.
Ведь шумит такая же берёза
над могилой матери моей…
На войне отца убила пуля.
А у нас в деревне, у оград —
с ветром и с дождём гудел, как улей,
вот такой же поздний листопад…
Русь моя, люблю твои берёзы:
с ранних лет я с ними жил и рос!
Потому и набегают слезы
на глаза, отвыкшие от слез…
Ленинградская обл.,
пос. Приютино, 1957
ПТИЦЫ РАЗНОГО ПОЛЁТА
* * *
— Мы будем
свободны,
как птицы, —
ты шепчешь
и смотришь с тоской,
как тянутся птиц вереницы
над морем,
над бурей морской…
И стало мне жаль отчего-то,
что сам я люблю
и любим…
Ты птица иного полёта…
Куда ж мы
с тобой
полетим?!
Ленинград,
март 1962
УТРО УТРАТЫ
Человек
не рыдал,
не метался
в это утлое утро утраты.
Лишь ограду встряхнуть попытался,
ухватившись за копья ограды…
Вот пошёл он,
вот в чёрном затоне
отразился рубашкою белой.
Вот трамвай, тормозя, затрезвонил:
крик водителя:
— Жить надоело?!
Шумно было,
а он и не слышал.
Может, слушал,
но слышал едва ли,
как железо гремело на крышах,
как железки машин грохотали…
Вот пришёл он,
вот взял он гитару,
вот по струнам ударил устало…
Вот запел про царицу Тамару
и про башню в теснине Дарьяла.
Вот и всё…
А ограда стояла.
Тяжки копья чугунной ограды.
Было утро дождя и металла.
Было утлое утро утраты…
Ленинград,
1960
СТО "НЕТ"
В окнах зелёный свет,
странный, болотный свет..
Я не повешусь, нет,
не помешаюсь, нет…
Буду я жить сто лет,
и без тебя — сто лет.
Сердце не стонет, нет,
Нет,
сто "нет"!
Ленинград,
сентябрь 1961
НЕНАСТЬЕ
Погода какая!..
С ума сойдёшь:
снег, ветер и дождь-зараза!
Как буйные слезы,
струится дождь
по скулам железного Газа…
Как резко звенел
в телефонном мирке
твой голос, опасный подвохом!
Вот, трубка вздохнула в моей руке
осмысленно-тяжким вздохом,
и вдруг онемела с раскрытым ртом…
Конечно, не провод лопнул!
Я
дверь автомата
открыл пинком
и снова
пинком
захлопнул!..
И вот я сижу
и зубрю дарвинизм.
И вот, в результате зубрёжки —
внимательно
ем
молодой организм
какой-то копчёной рыбешки…
Что делать? —
ведь ножик в себя не вонжу,
и жизнь продолжается, значит!..
На памятник Газа
в окно гляжу:
Железный!
А всё-таки… плачет.
Ленинград,
1960
ВОЛНЫ И СКАЛЫ
Эх, коня да удаль азиата
мне взамен чернильниц и бумаг, —
как под гибким телом Азамата,
подо мною взвился б
аргамак!
Как разбойник,
только без кинжала,
покрестившись лихо
на собор,
мимо волн Обводного канала —
поскакал бы я во весь опор!
Мимо окон Эдика и Глеба,
мимо криков: "Это же — Рубцов!",
не простой,
возвышенный,
в седле бы —
прискакал к тебе,
в конце концов!
Но наверно, просто и без смеха
ты мне скажешь: "Боже упаси!
Почему на лошади приехал?
Разве мало в городе такси?!"
И, стыдясь за дикий свой поступок,
словно Богом свергнутый с небес,
я отвечу буднично и тупо:
— Да, конечно, это не прогресс…
4
- Предыдущая
- 4/94
- Следующая
Перейти на страницу:
