Дорога к мечте - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 22

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая

Сегодня из этой же темноты на неё смотрят и друзья. Они пришли все — восемь человек. Восемь входных — это оказалось несложно, если следовать предложенной Мартой схеме. К тому же все Гранины гости порывались купить билеты самостоятельно — и сделать кассу проекту. Процент от этого, ма-а-а-аленький, но пойдёт и Гране.

Но отказались от этой мысли — купить можно всё, но попасть на спектакль как приглашённое актёром лицо… Шик!

И пусть в общем стройном хоре дев шестнадцати ветров никто не сможет выделить лично Граниного голоса. Ничего. Друзья оценят красоту спектакля.

Агриппина Градова пела, как всегда, чисто и вдохновенно.

Третьей с краю от правой кулисы хористке преподнесли сегодня восемь букетов. Вместе с исполнителями главных ролей, которые традиционно получили столько же (ну, или, конечно же, побольше), Граня стояла счастливейшая. Улыбающаяся. Красивая.

А уже по телефону, который после спектакля она включила в гримёрке, все по очереди, друзья кричали ей:

— Гордимся!

— Одобряем!

— Придёт вся школа!

— Вплоть до первоклассников поднимем!

— Пусть все знают!

— Успех, Граня!

Родители разбирали всю компашку, поджидая в машинах. Развозили по домам. В ожидании Грани даже тянули жребий — кто именно везёт домой актрису больших и малых императорских театров. Выиграла Катрин.

Гранин папа, подписанный на доставку дочери домой после спектакля, сегодня никак не мог этого сделать: как раз в это время проходила презентация книги одного великого писателя. Без великого оценщика творчества акция была бы не акция. Так что папа предложил прислать за Граней такси.

Но какое такси — если вокруг столько желающих?

И когда наконец на улице появилась Граня со своими букетами, её ждал ещё один сюрприз. Родители Катрин, загрузив актрису и её цветы в машину, заявили, что сегодня — лучший вечер для того, чтобы рассказать маме правду. И что они берутся Агриппине в этом помочь.

…Граня сидела в машине, пока папа и мама Катрин укладывали букеты, наблюдала, как умчались, помахав на прощанье, Зед и Вилли на роскошном «Лексусе» зедовской мамы, как Тусина бабушка загнала в своё авто Тусю, Бет и Ольгу, которые до этого бросались смёрзшимися кусками снега и гонялись друг за другом. Вот мрачный папа Андрея на чёрном скромном «Мустанге» увёз мрачного же аскетичного Андрея, очень на самом деле благородного и справедливого человека. Вот Иванко, за которым предки прислали машину с водителем: высунул в окно голову и руку, орёт что-то, машет… Чудные у Грани друзья, но они есть — это же счастье!

Да и всё вокруг неё счастье.

А сейчас ещё и с мамой наладится…

Какие решительные родители у Катрин! Как их благодарить?

Только бы всё получилось!!! Граня понимала, что с каждым днём запутывается в своём вранье, усиливает вину перед мамой, но…

Конечно, маме позвонили заранее — и сообщили, что вот таким вот поздним вечером Граня скоро пожалует домой с подругой и её родителями. Родители Катрин Граниной маме сказали, что едут с весёлым сюрпризом, а потому встречайте с тортом.

И когда шумная компания, шурша цветами и частично подметая ими пол, ввалилась в квартиру, в гостиной был накрыт стол к чаю. Ночному рассыльному, который привёз мегаторт, даже звонить в дверь не пришлось — в неё ещё входил последний гость.

…И маме всё рассказали.

Да, за последний месяц мама узнала о своей Гране много нового, но чтобы такое…

Исполнившаяся мечта, певичка, интеллектуальное развитие… Всё это так плохо сочеталось — и всё имело отношение к Гранечке… Но ослепительная красавица — мама Катрин за чаем так расписала Граниной маме прелести и преимущества богемной жизни (она занималась оказанием SPA-услуг VIP-населению, поэтому многое повидала), что Маргарита Паламарчук, известный литературный критик, призадумалась.

Отметив, что обстановка в доме будущей примадонны мирная, гости поспешили откланяться.

Мама и Граня уместили торт в холодильнике, вымыли вместе чашки-блюдца.

— Мама, так ты придёшь на мой спектакль? — заглядывая маме в глаза, спросила Граня.

Мама выдержала паузу — Гране показалось, что она всё это время боролась с собой, а не просто изображала загадочную деловую женщину, которая вспоминает плотный график своих будущих дел.

И с робкой, но всё равно ревнивой надеждой спросила:

— Скажи, а папа… Он уже смотрел, как ты в спектакле поёшь?

— Нет, мама! — с удовольствием сообщая маме правду, выдохнула Граня.

Да, она не ошиблась в своих предположениях.

«Я первая, я первая! — казалось, дай волю, и запрыгает-закричит Гранина серьёзная мама. — Я его обошла! Обыграла! Меня Граня больше, больше, больше любит!»

Друзья распиарили Граню — рядовую хористку из мюзикла, и по школе, и во всех социальных сетях. Так что она так и проходила теперь под меткой «Будущая великая певица». Это было приятно.

И особенно в день, когда на спектакль пришла мама, осознание собственной значимости было важным, очень важным для Грани. Мама-критик — вот она сейчас накритикует, вот будет безжалостна — попсне во всех жанрах она не давала никаких поблажек…

…Граня тряслась в своей гримёрной. До начала спектакля был ещё почти час.

Вокруг шумели девчонки. Обычно эта возня и суета перед спектаклем очень нравились Гране, она ныряла в эти волны и бурлила вместе со всеми, наслаждалась. Но сейчас… Мама, мама, мама… Она заказала одно приглашение. На спектакль мама придёт в полном одиночестве — ни подругу никакую не возьмёт, ни писателя из глубинки — чтобы московским зрелищем порадовать, ни коллегу-критика, и тем более никакого ухажёра… Граня понимала её: мама хочет осторожно разведать сама, что собой представляет то, в чём участвует её девочка. Если убожество и позор — тихо замолчать это, как будто она никуда не ходила и Гранечка ни в чём подобном вовсе и не поёт; а если же что-то приличное — то обязательно раззвонить об этом во все колокола. Ну такая у Грани мама была.

А уж что она Гране самой выскажет — в случае неодобрения… Даже представлять не хотелось.

Вот девочка и сидела дрожала.

А тут ещё в гримёрную заглянула Марта Мраморова. Выцепила взглядом Граню, поманила её за собой в коридор, захлопнула дверь. Граня, и так чуть живая, подошла к ней на слабых ногах и чуть слышно прохрипела:

— Что-то случилось?

Марта с интригой посмотрела на Граню. И сказала:

— Сбегай на первый этаж. Туда, к вахте. Там тебя ждут. Только быстро — чтобы в пятнадцать минут туда-обратно. Ясно?

Ясно — не ясно, но Граня побежала.

В пустом широком коридоре было тихо. Чуть слышно копошился за стеклом своего поста вахтёр. А посредине коридора стояла, поблёскивая металлом колёс, Гришина коляска. С самим Гришей на борту.

— Граня, — улыбнулся Гриша. И на своём железном коне подъехал к Гране почти вплотную. — Не убегай, погоди…

Граня действительно хотела взмахнуть воздушными одеяниями и умчаться прочь — не хватало ей ещё и по этому поводу мучать свою и без того растревоженную ожиданием маминой оценки душу. Но Гриша опередил её. Быстро, но осторожно схватил за руку. И протянул Гране горшочек с цветком. Вернее, с младенцем цветка.

— Я хочу тебе подарить… — проговорил Гриша, глядя девочке в глаза. — Он вытянется, а потом расцветёт. Это гиацинт.

— Я знаю… — пробормотала Граня чуть слышно.

— Ты поставь его у себя в гримёрной, ладно? — продолжал Гриша. — Пусть он у тебя тут живёт. Граня… Я желаю тебе тоже пробиться, вырасти в великую актрису. Просто — великую! Чтобы ты пела в Ла Скала. В Большом театре… В Метрополитен-опрера… Да везде! И будь счастлива.

— Спасибо… — сжимая горшочек с гиацинтом, прошептала Граня, сдерживая слёзы.

— Да — будь обязательно счастлива! — блестя прекрасными карими глазами, повторил Гриша. — И спасибо тебе.

— За что???

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая