Человек, которого не было - Монтегю Ивен - Страница 17

• Предыдущая
• 17/21
• Следующая

Когда читаешь этот документ, прежде всего поражаешься тому, что немецкие разведчики сразу же связали себя категорическим утверждением: «Подлинность захваченных документов — вне подозрений». Правда, они предосторожности ради оговариваются, что возможность подлога и степень нашей осведомленности о судьбе документов исследуются, но здесь же отмечают, что первое «маловероятно». По их мнению, мы вряд ли изменим наши планы или начнем наступление раньше намеченного срока. Впрочем, с этой точкой зрения согласится, пожалуй, всякий, кто знаком с работой по планированию и подготовке операций крупного масштаба.

Другим моментом, иллюстрирующим важность умения смотреть на подготавливаемую тобой операцию глазами противника и исходить из его знания обстановки, является пункт 5.

По утверждению немцев, Сицилия не может служить отвлекающим объектом, поскольку войска, дислоцирующиеся в Александрии, находятся слишком далеко от острова. Если бы наш штаб читал этот обстоятельный документ, его реакция была бы иной. Мы — то знали, что это расстояние вполне преодолимо и войска, находящиеся в Александрии, могут быть использованы для нанесения удара по Сицилии (как это и произошло в действительности).

Нет нужды подробно рассматривать остальные пункты заключения немецкой разведки, так как в следующей главе я расскажу об анализе документов майора Мартина немецким штабом. Этот анализ обнаруживает тщательность, с которой изучались каждое слово и каждый намек в письме сэра Арчибальда Ная.

Передо мной второй доклад немецкой разведки, датированный 15 мая 1943 года.

Содержание. Об официальной английской почте, прибитой к берегу в районе Уэльвы.

В беседе, состоявшейся 10 мая 1943 года с имеющим к этому отношение испанским штабным офицером, с которым мы поддерживаем контакт в течение многих лет, удалось выяснить следующее:

1. В руках трупа был обычный портфель. Его содержимое:

(а) Чистый лист обычной белой бумаги, в который были завернуты письма, адресованные генералу Александеру и адмиралу Каннингхэму. Каждое письмо в отдельном конверте с обычной формой адреса и предназначено лично адресату. На сургуче оттиск личной печати отправителя, печати находились в отличном состоянии. Письма, которые я держал в собственных руках, также были в хорошем состоянии. Чтобы снять с них копии, испанцы высушили их, а затем поместили на 24 часа в соленую воду.

(б) Гранки брошюры относительно морских десантных операций и фотографии, о которых упоминается в письме Маутбэттена от 22 апреля. Гранки в отличном состоянии, фотографии совершено испорчены.

2. У курьера в нагрудном кармане имелся бумажник с личными бумагами, включая его военные документы с фотографиями (по этим бумагам он — тот самый майор Мартин, о котором упоминается в письме Маунтбэттена от 22 апреля), письмо майору Мартину от его невесты, письмо от отца, пригласительный билет в лондонский ночной клуб, датированный 27 апреля.

Следовательно, майор Мартин оставил Лондон утром 28 апреля, в тот самый день, когда самолет разбился невдалеке от Уэльвы.

3 Английский консул полностью информирован о случившемся Как и следовало ожидать, он просил передать ему документы. Эту просьбу отклонили под тем предлогом, что все предметы, найденные вместе с телом, включая бумаги должны быть представлены местному испанскому магистрату.

После снятия в испанском генеральном штабе копий со всех бумаг им придали первоначальный вид. Создается впечатление, что конверты не вскрывали, в этом я убедился сам. Они будут возвращены англичанам сегодня через испанское министерство иностранных дел.

С точки зрения нашей маленькой группы, это чрезвычайно любопытный документ. Он полностью оправдал все хлопоты по созданию личности Мартина — «подлинность» майора подтвердила «подлинность» документов, которые находились при нем. Вместе с тем выяснилось, что по воле случая одним деталям немцы придали важное значение, а другие оставили без внимания. Зато правильность основной предпосылки операции подтвердилась полностью: в испанском штабе немцы действительно имели свободный доступ ко всему, что их интересует.

Из этого документа, между прочим, следует, что (как я уже говорил) мы зря беспокоились, не вызовет ли подозрений то обстоятельство, что портфель был прикреплен к поясу майора Мартина цепочкой. Немцам сообщили, что портфель был зажат в руке трупа. Таким образом, нам помогло не только сотрудничество испанцев с немцами, но и близорукость испанцев.

Я не понял упоминания в пункте 1 (а) о «чистом листе обычной белой бумаги», в которую были завернуты письма. Либо это сделал какой-нибудь испанец, чтобы предохранить конверты от загрязнения, либо это лист из гранок брошюры о деятельности «коммандос». Во всяком случае, мы не обертывали письма бумагой. Кроме того, печати на сургуче были официальными печатями с королевским гербом.

Как мы с удовлетворением отметили, личные письма, лежавшие в бумажнике, без внимания не остались. Значит, наш тонкий ход с письмами «невесты» и «отца» не пропал впустую. Письмо лорда Маунтбэттена адмиралу Каннингхэму, как видно из донесения, сыграло предназначенную ему роль: оно помогло установить личность майора Мартина.

Но это донесение свидетельствует также об одном из самых больших затруднений, с которыми приходится сталкиваться разведчикам при проведении операций по дезинформации. Те, кто их проводит, должны снабдить противника такими материалами, которые заставят его сделать нужные для них выводы. По этой причине необходимо принимать в расчет как способности, так и ум того, кто будет анализировать материал. Я считаю, что наши выводы относительно ума немцев оказались правильными, но мы, пожалуй, переоценили их способности.

Немецкие разведчики по небрежности совершили две чрезвычайно грубые ошибки — обе в отношении дат. Они проявили удивительную беспечность и не позаботились о том, чтобы правильно списать даты. Письмо было датировано 21 апреля, а немцы, либо когда они снимали копию письма, либо когда переводили его на немецкий язык, заменили 21 апреля на 22-е.

В данном случае это не имело значения. Вторая ошибка куда хуже. В отчете есть упоминание о «пригласительном билете в лондонский ночной клуб, датированном 27 апреля». Мы пришли к выводу, что это результат небрежного изучения театральных билетов. Вторая двойка (22 апреля) была, вероятно, размыта. Приглашение в «Кабаре-клуб» вообще не имело даты, и немцы вряд ли имели в виду счет за пребывание в Военно-морском клубе, датированный 24 апреля, так — как он совсем не похож на билет в клуб, и даже испанцы наверняка не ошиблись бы в этом. Поэтому мы пришли к выводу: ошибка произошла вследствие того, что немцы спутали билеты в театр и приглашение в «Кабаре-клуб». Ошибки в датах могли привести к серьезным для нас осложнениям.

Из донесения следует, как мы и хотели внушить немцам, что майор Мартин вылетел из Англии на следующий день после прощального вечера, но из-за ошибки в дате это произошло, по мнению немцев, «утром 28 апреля, в тот самый день, когда самолет разбился неподалеку от Уэльвы».

Если бы немцы изучили заключение испанского врача в той его части, где говорится о дне смерти (о заключении врача следовало бы знать по крайней мере их агенту в Уэльве), и связали бы его с датой отлета, они могли бы заподозрить неладное. Испанский врач не без оснований предположил, что авария самолета произошла минимум за пять дней до обнаружения тела. Значит, катастрофа, в результате которой погиб майор Мартин, должна была произойти примерно 25 апреля.

Я плохой философ и не могу сказать, что могло бы последовать за этим выводом. Возможно, найдутся люди, которые скажут, что нам просто-напросто повезло, и если бы кто-нибудь обратил внимание на это несоответствие, наша операция провалилась бы. Надеюсь, меня не обвинят в чрезмерном самомнении, если я не соглашусь с этим утверждением. Мы снабдили испанцев и немцев всеми необходимыми данными, на основе которых они могли сделать нужные нам выводы. Было бы абсурдом говорить, что мы имели право рассчитывать на сравнительно компетентное и умное «сотрудничество» противной стороны, но мы вправе утверждать, что предоставили немцам все нужные данные, а немцы сделали из них правильные выводы, не обратив при этом внимания на ими же допущенные ошибки.

• Предыдущая
• 17/21
• Следующая