Высокая ставка - Монтечино Марсель - Страница 48
- Предыдущая
- 48/107
- Следующая
— Скрываюсь от мафии.
Мэгги округлила глаза и рассмеялась.
— Ах вот оно что! О, Марко... — Ее улыбка стала еще лучезарнее. Опершись на спинет, она наклонилась к Марко, демонстрируя ему свои груди. — Вы — прелесть. А сколько в вашем голосе секса...
— В самом деле?
— Пьянящий, как говорят, голос.
«Звук фортепьяной струны», — мелькнуло в голове.
— Я, право, не знаю...
— Да, да, очень сексуальный голос. — Мэгги взяла из пепельницы сигарету Сэла, сделала глубокую затяжку: «Наверное, видела такое в старых фильмах. Вообразила себя великой актрисой». Мэгги выдохнула дым и бросила на него проникновенный взгляд. — Знаю ваше имя. Не хотите ли узнать мое?
Нисколько. Даже начальные буквы. И тут же спросил себя: «А что, собственно, происходит? Я что, кадрю шлюху?»
— Вы — миссис... миссис... Как фамилия вашего мужа?
Она была поражена. Все шло не так, как ей хотелось.
— Я — Мэгги, — продолжала она наступать, протягивая ему руку. — Рада познакомиться с вами, Марко.
Рука повисла в воздухе, потому что Сэл не сразу протянул свою.
— Приятно познакомиться, Мэгги.
Она обеими руками сжала его руку.
— Эти руки, эти волшебные руки... — Она посмотрела на него сверху вниз. — Они создают чарующую музыку.
Сэл мягко откинулся назад, но она продолжала ласкать его пальцы своими, унизанными бриллиантами, сверкающими бриллиантами чистой воды.
У Сэла внутри все кипело: «Мне ничего не надо, только дописать свою затраханную песню».
— Эти руки могут быть такими нежными, — ворковала красотка, — такими ласковыми.
— А где ваш муж, Мэгги?
— Спит, — хихикнула она доверительно, будто они уже заключили тайный союз. — Дрыхнет по четырнадцать — пятнадцать часов в сутки. — Она выразительно взглянула на Сэла. — Он намного старше меня.
«Да, я все понимаю, сучка. Говоришь, он старый, значит, плохо тебя трахает. Ему наплевать на это. А тебе, американская женушка, только х... и нужен. Тебя зло берет. Ты чертовски богата. Отдай мне мою руку».
— Уверен, сон ему просто необходим, — сказал Сэл, но Мэгги не позволила ему отклониться от темы.
— Нам всем он необходим. Разве не так?
Сэл почувствовал, как ногти Мэгги впились ему в руку, так она ее сжала.
«Не делай этого, пожалуйста», — мысленно попросил Сэл.
— Мэгги, я не хочу...
Она неожиданно наклонилась, отбросила волосы у него со щеки. Длинные, до плеч, они скрывали шрам.
— Мы можем хорошо провести время на этой посудине — ты и я. Здорово повеселиться.
— Мэгги...
— Очень здорово...
Сэл мягко отвел ее руку.
— Я должен тебе что-то сказать, Мэгги.
— Ну, скажи. — Она лукаво взглянула на него.
Сэл закрыл спинет и положил руки на крышку. Прикрыв ладонью глаза, помассировал кончиками пальцев виски.
— Мэгги, я сказал тебе, что скрываюсь от мафии...
Она хихикнула:
— Да, да...
— Это неправда, — продолжил он после длительной паузы.
— Не глупи, — сказала она. Однако во взгляде сквозило беспокойство. Что-то тут не так.
— Мэгги, я убежал на море, потому что, потому что... — Он поднял на нее глаза. — Потому что я умираю.
Она в изумлении уставилась на него.
— Я не понимаю, Марко...
— Я инфицирован.
— Инфицирован? — Она пришла в замешательство.
Он остановил на ней долгий взгляд и сказал с расстановкой:
— Синдром приобретенного иммунодефицита.
Она отпрянула от него и покачала головой.
Сэл кивнул.
— Да, СПИД.
— О, мой Бог, — прошептала она, направляясь к дверям.
— Так что видишь, Мэгги... — «Не смейся, не смейся!» — приказал он себе. — Ты очень привлекательна. — Она была уже у двери. — Даже умирая, я мог бы любить тебя...
— О, Боже! — вскричала Мэгги, вывалилась из каюты и захлопнула дверь.
Сэл весело расхохотался. Впервые за весь этот год. Он мог бы поклясться, что еще кто-то хохотал вместе с ним.
Этой ночью, после того как он отыграл во время чая, потом во время обеда — на котором муж Мэгги появился в одиночестве — и, наконец, в ночном шоу капитана Маклиша, Сэл лежал в полной темноте, прислушиваясь к глухому урчанию корабельной машины в пятидесяти футах под ним. Он лежал в темноте и боролся с нахлынувшими на него воспоминаниями, стараясь осознать их, осмыслить. Так он делал каждую ночь.
Он выжил, а Даго Ред умер. Умер, покушаясь на жизнь Сэла. И потому, что Даго Ред умер, он, Сэл, теперь может жить. Он был католиком, простосердечным, пребывающим в блаженной простоте католиком. Но сейчас ему слышался шепот сестры Хилдегард: «Почему Он умер? Он умер, чтобы ты мог жить».
Сэл сел на кровати и нашарил в темноте сигареты и спички. Он сидел и курил. Курил и размышлял.
«Даго Ред умер и оставил мне свой голос. Даго Ред живет во мне. Он воскрес во мне. — Сэл курил, потирал шрам под своей бородой и думал: — Ред хотел убить меня, но убил только мой голос. И взамен оставил мне свой. Что это все значит, черт возьми?»
В молодости он был уверен, что рожден для чего-то великого. И это великое непременно свершится — свершится в далеком будущем. Но сейчас судьба подступила к нему вплотную, нависла над ним, как потолок его каюты. И в любой момент, он это знает, принесет ему смерть. Случился же у Даго Реда сердечный приступ. «Почему он умер, а я живу? Как это объяснить? Может быть, я должен сделать что-то особенное?»
Сэл принадлежал к самому многочисленному клубу на свете — клубу неверующих римских католиков, но сейчас постоянно задавался вопросом: почему судьба его пощадила? Что это, божественное провидение? От удавки, которую Даго накинул Сэлу на шею, его не спасло бы никакое полотенце. Только смерть Реда. Это был единственный шанс. И Сэл его получил. Даго умер. Просто невероятно. Стоило Сэлу над этим задуматься, и его начинала бить дрожь, а кожа становилась гусиной. Почему он? Почему выжил именно он? Вся его жизнь была шуткой, мелкой разменной монетой. Он чуть не задохнулся от тоски, когда, умирая на полу того грязного винного склада, вдруг понял, что все шансы упущены, что жизнь его, как у мухи, совершенно бессмысленна. Он родился нищим и умрет нищим, не сделав абсолютно ничего между этими двумя точками отсчета человеческой жизни. Если хорошо подумать, лучше бы он вообще не родился, а Бог дал этот шанс какому-нибудь другому несчастному ублюдку. Сэл чувствовал: что-то в нем пробуждается, начинает бурлить. Он буквально беременен песнями. Второе рождение, точнее, воскресение, вселило в него мучительную жажду совершить хоть что-то достойное. Жизнь — не бесконечное путешествие. Сэл это понял. Есть последняя станция, только время прибытия неизвестно. Но это ничего не меняет. Он всегда был маленьким, жалким, ничтожным, таким, как его отец. Судьба помогла ему избежать смерти, и теперь с прежним покончено. Жизнь его должна обрести смысл.
Сэл включил ночник и, когда глаза привыкли к свету, вытащил из-под койки и положил на матрац чемодан. Там под сложенным одеялом лежал завернутый в клеенку пистолет — пистолет Даго Реда. Сэл развернул его. «Вальтер Р-88», девятимиллиметровый, автоматический, выпущен в Дюссельдорфе. Сэл долго на него смотрел, потом взвесил на руке. Совсем не тяжелый, как показалось тогда, в номере Даго. Сэл повертел его в руках, затем поднял и направил на дверь. Допустим, они сейчас войдут, чтобы схватить меня. Смогу ли я сделать то, что должен сделать? Смогу я их остановить? Сэл представил себе, как Ники Венезия со злобной ухмылкой, вооруженный, врывается к нему в каюту, Сэл спускает курок, и из груди Ники, облаченной в костюм от Джорджио Армани, фонтаном бьет кровь. Покачнувшись с выражением удивления на лице, Ник стреляет в Сэла. Сэл выпускает еще одну пулю, потом еще и еще... Ники медленно оседает на пол. Он мертв.
«Да, все так, — размышлял Сэл, заворачивая „вальтер“ в клеенку. — Покончить с убийцей. Все верно. А как насчет того, кто придет после Ники? И после Рикко и Джимми Вэна? И после Малыша Джонни?» Сэл не сможет их всех одолеть. Мысли об этом сводят с ума. Как бы то ни было, все они смертны. Это Ред доказал. Сэл закрыл чемодан и сунул обратно под койку.
- Предыдущая
- 48/107
- Следующая
