Пятнистый сфинкс. Пиппа бросает вызов (с иллюстрациями) - Адамсон Джой - Страница 100

• Предыдущая
• 100/111
• Следующая

И они пошли. Дорога была долгая, солнце палило нещадно, и они старались прилечь и передохнуть, как только находили хоть клочок тени.

Тайни ужасно устал и проголодался; когда я подходила к нему поближе, он сразу же начинал мурлыкать, а я чувствовала себя отвратительно — ведь я-то знала, что все равно ничего не смогу им дать, разве что удастся привести их к добыче. Пока братья тащились за мной, Сомба непрестанно высматривала, не движется ли что-нибудь вдали, но мы повстречали только трех слонов, а потом вышли на главную дорогу возле поворота на кольцевую, где я оставила свой лендровер. Гепарды, уверенные, что теперь-то наконец их хоть немного подкормят, обнюхивали машину и вертелись вокруг, но еды все не было, тогда они ушли на термитник и смотрели на меня оттуда с таким выражением, что я почувствовала себя совершенно несчастной. У Сомбы на физиономии было явно написано: «Ну зачем ты тащила нас в такую даль — неужели только для того, чтобы оставить с носом?» Я заметила вдалеке двух газелей Гранта, попыталась обойти их и погнать в сторону гепардов, но мои планы нарушил буйвол — он вышел из зарослей и прошествовал между мной и антилопами. Потом загонщиками стали Локаль и Стенли, а я постаралась обратить внимание гепардов на газелей — они их не замечали. Но тут появились еще несколько буйволов, и все наши ухищрения пошли насмарку. С каждой минутой становилось все темнее, и мне пришлось поскорее уехать, но я надеялась, что гепарды останутся и отыщут газелей Гранта.

На другой день гепарды примчались к лендроверу с равнины и уселись на том же термитнике, на котором мы их оставили накануне вечером. Они все еще никого не добыли, хотя прямо у них перед глазами паслись восемь газелей Гранта. Я снова сделала все возможное, чтобы натравить на них гепардов, но они просто-напросто отправились к ближайшему дереву и улеглись спать в его тени. Потом они перешли к небольшому холмику, где слишком припекало и я не могла рисовать; пока гепарды отсыпались, я писала письма, сидя в машине. В два часа они снова поднялись и пошли в сторону Муреры — до нее было около мили. Первой шла Сомба. Чутко прислушиваясь к малейшему звуку, вытянув шею, она медленно двигалась вперед, шаг за шагом, иногда даже застывала с поднятой передней лапой — только бы не зашуметь! Каждую рощицу или кустик, где могла затаиться антилопа, она обходила кругом. По временам Тайни начинал помогать ей и обходил кустик с другой стороны. Охотясь, Сомба была удивительно хороша — она казалась такой счастливой и так напоминала мне Пиппу… Странно, но у этих трех детенышей Пиппы были гораздо более курносые морды, чем у матери и всех ее старших детей.

Наконец Сомба и Биг-Бой подняли самца малого куду и устроили славную гонку. Меня удивило, что они решились напасть на такое крупное животное, и я вздохнула спокойнее, когда они немного погодя прекратили погоню. Потом мы повстречали еще нескольких канн, ориксов и жирафов, но все это была слишком крупная добыча для гепардов.

Гепарды непрерывно двигались уже три часа подряд и теперь ушли в заросли. Они оказались совсем близко у реки; я побоялась, что они уйдут на ту сторону, если я буду слишком настойчиво их преследовать, поэтому решила уехать, хотя было всего пять часов. На закате мы с директором заповедника заметили наших гепардов возле Скалы Леопарда, а потом не видели их несколько дней.

Мы бродили в поисках следов с рассвета до темноты и как-то к вечеру пошли туда, где штук пятьдесят грифов снижались к дереву. Мы очень надеялись, что птицы приведут нас к гепардам у новой добычи. Но когда мы стали подходить, все птицы перелетели на другое дерево, и этот маневр повторялся каждый раз, как только мы подходили поближе. И нигде не было ни признака добычи, ни одного следа хищного зверя — неизвестно, чем объяснялось такое скопление падальщиков самых разных видов.

В другой раз, проискав гепардов все утро и окончательно измучившись, мы собирались позавтракать на берегу Муреры. Здесь река быстро бежала мимо скалистого обрыва, поросшего пальмами, фиговыми деревьями и акациями; ползучие растения так оплели деревья, что образовался зеленый шатер, под сенью которого мы и устроили пикник.

Несмотря на то что река внизу оглушительно шумела и всюду, куда ни глянь, суетились птицы или насекомые, меня охватило слегка жутковатое чувство, ощущение потери времени — и ощущение вечности, столь же непрерывной, как сама жизнь. Почему только здесь я чувствую себя в безопасности, а там, в цивилизованном мире, который человек нагородил вокруг себя, я никогда не могла найти покоя? Здесь меня окружает нечто неизменное, и в этом сосредоточивается вся жизнь, во всех ее проявлениях; но в цивилизованном мире нет ничего, кроме человека. Я думала: только бы мне удалось помочь сохранить это неизменное, вечное, для начала помогая сохранить жизнь диким животным. А ведь они — ключ к пониманию «всего», и если бы мне удалось это дело, я считала бы, что жизнь моя не прошла даром.

Было 15 декабря — оставалось совсем немного времени, пока я еще могла участвовать в жизни гепардов, и, к моему несказанному огорчению, столько дней уже прошло даром в бесплодных поисках. Интуиция говорила мне, что гепарды все еще на территории племени боран. Действительно, там мы и нашли их на следующий день. До сих пор они не сумели добыть себе пищу, и теперь, после недельной голодовки, тазовые кости у них так выпирали, что было страшно смотреть. Они старались охотиться по мере сил, но трава так выросла, что найти добычу стало очень трудно. И я решила накормить их. Я знала, что поступаю правильно — нельзя было допускать, чтобы в период спаривания они были в ослабленном состоянии, и к тому же мне не хотелось терять связь с ними и уникальную возможность узнать еще больше об их поведении в это время. Я утешала себя тем, что гепарды находятся за пределами заповедника и, таким образом, права администрации на них уже не распространяются.

Пока я ездила за козой, Локаль оставался с гепардами — ему было поручено следить, куда они пойдут. Когда я вернулась, он рассказал мне, что Сомба не давала ему пошевельнуться, угрожая броситься на него, но терпела его присутствие, пока он стоял неподвижно. Гепарды с неимоверной жадностью набросились на козью тушу и прикончили ее за полчаса. Убедившись, что ничего съедобного уже не осталось, они ушли под дерево. Я, как всегда, пошла за ними со своим альбомом, но они перебрались к другому дереву, недвусмысленно показывая, что мое присутствие нежелательно. Немного погодя я решила снова попытать счастья, но столь же безуспешно. Тогда я стала смотреть, на них издали в бинокль.

На другое утро мы нашли гепардов у того же сухого русла; ниже по течению оно пересекало прибрежные заросли, широкой полосой обрамлявшие Муреру, а здесь проходило по открытой равнине, и на его берегах росло несколько пальм дум и кусты суаки. Гепардам было удобно укрываться здесь в жаркие часы, и отсюда открывался широкий вид на окрестности.

Воды было совсем немного — каких-нибудь несколько дюймов, и в ней можно было бы восхитительно плескаться, но гепарды решались замочить лапы только в крайнем случае и предпочитали перепрыгивать воду. Животы у них все еще были набиты после вчерашнего пира, и я решила не кормить их, а просто смотрела, как они играют и лижут друг друга. Они явно избегали меня и уходили, как только я приближалась, так что к двум часам дня мы вернулись домой.

На следующее утро лег такой густой туман, что ничего не было видно уже в нескольких ярдах. Я поставила машину возле терминалии; в хорошую погоду отсюда открывался великолепный вид на всю равнину и на сухое русло, но в этот раз приходилось рассчитывать только на то, что гепарды прибегут, услышав звук автомобильного сигнала. И правда, вскоре трое очень голодных гепардов вышли из тумана. На них оказалась масса клещей. Никогда не приходилось мне видеть, чтобы они были так усыпаны этими паразитами, но все мои попытки снять клещей были встречены в штыки, и я отправилась добывать козу, чтобы набить их голодные желудки.

• Предыдущая
• 100/111
• Следующая