Пак с Волшебных холмов - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 9
- Предыдущая
- 9/48
- Следующая
– Из-за вашей мудрости и обширных познаний, – отвечал Пак не моргнув глазом.
– Наших познаний?! Да я и с умножением на девять не очень-то справляюсь, а Дан все время запутывается с дробями. Наверное, он совсем не нас имел в виду…
– Уна! – перебил ее Дан. – Сэр Ричард желает нам поведать, что случилось потом с Мечом Виланда. Вот он висит у него на поясе. Дивный меч, не правда ли?
– Нет-нет! – возразил сэр Ричард, сходя с коня, ибо они уже добрались до Ведьминого Круга неподалеку от излучины ручья. – Не я, а вы должны мне многое поведать. Говорят, что ныне даже малыши в Англии знают больше, чем ученые книжники в мои времена.
Он вынул удила из зубов Орлика, снял с него красную, как рубин, уздечку и отпустил умного коня пастись по лугу. Затем сэр Ричард (они заметили, что он немного прихрамывает) отстегнул с пояса свой длинный меч.
– Это тот самый меч, что Придорожный Кузнец подарил послушнику, – молвил рыцарь. – В первый раз, когда Хью хотел отдать его мне, я отказался; но в конце концов он перешел в мои руки. Это случилось после схватки с таким врагом, с каким еще не сражался ни один рыцарь во всем крещеном мире. Глядите! – Он вытащил свой меч до половины из ножен и повернул его. Чуть пониже рукояти, там, где Вещие Руны трепетали как живые, на тусклой стали виднелись две глубокие выемки – по одной с каждой стороны.
– Ну, чья это отметина? – спросил он. – Вы-то должны мне ответить.
– Расскажите им все с начала, сэр Ричард, – вмешался Пак. – Как-никак, это имеет отношение к их земле.
– Да, пожалуйста, с самого начала! – взмолилась Уна. Ее разбирало любопытство, к тому же доброе лицо и улыбка рыцаря слились для нее с образом «Сэра Айзамраса у брода».
Они уселись слушать, в то время как серый конь щипал траву неподалеку, за краем Круга, и шлем, привязанный к седлу, позвякивал каждый раз, когда он вскидывал морду.
– Ну что ж! С начала, так с начала, – сказал сэр Ричард, поглаживая меч широкой ладонью. – Расскажу, так и быть, тем более раз это касается вашей земли. Когда наш герцог Нормандский собрался завоевывать Англию (которую считал своим наследством), многие знатные бароны последовали за ним, так как он обещал им земли в награду, а мелкие рыцари последовали за баронами. Я был родом из небогатой семьи, но славный рыцарь из дома Орла – Энжерар Де Акила, приходившийся родичем моему отцу, последовал за графом Монтенем, который последовал за герцогом Вильгельмом; и я последовал за Де Акилой. Так, с отцовской дружиной из тридцати человек и с новым мечом – трех дней не прошло, как меня посвятили в рыцари! – я отправился покорять Англию.
Я еще не знал, что Англия в конце концов покорит меня самого. Огромное войско собралось. Мы высадились на берег и вскоре подошли к Сантлейку…
– Это он о битве при Гастингсе, тысяча шестьдесят шестой год? – шепотом спросила Уна, и Пак молча кивнул, чтобы не прерывать рассказ.
– В Сантлейке, вон за той горой, – он указал на юго-запад, в направлении Фэрлайта, – мы встретились с войском Гарольда. Целый день шла битва, и на закате они бежали. Многие, в том числе и мои люди, пустились в погоню, надеясь захватить пленных и добычу. В одной из мелких стычек был убит Энжерар Де Акила, и его сын, Гилберт, подхватил знамя и увлек вперед его людей. Я узнал об этом позже. Мой Орлик был ранен в бок, и я остался сзади, чтобы промыть его рану водой из ручья. Тут-то на меня и налетел этот саксонец. Он вызвал меня на бой, и хотя его голос показался мне знакомым, времени на раздумье не было. Мы сразились, и долгое время ни один не мог одолеть другого. Но ему не повезло: он неожиданно поскользнулся и выронил меч. Сами понимаете, я только что был посвящен в рыцари и более всего на свете боялся нарушить правила чести и благородства. Разумеется, я удержал свой удар и попросил своего противника подобрать меч и вновь изготовиться к бою. «Черт побери этот меч! – воскликнул он. – Из-за него я проиграл свой первый бой. Ты пощадил меня. Возьми же его себе». Он хотел передать мне свое оружие, но едва я протянул к нему руку, как меч застонал, будто раненый, и я отпрыгнул назад с криком: «Колдовство!»
Ребята с опаской взглянули на меч, как будто он снова мог заговорить.
– Внезапно, – продолжал сэр Ричард, – откуда ни возьмись появилась целая ватага саксонцев, и, увидев одинокого нормандца, они хотели меня убить, но мой противник заявил, что я – его пленник, и решительно прогнал их прочь. Он помог мне сесть на коня и лесными тропами привел в эту долину.
– Вот в эту, где мы сейчас сидим? – переспросила Уна.
– В эту самую. Мы пришли сюда через Нижний Брод, вдоль склона Королевского Холма. – И он указал рукой на восток, где долина становилась шире.
– И этот саксонец был тем самым послушником Хью? – догадался Дан.
– Да. И более того – оказывается, мы с ним провели вместе три года в Бэкском монастыре под Руаном, пока… – тут сэр Ричард весело хмыкнул, – пока аббат Эрлуин не выгнал меня оттуда.
– За что же это? – поинтересовался Дан.
– Да за то, что я въехал верхом в трапезную, когда там обедали монахи, и этим самым доказал саксонским ученикам, что мы, нормандцы, не боимся аббата. По правде сказать, Хью меня на это и подбил. Мне сразу показался знакомым его голос, прозвучавший из-под шлема; и хотя между нашими правителями шла война, мы ужасно обрадовались, что не убили друг друга. Он рассказал мне, как какой-то языческий бог подарил ему этот меч, но признался, что в первый раз слышал, как меч подает голос. Помню, я его предостерег от колдовства и злых чар. (Тут сэр Ричард улыбнулся.) Я был молод тогда – очень молод.
Когда мы добрались до его дома, мы совсем позабыли, что пару часов назад сражались как враги. Было уже около полуночи, и в Большом Холле собралось множество людей, ждущих вестей о битве. Там я и увидел впервые его сестру, леди Илуэву, о которой он мне рассказывал еще во Франции. С яростным криком она набросилась на меня и чуть не велела повесить, но брат рассказал ей, что я пощадил его в сражении (умолчав о том, как сам спас мне жизнь) и что герцог Вильгельм одержал победу. Пока они спорили, Хью внезапно ослабел от ран и упал без чувств.
«Это ты виноват!» – бросила мне леди Илуэва. Она наклонилась над братом и велела принести вина и холст для перевязки.
«Если бы я знал, что он ранен, – отвечал я, – я бы уступил ему лошадь и пошел пешком. Но он сам заставил меня сесть верхом, он ни на что не жаловался, наоборот – шел рядом и весело беседовал всю дорогу. Клянусь, что я не сделал ему никакого зла».
«Молись, злодей, – сказала она, не слушая меня и гневно сжимая губы, – если он умрет, ты будешь повешен».
Раненого отнесли в его комнату, а меня трое рослых слуг крепко связали и, надев петлю на шею, перекинули другой конец веревки через стропила. Сами же подсели к огню и стали колоть орехи рукоятками кинжалов, ожидая известий о хозяине: умер он или жив.
– Интересно, как вы себя чувствовали в это время? – спросил Дан.
– Я чувствовал себя смертельно усталым, тем не менее я от всей души молился за здоровье своего школьного приятеля Хью. Около полудня застучали копыта множества лошадей, и мои сторожа, развязав меня, бросились вон из дома. Это прискакал отряд Де Акилы. Вместе с ними был сам Гилберт Де Акила, он, подобно своему отцу, особенно гордился тем, что никогда не оставлял своих людей в беде. Будучи маленького роста, в отца, но грозен видом, с крючковатым, «орлиным» носом и желтыми пронзительными глазами, он всегда ездил на рослых конях-руанцах, которых сам разводил, – но никому не позволял помогать себе, когда садился в седло. Он увидел петлю, свешивавшуюся со стропил, и расхохотался; я же слишком задеревенел от веревок, чтобы сразу встать на ноги.
- Предыдущая
- 9/48
- Следующая
