Сердце воина - Монк Карин - Страница 19

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая

У Малькольма просилось с языка ругательство, но он овладел собой.

— Не торопиться! — скомандовал он. — Дождитесь, когда чучело долетит до вас.

— Прямо девчонка какая-то, — усмехнулся Рамси.

— И притом уродливая! — фыркнул Хью.

— Представьте себе, что перед вами лютый враг, — наставлял их Малькольм, стараясь не замечать ухмылок. — Подобно вам, он не вооружен, зато очень велик. Но даже у великана есть слабости. Достаточно одного ловкого удара по колену, чтобы сломать ему ногу и повалить на землю. Удар между ног — и противник взвоет. Если садануть его кулаками под ребра, он долго не сможет отдышаться. Если заломить за спину его руку, это верный вывих плеча. Рассчитывайте свои возможности на бегу, но ничем не выдавайте своих намерений. Главное — неожиданный и сокрушительный удар.

Маккендрики молча таращились на Малькольма. Тот сообразил, что напрасно говорит так много сразу. Его советы ошеломили этих добросердечных людей.

— Дайте-ка мне! — Грэм устремился к раскачивающемуся чучелу и от души наподдал ему. Чучело взмыло в воздух, едва не сорвавшись с виселицы.

— Отлично, Грэм! — похвалил приятно пораженный Малькольм. — В следующий раз постарайся, чтобы удар пришелся пониже. От такого удара противник не вдруг оправится.

— Теперь моя очередь! — Рамси присел, потом стремглав кинулся к чучелу и погрузил кулаки туда, где у человека живот. — Получай, трусливый пес!

— Хороший прицел, Рамси! — одобрил Малькольм. — Сильный враг от такого удара согнулся бы пополам. В следующий раз сложи руки вместе — тогда удар будет сокрушительным.

На протяжении следующих двух часов Малькольм с возрастающим удовольствием наблюдал, как Маккендрики все решительнее преодолевают свою робость и рьяно кидаются на ухмыляющиеся чучела. Роб, Эндрю и Дункан демонстрировали по его просьбе приемы, которым он успел их обучить по пути домой. Видя перед собой бесчувственные чучела, люди забыли о былых опасениях и обрели необходимую для боя свирепость. Когда занятие подошло к концу, усталые бойцы начали хвастливо расписывать свою удаль сменившей их группе и уверять новичков в своем непревзойденном мастерстве. Не прошло и часа, как Малькольм решил показать свежему пополнению более сложные способы борьбы.

Он слез с коня, вышел на середину двора и предложил сразиться с ним любому, у кого хватит на это смелости. Добровольцев не нашлось. Малькольм знал, что Маккендрики все еще считают его жалким калекой и не хотят совершить зло, набросившись на беззащитного человека. Тогда он подозвал Дункана и Эндрю. Маккендрики изумились, увидев, как быстро и умело он одолел обоих. После этого кое-кто выразил желание попытать удачу. Все они почти мгновенно оказывались повержены, однако Малькольм хвалил их за отвагу. Он уже смекнул, что Маккендрики больше откликаются на похвалу, нежели на критику и оскорбления. Казалось, каждое лестное слово поднимает их боевой дух. Когда он объявил конец занятий, ученики разошлись с явным сожалением.

Сам Малькольм с трудом сдержал стон. У него болело все тело. Ему нужно было немедленно уединиться и отдохнуть.

— Видел, как здорово я врезал сегодня этой штуковине? Мне уж казалось, что у нее башка слетит с плеч! — хвастался Рамси, накладывая себе лососину.

— Это еще что! — отмахнулся Хью. — Сложив руки вместе, я услышал, как от моего удара лопнула ткань! Еще немного — и из вражьего брюха посыпался бы песок.

— Еще бы не лопнуть! Ведь перед тобой ему наподдал я. После моего нападения ткань превратилась в решето, — вставил Грэм. — Ты просто завершил начатое мною.

— А у меня на плече здоровенный синяк, так я в него врезался! — сообщил Брайс, показывая всем ушибленное место. — Будь это живой человек, у него не осталось бы ни одного целого ребра.

— Что там ребра! Я так двинул его локтем, что у человека сломанное ребро проткнуло бы легкое! Посмотрел бы я после этого на головорезов Родерика! — мстительно воскликнул Хью.

— Если Родерик или кто-то еще вздумает напасть на наш замок, ему до вас не добраться, — сказала Элизабет. — Сегодня я три раза всадила стрелу в самое «яблочко»! Меган и Агнес попали в середину мишени по два раза. Не пройдет и недели, как мы превзойдем в меткости самых прославленных лучников.

— Нынешние девушки очень воинственны! — Сделав это замечание, Энгус нахмурился. — Думаете, это к добру?

— Вся в отца! — кичливо заявил Гордон.

Элен похлопала мужа по плечу:

— Разве не я ее воспитывала?

— Какой у тебя красивый шрам, Рамси…

Ариэлла с удивлением слушала, как клан хвастается своими подвигами. Накануне эти люди утверждали, что не рождены для войны. Хватило суток, чтобы они начали похваляться ушибами как трофеями и угрожать тем, кто теперь отважится на них напасть. Макфейну удалось всего за день преобразить их. Конечно, опасаться Маккендриков пока не приходится, и все же начало казалось многообещающим.

— Добрый вечер.

В зале воцарилась тишина. Все взоры обратились на Макфейна. Он стоял, выпрямившись во весь свой огромный рост и расправив плечи. Выражение его лица было спокойным, но Ариэлла подумала, что это стоит ему больших усилий.

— Я очень доволен сегодняшними достижениями, — начал он. — Говорю и о занятиях, и о работах в замке. Я велел Дункану изготовить деревянные мечи и щиты, поэтому уже завтра мы приступим к урокам боя с оружием в руках. Когда вы овладеете основными приемами, перейдем на настоящие мечи. Их к тому времени выкуют.

Клан ответил на это восхищенным, но чуть испуганным ропотом.

— Вам надо хорошо подкрепиться и выспаться. Завтрашние занятия начнутся на заре.

Малькольм повернулся и поморщился, словно это движение стоило ему больших усилий, чем он ожидал.

Опираясь о стену, воин медленно поднимался по лестнице, стараясь скрыть свою хромоту. Маккендрики молча провожали его взглядами.

Когда он скрылся, Ниэлл заметил:

— Видно, сегодняшние усилия нелегко дались нашему наставнику.

— Можно подумать, что ты получаешь удовольствие, видя его страдания! — Ариэлла гневно посмотрела на Ниэлла. — Уж не надеешься ли ты, что ему не удастся воспитать из нас воинов?

Схватив со стола кувшин с вином, она взбежала по лестнице, не дождавшись ответа.

— Войдите!

Он стоял перед камином и смотрел в разгорающийся огонь. Малькольм держался так гордо, словно его покинула боль, отравлявшая существование минуту назад. Но как только дверь за Робом затворилась, он, опираясь о каминную доску, тяжело опустился в кресло. К чему притворяться? При этом мальчишке не обязательно скрывать свои недуги.

Ариэлла подошла к столу и налила ему полную чашу вина.

— Клан явно доволен сегодняшними занятиями. Ты внушил им уверенность в своих силах, тогда как накануне они были удручены своей беспомощностью.

Малькольм осушил чашу, желая поскорее избавиться от боли в спине и ноге.

— Еще! — Он протянул Робу пустую чашу, и тот наполнил ее. Малькольм выпил вино залпом. В груди у него потеплело, боль стала понемногу отступать. Он по-прежнему делал над собой усилие, чтобы не застонать, однако облегчение было не за горами. — Еще!

На этот раз паренек не слишком охотно выполнил его приказание. Малькольм, сделав небольшой глоток, поставил чашу на стол.

— Я привык учить мужчин, мечтающих стать сильными воинами, — начал он, пытаясь сместить центр тяжести влево. — Те люди с раннего детства не выпускали из рук игрушечные мечи и топоры. Их отцы просили об одном: чтобы я выковывал из них смельчаков и сурово карал за любое проявление слабости или малодушия. Вчера мне стало ясно: нечего ждать того же от изнеженных музыкантов, ваятелей и поэтов, которым с детства внушали, что гребень крепостной стены — это место, откуда лучше всего любоваться закатом солнца.

Ариэлла не сводила с него глаз, он же уставился в огонь, разгоревшийся в полную силу. Брови его были насуплены, лицо избороздили глубокие морщины. Девушка уже понимала, что это означает не гнев, а неустанную борьбу духа с недужным телом. Чистая голубизна глаз Макфейна была сейчас затуманена, словно воспоминания повергли его в смятение. Ариэлла догадалась, что он говорит не о воинах, которых учил боевому искусству, а о себе самом и о своем непреклонном отце.

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая