Образ врага. Расология и политическая антропология - Савельев Андрей Николаевич - Страница 53

Вряд ли мы знаем все о своем генотипе, чтобы уверенно считать приведенные примеры малосущественными и игнорировать еще неисследованные опасности генетического смешения различных рас и этносов.

Простая мысль о смешении высказывалась основателем русской антропологической школы Анатолием Петровичем Богдановым: «Если в густонаселенную местность, представляющую более или менее компактную массу, однородную по своему кровному составу, попадает незначительное число переселенцев иной расы или если они выше по культуре, то оставляют несомненные следы своего прихода в языке, в нравах и обычаях, но с кровной точки зрения они совершенно исчезают в первобытном населении. Замечательною, что призвание варягов имело большое бытовое и государственное значение, оставило свой след в истории народа, но не оставило никакого антропологически заметного следа. Иное дело бывает, если в редко разбросанное, малочисленное население попадает сравнительно значительное число новых колонизаторов. Если от прикосновения ними не исчезнет племя, не уйдет в другие места, не будет перебито или не вымрет от отнятия у него единственно возможных условий для его существования, то оно подчиняется новым колонизаторам земли, и притом не в смысле политическом или бытовом исключительно, а в смысле антропологическом, если только оба племени при соединении могут давать плодущие поколения».

В своих работах А.Н.Богданов выделяет несколько причин асимметричности смешения:

1.  Традиция неприятия инородцев и иноверцев в семью: «идеал русского человека вовсе не таков, чтобы легко скрутить свою жизнь с какою-либо «поганью», как и теперь еще сплошь и рядом честит русский человек иноверцев. Он будет с ним вести дела, будет с ним ласков и дружелюбен, войдет с ними в приязнь во всем, кроме того, чтобы породниться, чтобы ввести в свою семью инородческий элемент. На это простые русские люди и теперь еще крепки, и когда дело коснется до семьи, до укоренения своего дома, тут у него является своего рода аристократизм, выражающийся в отвращении к инородкам». Следовательно смешанные внесемейные дети жили в более трудных условиях (отторжение у обоих народов инородческой связи, «неполная» семья, угнетение потомства) или в малодетных семьях, если происходил разрыв с традицией — также из-за более тяжелых условий (прежде всего, из-за отсутствия поддержки старших поколений в деле воспитания потомства).

2.  Мужской состав колонизаторов: «В соприкосновении с инородцами, как это мы видим и теперь везде, куда проникают европейцы, приходят не семьи европейцев с семьями туземцев, а бессемейная европейская толпа мужчин в виде войска, матросов, искателей приключений, торговцев, весьма много вредящая антропологу в сравнении чистоты типа первобытных племен». Соответственно прочная семья была почти немыслима, а хаотические половые связи беспорядочными — внесенный смешанный элемент просто поглощался туземной средой. Отчасти сопротивляемость колонизаторам может выражаться в том, что метисы первой крови (от первого смешения) представляют более сходства с материнской расой, чем с отцовской.

3.  Направленность метисации. Например, ведущую к чрезвычайной редкости случаев рождений, происходящих от англичан с австралийками и французов с новокаледонками. И, наоборот, на островах Полинезии плодовитость с европейцами оказывалась более высокой, чем с местной расой. Направленность метисации может быть связана также с большей смертностью потомства (в разных возрастах) или снижением плодовитости метисов.

4.  Нестойкость признаков метисации. Например, мулаты — метисы первой крови— демонстрируют большой разброс в пигментации кожи. В целом наблюдается преобладание черт либо материнской, либо отцовской расы. Неустойчивость, соответственно оказывается причиной того, что смешение не дает признаков новой расы, и последующие смешения восстанавливают разграничительные признаки практически в полном объеме (хотя следы первичного смешения могут угадываться во многих поколениях). Устойчивая численность метисов с выраженными смешанными признаками возможна лишь при беспрерывных контактах двух рас. Прекращение таких контактов должно приводить к достаточно быстрому исчезновению метисов.

Даже мало что зная об опасностях метисации, мы можем быть уверены, что неоцененные на социальном уровне генотипические различия предваряют жестокую конкуренцию и смертельную вражду, которая может возникнуть как бы ниоткуда. Отказываясь видеть биологические причины вражды, мы не сможем понять, как можно ее изжить, и не уясним того простого факта, что воспитание «толерантности» просто убивает охранительные механизмы, построенные природой ради сохранения рода человеческого во всем его разнообразии.

В живой природе расовые различия многообразны: вид может иметь десятки рас, а может лишь одну. При этом разные виды могут жить на одной территории, а расы вступают в жесткую конкуренцию в любом случае и образуют устойчивые пограничья. Последнее достаточно поучительно для человеческих сообществ. Как только социальный порядок позволяет проживать на одной территории разным человеческим расам, следует ожидать обострения противоречий, в которых одна раса рано или поздно вытеснит или уничтожит другую. Такого рода картину ярко описал в своей книге «Гибель Запада» Патрик Бьюкенен, показавший как «политкорректность» скрывает в США самый настоящий геноцид белого населения как со стороны афроамериканцев, так и со стороны выходцев из Мексики. Аналогичные процессы происходят и в других странах, склонных к мультикультурной политике — прежде всего, в России, где геноциду со стороны иных рас подвержены русские.

Если для человека выделение его в животном мире в особый вид теряет смысл, то расовые различия становятся самыми важными. Тем более что расовое смешение, в отличие от животного мира, в человеческих сообществах возникает достаточно часто. И даже если природа сопротивляется биологическому смешению, различные расовые группы живут рядом, пусть и не вместе, изредка обмениваясь генами, но постоянно соучаствуя в учреждении определенного социального порядка. Этот порядок будет иметь шансы приобрести устойчивость и компенсацию взаимной агрессивности рас только в том случае, если расовые различия будут осознаны и учтены таким образом, чтобы минимизировать межрасовые контакты.

Иерархия и самоорганизация

Человек сталкивается с аналогами создаваемых им иерархических систем в животном мире. Будучи сам в вечном поиске удовлетворения своего извечного стремления к значимости и признанию, он без труда находит в царстве зверей те же устремления, выраженные достаточно ярко, пусть и примитивно. Если человеческие общества имеют сложный мотивы при конкурентной борьбе за статус в иерархии, то животные вполне увязывают свой статус с правом на самок. Животные иерархии имеют откровенно выраженный характер конкуренции за возможность создать для своего генотипа оптимальные условия наследования. Но у шимпанзе достаточно прослеживается отделение половой конкуренции от упоения статусом альфа-самца, который уже от одного факта своего главенства демонстрирует повышение уровня серотонина, отражающее физиологическое удовольствия.

Способностью создавать многомерный «социальный капитал» человек обособляется из животной среды, получая решающие преимущества в сравнении с животными. Стратегии личного успеха могут возникать только с ориентацией на кооперацию и память о «добром имени», которая составляет львиную долю успеха. Именно в человеке способность к кооперации достигает высших форм, когда общий генный предок отодвигается все дальше и кооперация возможна даже при отсутствии общих предков. Кооперация повышает вероятность успеха в продолжении рода и передаче своих генов следующим поколениям. Но человеческая кооперация оказывается хрупкой в связи с возможной деградацией моральных норм, убивающей в человеке эту способность. Как раз в наши дни мы проходим период истории, когда малая часть человеческих особей получила решающие преимущества над своими сородичами, присвоив себе львиную долю общего наследия человечества и намерена в дальнейшем упиваться паразитическим образом жизни, попирая мораль и стремясь к оправданию своей аморальности путем разрушение по всему миру способности людей к кооперации. Нам следует отнестись к ситуации с полной серьезностью и понять, что против человека как вида (или совокупности видов) идет биологическая война, в которой человечество либо выживет, либо прекратит свое существование, лишившись возможности реализовать заложенные эволюцией и предопределенные генетикой биологические средства самозащиты.