Лесные духи - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/37
• Следующая

Морщась от боли, Камыш разделся, слегка развел руки, осматриваясь, и запоздало застонал: левая часть тела от пояса и выше была одним большим кровоподтеком. Левая нога оказалась вспорота, словно ножом, от ступни и до колена. К счастью, кабаний клык попал точно в кость, и кроме кожи ничего не пострадало. Рана на спине под ребрами была хуже — ее охотник не видел и оценить опасность не мог. Он поднял пояс, открыл сумку, в которой, как и у каждого охотника, лежал сухой и ломкий болотный мох, хорошо впитывающий кровь и отпугивающий гной, зачерпнул чистого снега, наугад мазнул спину, отмывая кровь, так же наугад наложил на рану весь мох. Чтобы не сползал, поверх него затянул пояс. Но вот кровоточащую ногу обвязывать было уже нечем. После короткого раздумья, охотник дохромал до секача, опустился на колено, вдоль брюха срезал длинную полосу шкуры, тщательно отер ее снегом, потом чистым снегом смыл кровь с ноги, снизу вверх туго замотал разрез щетиной вниз. Кое-как оделся. Добрел до копья, подобрал его кончик. Мало того, что вепрь расколол древко, так еще и самое острие было обломано, а край камня раскрошился на всю длину.

— Нет больше копья, — отбросил обломок охотник, прошел по кабаньей тропе, подобрал гарпуны, что ушли мимо цели, вернулся. Увязал их вместе с топором — на пояс его теперь было не повесить. Нашел снегоступы, потерянные в самом начале схватки. Остановился возле секача. Тот весил вдвое больше взрослого мужчины. Такого, как Мощный Волк. И, верно, втрое больше самого Камыша. Но Могучий Саблезуб не для того одерживал победу в столь жестоком столкновении, чтобы теперь бросить добычу на радость трусливому мелкому зверью. Усмехнувшись, он с самого же кабана срезал еще один, но куда более длинный ремень, захлестнул его за длинные, торчащие в стороны и заляпанные его, Могучего Саблезуба, кровью клыки, перекинул через плечо и медленно зашагал в сторону совсем не близкого стойбища, волоча неподъемную тушу за собой.

Разумеется, охотник и не надеялся добраться домой в тот же день. Просто хотел уйти подальше от залитой парной кровью поляны, на которую вскоре наверняка сбежится немало желающих украсть толику чужой еды. А при случае — и вовсе прогнать удачливого, но ослабевшего после схватки добытчика. Только поэтому Могучий Саблезуб еще очень долго упрямо ломился через непроглядную ночь, пока, наконец, не обнаружил несколько близко стоящих елей. Здесь он слез со снегоступов, утоптал яму, скинул в нее тушу, присыпал снегом, а потом, нарубив топором лапника, закидал сверху — чтобы не привлекать ночных хищников ни видом, ни запахом. Для себя из той же выемки, пиная здоровой ногой, сделал вдоль земли длинную снежную нору, напихал в нее все того же лапника. Долго и муторно — но необходимо. Спать зимой на холодной земле нельзя даже здоровому охотнику. А уж тем более — раненому. Хорошо хоть, одет он сейчас тепло. Шапки нет — но голову можно завернуть в меховую накидку.

Как обычно, под толстым снежным одеялом спать было тепло. Поутру охотник порезал второй кусок вяленого мяса на несколько ломтиков, кинул один в рот и, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, спине, руках… — на боль во всем теле, двинулся в путь, время от времени закусывая мясо небольшими глотками инея с низких ветвей. Еда закончилась около полудня — но Могучий Саблезуб пока еще не был настолько голоден, чтобы из-за этого беспокоиться.

К сожалению, силы и время он все-таки не рассчитал, а потому вскоре после заката, уже в обидной близости от стойбища, остановился на второй ночлег. Зато на третий день, вскоре после рассвета, юный охотник медленно вошел в родное селение и, прежде чем его заметили, сумел дотащить мерзлую тушу до самого кострища, оставив ее возле большого котла племени.

Когда он упал, половина детей Хозяина Реки уже высыпала из домов. Первой к сыну, конечно, устремилась Быстрая Синица, бросилась рядом на колени, подняла его голову:

— Ты жив? Ты цел? — Ему на лицо упали соленые слезы.

— Ой, не надо, не надо! — взмолился юный охотник. — Ой, больно, положи голову обратно. Нет, ты не бойся, со мной все хорошо…

— Да ты же весь в крови! Ты весь белый!

— Камыш! — растолкав всех вокруг, влетела Золотая Тень и опустилась на корточки с другой стороны. — Тебя загрызли? Кто? Камыш, ты меня видишь?

Девочка схватила раненого за руку, вынудив того снова застонать.

— К Беседующему-с-Небом беги, скорее! — ответила ей Быстрая Синица. — Скажи, что он ранен. Да быстрее же беги!

Шаман появился почти сразу, первым делом положил руку Камышу на лоб, сунул ладонь под куртку:

— Холодный какой. Крови потерял много, да еще и замерз. Мясной отвар нужен, горячий и как можно быстрее.

— У кого отвар горячий есть? — выпрямилась Золотая Тень.

— Несу! — тут же отозвалась Белая Горлица. — Вчера варила, сегодня греться поставила. На барсучьих костях!

Женщина побежала домой. Шаман же, вздохнув: — Все равно порчена… — распорол куртку от горла до пояса, крякнул при виде огромного синяка, осторожно повернул тихо шипящего от боли Могучего Саблезуба набок. — Рана большая, но запеклась. Гноя нет, посему трогать не станем. Где еще тебя порвали?

— Нога…

— Штаны тоже порчены, — взялся за нож шаман. — Быстрая Синица, ты мужа-то позови. Пусть одежду другую или одеяло несет. Эту больше не надеть.

— Звездочка расплакалась, — вроде как оправдалась женщина и заспешила за одеждой. На ее место примчалась Белая Горлица, принесла берестяной корец с горячим бульоном, поднесла раненому охотнику к губам. Могучий Саблезуб отпил, потом еще и еще, явственно ощущая, как сильнее забилось сердце, как горячий ток наполнил жилы. Он действительно почти сразу почувствовал себя намного лучше. Здоровым и готовым пробиваться через лес еще пару дней.

— Какая гадость! — начал разматывать шкуру с ноги шаман. — Где ты ее взял?

— С него, — кивнул на мертвого кабана Камыш.

Беседующий-с-Небом посмотрел и даже крякнул от изумления — поначалу он просто не заметил огромную тушу. Слишком много людей толпилось возле раненого, на очаге и у большого котла. Но теперь, не утерпев, протянул руку и пощупал гигантские клыки секача: длиной никак не менее, чем в половину локтя.

— Еще одна такая охота, и ты не сможешь поднять своего ожерелья, — не без зависти сказал он.

— Я сделаю из клыков пояс, — нашелся Саблезуб.

— Он будет тяжелее тебя. Ладно, давай посмотрим… У-у, а здесь у тебя гной. Много. Отвернись.

Шаман достал из принесенной сумки широкую осиновую щепу, решительными движениями содрал подсохшую корку с ноги, бросил щепу в сторону очага, зачерпнул снег и принялся старательно растирать им рану, вымывая скопившуюся грязь. Достал березовый туесок, открыл, обильно засыпал порез рыжеватым порошком.

— Это цветки ноготков, — пояснил он. — Тертые. Яркая Гвоздика хотела запекать с ними мясо, но я заметил, что они сушат раны. Так и не удалось жене их на вкус попробовать. Себе все забираю, что найду. И не гноятся раны после этого порошка. Уж не раз пробовал.

— Я думал, только мох счастливых духов гной отпугивает, — болезненно засмеялся Могучий Саблезуб.

— Мхом сверху замотаем, — пообещал шаман, снова открывая сумку. — А почему ты веселишься? Тебя вепрь чуть на куски не порвал!

— Ты сказал мне сходить к Хозяину Реки за советом, Беседующий-с-Небом…

— Да, я помню, — кивнул шаман, прикладывая к ноге раненого сухой мох.

— Ты сказал, предок ответит. Подаст знак.

— Да, — опять согласился Беседующий-с-Небом.

— Хозяин Реки дал мне знак, — рассмеялся Могучий Саблезуб.

— Какой?

— Он послал мне вепря!

— И что это значит? — оглянулся на добычу юного охотника Беседующий-с-Небом.

— Скажи мне, шаман, — откинув голову, растянул губы в улыбке Камыш. — Скажи, этой туши хватит, чтобы угостить все племя?

— А-а-а-а! — восторженно закричала Золотая Тень и захлопала в ладоши.

— У меня есть подарки, у меня есть дрова. Мне не хватало только угощения. Разве это не знак?

• Предыдущая
• 34/37
• Следующая