Дневник актрисы - Модлинг Эстер - Страница 18

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая

Дани замолчала. Ей показалось, что нелепо начинать рассказывать о таких интимных проблемах, выносить сор из избы. Конни, наверное, просто из вежливости спросила.

– Это правда? – подхватила Конни. – Сочувствую. У нас с Оливером всегда были очень близкие, доверительные отношения. Да, это так, негодный мальчишка, – прикрикнула она, заметив, что Оливер недоверчиво усмехнулся.

– Помнится, когда я исчез на два года, у тебя было совсем иное мнение, – напомнил он.

– Чего в жизни не бывает, – оптимистично воскликнула Конни. – Тебе тогда было двадцать пять лет, ты взялся бунтовать против всего на свете. Все обернулось к лучшему в конечном итоге. Тебе нужно было научиться стоять на ногах, и ты это сделал. Он, видишь ли, Дани, решил сам о себе позаботиться, научиться зарабатывать на кусок хлеба. И занимался этим два года. Я о нем ничего не слышала.

Наверное, именно об этом периоде жизни Оливер сказал тогда, что у него не всегда все складывалось гладко. Но исчезнуть на два года и не давать о себе знать... Бедняжка Конни, как она это пережила!

– И получилось у него? – не удержалась от вопроса Дани.

– Разумеется! – гордо отозвалась Конни. – Он сочинил превосходный сценарий, и первый же его фильм получил Оскара. После этого он решил, что не так уж плохо иметь мать, и вернулся домой.

– Дело вовсе не в этом... – начал Оливер.

– Дорогой, – твердо сказала Конни. – Мы ведь не станем трясти грязным бельем перед Дани?

– А почему нет? – взорвался Оливер. – В конце концов, ты же собираешься...

– Копченая семга – просто объедение, – оживленно сообщила Конни. – А как твои креветки?

– Тоже очень вкусные, – растерянно сказала Дани.

Она совсем смешалась – какой неожиданный поворот приобрел вдруг разговор! И какая напряженность возникла вдруг между сыном и матерью!

– Я собирался сказать, – упрямо продолжил Оливер, – что, коли Дани собирается писать твою биографию, она должна знать, что твоя жизнь – вовсе не сплошные розы. А если вас интересуют мои улитки, то они весьма недурны.

И он демонстративно отправил в рот очередную порцию.

Дани безмолвно возмутилась. Неужели он считает ее такой наивной дурочкой? Она прекрасно понимает: за каждой сверкающей витриной – труд и слезы. И, разумеется, мать-одиночка, какой бы преуспевающей она ни была, это все равно мать-одиночка.

Но она промолчала, поймав взгляд Конни, в котором искрился смех. Это над Оливером, сообразила Дани. Он действительно вел себя как избалованный мальчишка, на которого вдруг перестали обращать внимание!

Конни первая не выдержала и рассмеялась, за ней Дани, и наконец к ним присоединился Оливер.

– Ну хорошо, хорошо, – поднял он руки вверх, – я признаю, мои серьезные разговоры неуместны во время ужина. Но мои улитки и правда хороши. Не хочешь попробовать, Дани?

И он протянул ей вилку с надетой на ней улиткой.

Нет, она не хотела! Никакие моллюски, мидии и прочие морские гады не вызывали у нее аппетита! Даже если приготовить их в горчичном соусе. Она не сомневалась, что Оливер прекрасно это понимал, иначе не предложил бы!

Она несколько секунд смотрела ему в глаза, понимая, что ее смех обернулся против нее. Он мстит ей!

Она медленно наклонилась вперед, осторожно сняла улитку с вилки передними зубами, мужественно разжевала ее, а потом с трудом проглотила. Стараясь не думать о том, как выглядит то, что она только что съела. К счастью, на вкус это была горчица.

– Очень вкусно, – отчетливо сказала она и сама подивилась своему лицемерию.

Оливер насмешливо приподнял брови.

– Угостить тебя еще одной?

– Нет, благодарю, – твердо сказала она.

И повернулась к Конни, которая наблюдала за этой сценой с веселым недоумением.

– Жаль, Конни, но завтра не получится, – намеренно сменила тему Дани. – Но зато я смогу за неделю перечитать ваши дневники. Я уже предвкушаю удовольствие.

– Это очень личные записи, – мрачно сказал Оливер, оставленный один на один с улитками. – Читай их только тогда, когда будешь одна. Мама говорит, она знавала веселые денечки, когда только попала в Голливуд. Неловко будет, если кто-то увидит, как ты краснеешь!

– Разумеется, я открою эти дневники, когда буду одна, – с достоинством подтвердила Дани. – Я уже обещала Конни, что все, что она мне предоставляет, составляет полную тайну. Пока работа не будет завершена.

Хотя тон Оливера, когда он высказал это предупреждение, был шутливым, Дани почувствовала: он сказал это неспроста, И ей было неприятно, что он сомневается в ее порядочности.

– А потом? – настаивал Оливер. – Вдруг ты раскопаешь что-то, что она не захочет включать в книгу? Что тогда? Ты проявишь лояльность?

– Разумеется, – с некоторым раздражением ответила Дани.

Она отложила вилку и нож – поесть все равно не удается. Внимательно посмотрела Оливеру в глаза.

– Я считаю, что это книга Конни. Я лишь клерк, который заполняет бланки, вот и все.

– Ты...

– Милый, – прервала его Конни. – Я полностью доверяю Дани. Давайте поедим, здесь все так вкусно.

И она с ободряющей улыбкой кивнула Дани.

Этим они и занимались еще часа два. Разговор стал более общим и менее острым. Но то, что Оливер не доверял ей, осталось очевидным. По крайней мере, для нее.

Но она также знала, что сейчас не может ничего сделать или сказать, чтобы доказать обратное. Для этого ей надо закончить работу. Время покажет...

– Большое спасибо. – Дани похлопала по пухлому боку портфеля, в котором покоились дневники. – Обещаю вам, что они будут в полной безопасности.

Эту последнюю фразу она адресовала не Конни, а Оливеру, который смотрел на нее загадочными прозрачными глазами.

– Я тебя домой отвезу, – непререкаемым тоном сказал он, догоняя ее у дверей.

Дани решительно отказалась:

– Я приехала на своей машине.

Она ни на секунду не забывала, что приехала на машине. Из-за этого она отказалась от шампанского, выпив всего бокал, и перешла на минеральную воду. Оливер этот факт, разумеется, не пропустил, от его пронзительных глаз ничего не укроется!

– Тогда я провожу тебя до машины, – твердо сказал он и, поскольку Дани открыла рот, чтобы отказаться, добавил: – Сейчас почти полночь.

– Я ведь не Золушка, – раздраженно сказала Дани.

Она знала, что он все равно настоит на своем. Догадывалась, что и в этом споре проиграет, и все же не могла остановиться! Слишком уж он привык, что всегда добивается своего!

– Успокойся, я тоже не прекрасный принц, – буркнул Оливер.

Дани повернулась к Конни за поддержкой. Конни сделала было серьезное лицо и приготовилась сурово выговорить сыну, но не сдержалась и расхохоталась. Дани тоже не выдержала и засмеялась. Право, спорить с этой семейкой бесполезно.

Конни смеялась так самозабвенно, что по ее щекам потекли слезы. Ей даже пришлось опереться на стену, так обессилела она от смеха.

– Я что, сказал что-то забавное? – спросил Оливер, увидев, что и Дани смеется.

– Ох, Оливер, ты просто самое настоящее сокровище, – выдохнула Конни и расцеловала сына в обе щеки.

– Правда, до прекрасного принца ему далеко, – весело фыркнула Дани.

– Не спорю, – согласилась Конни. – И все-таки он был главной любовью всей моей жизни. Вот уже тридцать семь лет. – Теперь она говорила совершенно серьезно, и в глазах ее мерцал огонек гордости. – Бывают минуты, когда я думаю о том, что без него у меня не получилось бы такой счастливой и полной жизни.

Дани неловко отступила на шаг. Ей неудобно было наблюдать за этой трогательной семейной сценой, неловко было слушать слова, предназначенные для одного Оливера. Она чувствовала себя чужой.

Оливер полуприкрыв глаза посмотрел на мать.

– Я чувствую то же самое, – тихо сказал он.

Конни долгим взглядом посмотрела ему в глаза, словно стараясь запомнить этот момент. Потом улыбнулась и подтолкнула их к выходу:

– Ну идите, мои голубки. Кое-кому надо выспаться, чтобы завтра быть красивой. Если мы собираемся начать съемки через три недели, пора входить в режим. Телевидение в этом смысле беспощадно.

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая