Без надежды - Гувер Колин - Страница 64
- Предыдущая
- 64/67
- Следующая
– Ужасно, что он сделал это с тобой, – со слезами говорю я.
Мы сидим на диване, обнимая друг друга и оплакивая то, как обошелся с нами человек, которого мы любили всем сердцем.
– Есть кое-что еще, – произносит она. – Я расскажу все, ладно?
Я киваю. Карен отпускает меня и берет мои руки в свои.
– Когда мне минуло шестнадцать, я поделилась с подружкой. Она сказала матери, и та заявила в полицию. К тому времени Джон уже три года служил в полиции и был на хорошем счету. Когда его допрашивали, он заявил, что я все выдумала, потому что он не разрешал мне встречаться с бойфрендом. В итоге его оправдали и дело закрыли, но я понимала, что никогда не уживусь с ним под одной крышей. Еще два года учебы я жила у друзей. С ним я больше не разговаривала.
Только через шесть лет я увидела его вновь. Мне был двадцать один год, и я училась в колледже. Я была в магазине и услышала его голос из соседнего прохода. Я обмерла и, затаив дыхание, прислушивалась к разговору. Этот голос я узнала бы где угодно. В страшных голосах есть нечто, что невозможно забыть. Но меня парализовал не его голос… а твой. Я услышала, как он разговаривает с маленькой девочкой, и сразу же припомнила все наши ночи. Я знала, на что он способен, и меня даже замутило. Наблюдая, я пошла за вами на некотором расстоянии. В какой-то момент он отошел от тележки с продуктами, и я поймала твой взгляд. Ты долго смотрела на меня – самая красивая малышка на свете. Но и самая сломленная маленькая девочка. Едва заглянув в твои глаза, я поняла, что он делал с тобой то же, что и со мной. В твоем взгляде я прочла отчаяние и страх. Следующие несколько дней я пыталась выведать все о тебе и вашем родстве. Я выяснила, что случилось с твоей матерью, и узнала, что он воспитывает тебя один. Наконец я набралась смелости и сделала анонимный звонок в надежде, что он получит по заслугам. Неделей позже я узнала, что служба защиты детей быстро прекратила это дело. Не знаю точно, было ли это связано с его должностью, но думаю, что да. Невзирая ни на что, ему дважды удалось избежать наказания. Зная о том, что происходит с тобой, я не могла допустить, чтобы ты осталась у него. Наверное, нашлись бы и другие способы, но я была молода и страшно боялась за тебя. Я не знала, что еще можно сделать, поскольку закон не помог ни тебе, ни мне. Через несколько дней я решилась. Если никто не собирался помочь тебе избавиться от него, то это должна была сделать я. Никогда не забуду, как, подъехав в тот день к вашему дому, я увидела несчастную девчушку, одиноко плакавшую на траве. Я окликнула тебя, и ты подошла, а потом залезла в машину. Мы уехали, и я ни разу не оглянулась. – Карен сжимает мою руку и пристально смотрит на меня. – Скай, клянусь всем святым, что я хотела лишь защитить тебя от него. Я сделала все, чтобы он тебя не нашел. И чтобы ты не нашла его. Мы никогда больше о нем не разговаривали, и я постаралась помочь тебе забыть о случившемся и зажить нормальной жизнью. Я понимала, что не смогу все время безнаказанно прятать тебя. Знала, что настанет день, когда мне придется ответить за содеянное, но для меня это не имело значения. И до сих пор не имеет. Мне просто хотелось, чтобы ты в безопасности дожила до совершеннолетия и тебя не отправили к нему. За день до того, как увезти тебя, я зашла в твой дом, когда там никого не было. Я искала вещи, которые могли тебя утешить. Что-то вроде любимого одеяла или плюшевого мишки. В твоей спальне я вдруг поняла, что в этом доме тебе ничто не мило. Если ты была хоть немного похожа на меня, то всякая вещь должна была напоминать тебе о страшном. Поэтому я не взяла ничего, чтобы ты не вспоминала о том, что он сделал с тобой. – Она встает и молча выходит из комнаты. Потом возвращается с небольшой деревянной шкатулкой и протягивает ее мне. – Я не могла уйти без этого. Я знала, что, когда наступит момент истины, ты тоже захочешь узнать о своей матери. Много я не нашла, но кое-что сохранила.
С глазами, полными слез, я провожу пальцами по деревянной шкатулке, хранящей память о женщине, которую уже не надеялась вспомнить. Я не открываю ее. Не могу. Я должна сделать это одна.
Карен заправляет мне за ухо прядь волос, и я смотрю ей в глаза.
– Знаю, я поступила неправильно, но не жалею об этом. Если бы пришлось повторить это ради твоей безопасности, я бы не задумалась. Понятно, что ты ненавидишь меня за ложь. Но это ничего, Скай, потому что моей любви хватит на нас обеих. Не кори себя за то, что я с тобой сделала. Я думаю об этом разговоре вот уже тринадцать лет, поэтому смирюсь с любым твоим решением. Делай, что считаешь для себя лучшим. Если хочешь, я прямо сейчас позвоню в полицию. Я охотно повторю им все, если это поможет тебе обрести покой. Если ты хочешь, чтобы я дождалась твоего настоящего дня рождения, а до тех пор останешься жить здесь, – пожалуйста. С того самого момента, как закон разрешит тебе заботиться о себе, я не буду мешать. Но что бы ты ни выбрала, Скай, что бы ни решила, не беспокойся обо мне. Мне важно знать, что с тобой все в порядке. Что бы ни ждало меня в будущем, это стоит каждой секунды тринадцати лет, которые я прожила с тобой.
Продолжая плакать и совершенно не понимая, как поступить, я снова смотрю на шкатулку. Я не знаю, что хорошо и что плохо, полагая, что в этой ситуации добро и зло поменялись местами. Мне ясно одно: я не в состоянии ответить ей сию секунду. После ее рассказа кажется, будто мое представление о справедливости лопнуло как мыльный пузырь.
Я смотрю на нее, качая головой.
– Не знаю, – шепчу я. – Не знаю, чего хочу.
Зато я знаю, в чем нуждаюсь: в передышке.
Я встаю, она сидит и смотрит, как я иду к выходу. Открывая дверь, я не в силах посмотреть Карен в глаза.
– Мне надо немного подумать, – тихо говорю я и выхожу. Холдер немедленно обнимает меня. В одной руке я держу деревянную шкатулку, другой обвиваю его шею и кладу голову ему на плечо. Я плачу, не зная, как осмыслить услышанное. – Небо, – говорю я. – Надо взглянуть на небо.
Он не задает вопросов. Он точно знает, о чем идет речь, поэтому берет меня за руку и ведет к машине. Когда мы с Холдером выезжаем на шоссе, Джек возвращается в дом.
Вторник, 30 октября 2012 года
20 часов 45 минут
Холдер не спрашивает о Карен. Он знает, что я расскажу сама, когда сумею, но сейчас не могу, пока не решу, что делать дальше.
Когда мы подъезжаем к аэропорту, он сворачивает на обочину не там, где обычно, а значительно дальше. Мы подходим к забору, и я с удивлением вижу незапертые ворота. Холдер отодвигает засов и знаком приглашает войти.
– Здесь есть ворота? – в замешательстве спрашиваю я. – Зачем же мы перелезали через забор?
– Оба раза ты была в платье, – хитро ухмыляется он. – Входить через ворота было бы неинтересно.
Каким-то непонятным образом я нахожу в себе силы рассмеяться. Вхожу в ворота, и он закрывает их за мной, но остается на месте. Я протягиваю руку:
– Хочу, чтобы ты пошел со мной.
– Уверена? Я думал, тебе хочется побыть одной.
– Мне нравится быть с тобой. Одной мне будет неуютно.
Он берет меня за руку. Мы идем по взлетно-посадочной полосе и занимаем наши обычные места под звездами. Я кладу рядом деревянную шкатулку, все еще не находя смелости открыть ее. В этот момент я вообще ни в чем не уверена. Я лежу неподвижно около получаса, размышляя о своей жизни… жизни Карен… жизни Лесли… и мне кажется, что предстоящее решение должно быть общим для всех троих.
– Карен – моя тетя, – вслух произношу я. – Моя родная тетя.
Не знаю, говорю ли я это вслух для Холдера или для себя самой.
Холдер цепляется своим мизинцем за мой и поворачивается.
– По отцу? – с сомнением спрашивает он. Я киваю, и он закрывает глаза, понимая, что это может означать для прошлого Карен. – Вот почему она забрала тебя, – понимающе говорит он, словно полностью одобряя ее поступок. – Она знала, что он делал с тобой.
Я снова киваю:
- Предыдущая
- 64/67
- Следующая
