Без надежды - Гувер Колин - Страница 41

• Предыдущая
• 41/67
• Следующая

– Что случилось? – спрашиваю я.

Я не понимаю, что с нами.

Он качает головой. В глазах его грусть, страх и сожаление.

– Не знаю. Просто ты начала считать вслух, плакать и дрожать, а я пытался остановить тебя, Скай. Но это не проходило. Ты была в ужасе. Что я такого сделал? Скажи, ведь мне так жаль! Очень жаль. Что я сделал, блин?

Я лишь качаю головой, потому что у меня нет ответа.

Он с гримасой утыкается мне в лоб:

– Ну, прости меня. Нельзя было заходить так далеко. Не знаю, в чем дело, но ты еще не готова, верно?

Я еще не готова?

– Так у нас не было… не было секса?

Он выпускает меня из объятий, и я чувствую, как его поведение меняется. У него очень расстроенный вид. Нахмурившись, он сжимает ладонями мои щеки:

– Где ты, Скай?

Я смущенно трясу головой:

– Здесь. Я тебя слушаю.

– Нет, я имею в виду, раньше. Где ты была? Тебя со мной не было, потому что… Нет, ничего не произошло. Я понял по твоему лицу: что-то не так – и не стал ничего делать. Но теперь тебе надо хорошенько проанализировать свои мысли, потому что ты запаниковала. У тебя была истерика, и мне надо знать, в чем дело, чтобы этого никогда не повторилось. – Поцеловав меня в лоб, он разжимает объятия. Потом встает, натягивает джинсы и поднимает мое платье. Встряхнув, выворачивает его и помогает надеть. – Пойду принесу воды. Скоро вернусь.

Он осторожно целует меня в губы, словно боясь прикоснуться ко мне. Когда он выходит из комнаты, я прислоняюсь головой к стене и закрываю глаза.

Я не знаю, что случилось, но боюсь потерять его. Я вплотную подошла к самому интимному моменту в жизни, но все обернулось катастрофой. Из-за меня он чувствует себя никчемным, словно сделал что-то не так, и, наверное, злится на меня. Наверное, хочет, чтобы я ушла, и я не сержусь. Я совсем на него не сержусь. Я сама хочу убежать от себя.

Я сбрасываю одеяло и встаю, потом натягиваю платье, даже не удосужившись поискать белье. Чтобы прийти в себя, мне нужна ванная. И пусть он отвезет меня домой. За эти выходные я уже второй раз плачу и не даже знаю почему, а он дважды меня спасал. Так дальше нельзя.

Когда я в поисках ванной миную лестницу, то успеваю глянуть вниз, в кухню. Он стоит, облокотившись на барную стойку и обхватив голову. Вид у него жалкий и расстроенный. Не в силах на него смотреть, я открываю первую дверь направо, думая, что это ванная.

Но это не ванная.

Это спальня Лесли. Сначала я порываюсь уйти, но потом передумываю. Вхожу в комнату и закрываю за собой дверь. Мне не важно, где быть – в ванной, спальне или гардеробной… Мне нужны лишь тишина, покой и время для обдумывания того, что со мной происходит. Я начинаю бояться, что спятила. Никогда раньше меня так не трясло, и это страшно. У меня все еще дрожат руки, и я сжимаю перед собой кулаки, пытаясь сконцентрироваться и успокоиться.

Я осматриваюсь с каким-то тревожным чувством. Постель не заправлена, и это сразу поражает меня. В доме Холдера безупречный порядок, а у Лесли – бардак. Посреди комнаты валяются джинсы, словно их только что скинули. Комната как у всех девочек-подростков. Косметика на комоде, iPod на ночном столике. Впечатление, будто она здесь живет. По комнате не скажешь, что она умерла. Очевидно, со дня ее смерти здесь ничего не трогали. На стенах и на зеркале развешены фотографии. Во встроенном шкафу висит ее одежда, часть – валяется. Холдер говорил, что она умерла больше года назад, и я готова поспорить, что никто в ее семье еще не свыкся с этим.

Находиться здесь жутковато, но это отвлекает меня от недавнего. Я подхожу к кровати и смотрю на развешенные по стене фотографии. В основном это снимки Лесли с друзьями, и совсем немного тех, где она с Холдером. Она очень похожа на Холдера с его прозрачными голубыми глазами и темными волосами. Больше всего меня поражает ее счастливый вид. На каждом снимке у нее такое довольное и жизнерадостное выражение, что трудно представить, что на самом деле происходило в ее голове. Неудивительно, что Холдер не знал, насколько она была несчастна. Скорей всего, она никому ничего не рассказывала.

Я беру фотографию, лежащую на ночном столике лицевой стороной вниз. Перевернув, я охаю. На снимке Лесли целует Грейсона в щеку и они обнимаются. Снимок ошеломляет меня, и я невольно сажусь на кровать. Вот почему Холдер так его ненавидит! Вот почему не хотел, чтобы тот ко мне прикасался! Не винит ли он Грейсона в ее смерти?

Я по-прежнему сижу на кровати с фотографией в руках, когда дверь открывается и входит Холдер:

– Что ты делаешь?

Он вроде не сердится, что я здесь. Правда, смущен. Вероятно, реакция на то, что произошло до этого.

– Я искала ванную, – тихо отвечаю я. – Прости. Мне просто надо было побыть одной.

Он прислоняется к косяку и скрещивает руки на груди, осматриваясь по сторонам. Как и я, он все примечает. Словно все это для него внове.

– Кто-нибудь был здесь? С тех пор, как…

– Нет, – поспешно отвечает он. – Зачем? Ее больше нет.

Я киваю, после чего кладу снимок Лесли и Грейсона на ночной столик лицом вниз, как и было.

– Она встречалась с ним?

Он неуверенно входит в спальню, приближается к кровати. Усевшись рядом, он ставит локти на колени и сцепляет руки перед собой. Медленно обводя взглядом комнату, он не спешит ответить. Посмотрев на меня, приобнимает за плечи и притягивает к себе. Оттого что он сидит здесь со мной, порываясь даже обнять, я едва не разражаюсь слезами.

– Он бросил ее перед тем, как она это сделала, – тихо произносит он.

Я с трудом сдерживаю возглас – настолько ошеломлена.

– Ты считаешь его виновником? Поэтому так ненавидишь?

– Я ненавидел его и раньше. Он причинил ей много горя, Скай. Нет, я не думаю, что она сделала это из-за него. Возможно, это как-то повлияло на ее намерение, которое она уже долго вынашивала. У нее были проблемы еще до того, как Грейсон появился на горизонте. Нет, я его не виню. Никогда не винил. – Холдер встает и берет меня за руку. – Идем. Не хочу здесь оставаться.

Я окидываю комнату последним взглядом и иду к двери. На полпути останавливаюсь, изучаю снимки на комоде. Там есть детская фотография Холдера и Лесли в рамке. Я беру ее и рассматриваю. Видеть их детьми приятно, и я улыбаюсь. Они здесь такие невинные, ничего не ведающие о безобразной прозе жизни. Стоят перед домом с белыми оконными рамами. Холдер обнимает ее за шею, а она обхватила его за талию, и оба смеются в объектив.

Я перевожу взгляд на дом позади. Здание с белыми оконными рамами и желтой отделкой. Если заглянуть внутрь, то увидишь, что гостиная выкрашена двумя оттенками зеленого.

Я моментально зажмуриваюсь. Откуда я это знаю? Откуда мне известен цвет?

У меня начинают дрожать руки, и я пытаюсь глубоко вздохнуть, но не могу. Откуда я знаю этот дом? Я узнаю его, как неожиданно и детей. Откуда мне известно, что за домом стоят бело-зеленые качели? А в десяти футах от них есть высохший колодец, который надо держать закрытым, потому что туда однажды упала кошка Лесли.

– С тобой все хорошо? – спрашивает Холдер.

Он пытается отобрать фотографию, но я не даю и смотрю на него. У него встревоженный взгляд, и он делает шаг ко мне. Я пячусь.

Откуда я его знаю?

Откуда я знаю Лесли?

Почему я чувствую, что мне их не хватает? Я качаю головой, переводя взгляд с фотографии на Холдера и обратно. В этот раз мне на глаза попадается запястье Лесли. На ней браслет. Такой же, как у меня.

Мне хочется спросить его об этом, но я не могу. Я пытаюсь, но не в силах произнести ни слова и просто держу фотографию. Он качает головой, и на лице появляется скорбное выражение.

– Скай, нет, – умоляюще произносит он.

– Как это возможно? – Голос мой прерывается, он еле слышен. Я смотрю на снимок. – Там есть качели. И колодец. И ваша… кошка. Она упала в колодец. – Я вскидываю на него глаза и тараторю: – Холдер, я знаю эту гостиную! Она зеленая, а в кухне есть столешница, которая была для нас чересчур высока… и твоя мама. Твою маму зовут Бет. – Я на миг умолкаю, чтобы перевести дыхание, а вот воспоминаниям передышка не нужна. Они переполняют меня, и я задыхаюсь. – Холдер… ведь твою маму зовут Бет?

• Предыдущая
• 41/67
• Следующая