Я верю - Рампа Лобсанг - Страница 46

Когда мы двигались по коридору, с нами вдруг поравнялся какой-то священник. Увидев меня, он сделался похожим на робота с деревянным лицом, которое он отвернул от меня в сторону. Я, видите ли, был ему неровня. И поэтому он поспешил в одну сторону, а меня покатили в другую. Когда кровать-носилки остановились, чей-то писклявый голос спросил:

— Это он?

Носильщик только кивнул в ответ и ушел, а я остался лежать снаружи того, что оказалось рентгеновским кабинетом.

Через некоторое время кто-то пришел и потащил мою кровать — как локомотив тянет вагоны, — и я вкатился в рентгеновский кабинет. Кровать подвинули к столу, и мне сказали:

— Полезайте туда.

Ладно, кое-как я ухитрился переложить на стол верхнюю половину своего тела, а затем обратился к стоявшей в кабинете юной девушке. Я посмотрел на нее и удивился, что может делать в таком месте столь юное создание. На ней были белые чулки, а ее мини-юбка, которую скорее можно было назвать микро-мини-юбкой, доходила ей как раз до того места, куда мне только что сделали укол. Я сказал:

— Вы не могли бы поднять мне ноги? Самому мне этого не сделать. Она обернулась, посмотрела на меня и удивленно раскрыла свой ротик. Затем она очень надменно произнесла:

— Ах, нет! — и внушавшим благоговение и почтение тоном добавила: — Я же СПЕЦИАЛИСТ. Я не обязана вам помогать!

Ее слова вызвали во мне жгучую боль — боль, которая была сродни агонии, — но я сумел ухватиться за свои лодыжки правой рукой и перетащить их на стол.

Без единого слова СПЕЦИАЛИСТ лишь клацала своей рентгеновской машиной, нажимая какие-то кнопки, а затем сказала:

— Вдохните и НЕ ДЫШИТЕ! Выдохните.

Я прождал на столе примерно десять минут, пока проявляли мою пленку. Потом кто-то вошел и опять придвинул мои носилки к столу.

— Перекладывайтесь, — сказала эта девица.

И опять, с невероятным усилием, я ухитрился погрузить себя на больничную койку, после чего эта особь женского пола выволокла мою койку из рентгеновского кабинета и толкнула ее к стене.

И опять мне пришлось ждать, пока, наконец, кто-то пришел за мной, глянул на карточку с именем, что висела на койке, а затем без единого слова повез меня обратно в отделение интенсивной терапии, где меня вновь втолкнули в кабину, словно корову в загон.

Наконец, после трех или четырех часов, которые я провел в больнице, меня посетил лечащий врач. Но как выяснилось, здесь никто не мог мне ничем помочь — в больнице не было свободных коек, за исключением одной — в женском отделении. Мое заявление о том, что это меня устраивает, было понято неправильно.

Тогда мне предложили вернуться домой, поскольку никто не мог мне ничем помочь, а дома мне «будет лучше».

— Дома и уход получше, чем здесь, — сказал мне кто-то из персонала.

И поверьте, меня не пришлось долго убеждать.

Все это время Мама Сан Ра-аб просидела на жестком сиденье в холодном-прехолодном приемном покое, как потерпевший кораблекрушение на необитаемом острове. Но, наконец, ей позволили войти в отделение интенсивной терапии, после чего приехала скорая и увезла меня домой. Расстояние от моего дома до больницы Сент-Догсбодиз составляет полторы мили. Прибавив к этому дорогу обратно, получим три мили. Всего три мили, если я правильно посчитал. Но это маленькое бесполезное путешествие обошлось в семьдесят долларов. И в этом не было вины врачей — столько стоит вызов кареты скорой помощи.

Так что теперь я ищу другое место — за пределами Калгари, предпочтительно в какой-нибудь другой провинции, поскольку я изнурен тем, как поставлено дело лечения людей в Калгари. Я потрясен ценами на медицинские товары и услуги, которые существуют в Калгари.

Это наводит меня еще на одну мысль. Я полагаю, что медициной должны заниматься преданные ей люди. Я также полагаю, что из больниц необходимо вышвырнуть тех трутней и сачков, которые прикидываются больными, поскольку некоторые пациенты любят посещать отделения неотложной помощи при больницах и сидеть там, в коридоре, словно это какой-нибудь сельский клуб. Тем более что ни в одном сельском клубе нет таких неудобных сидений. Я также полагаю, что врачи и медсестры — да, и даже носильщики — должны больше заботиться о пациентах, если они помнят и хотят следовать Золотому Правилу, которое гласит: «поступай с другими так, как хотел бы, чтобы они поступали с тобой». И тогда мир станет не так уж плох. Разве нет?

Я бы также хотел, чтобы в отделениях неотложной помощи соблюдалась конфиденциальность, поскольку мне вспоминается история одного старика, который однажды сидел там справа от меня. А еще я помню истории девушки, которая сидела слева. У этой девушки были, если говорить изящно, половые проблемы с ее мужем. Он ее, как бы вам сказать… немного порвал. А доктор, который ее консультировал, ничуть не беспокоясь о конфиденциальности, громким голосом давал ей советы и тем же громким голосом расспрашивал о самых интимных вещах. И я уверен, что девушка чувствовала себя в этой ситуации столь же неудобно, как и я.

Но, опять вернувшись, домой, я благодаря Маме Сан Ра-аб, Лютику, Роузи, Клео и Тедди услышал «голос», побудивший меня взяться задело и написать еще одну книгу — семнадцатую — под названием «Я верю». И знаете, я полагаю, что на этой приятной мысли я мог бы закончить свою книгу. А как полагаете вы?