Я верю - Рампа Лобсанг - Страница 16

Может, ему стать ветеринаром? Но нет — он не настолько сильно любил животных. Да и так ли это почетно — быть ветеринаром? Для человека его круга, думалось ему, стать ветеринаром означало бы упасть в глазах общества.

Вдруг ему показалось, что он слышит тихий смех. Кто-то явно насмехался над ним. Этот смех намекал на то, что он все еще находится на ложном пути. И тогда он решил, что станет врачом, светским лекарем. Он станет пользовать знатных людей, и, возможно, за время своей карьеры ему удастся спасти семьдесят или восемьдесят жизней. И тогда, после этой надвигающейся на него жизни, последует другая, которую он начнет с чистого листа.

И тут впервые заговорил один из мужчин:

— На нашем шаре мы можем видеть ваши мысли, — и он указал на придвинутый к столу хрустальный шар, которого Алджернон до этого не видел, поскольку тот был скрыт от его взгляда. Теперь же шар сиял и выявлял все мысли Алджернона. И когда Алджернон покраснел, увидев, что все его мысли очевидны, — вместе с ним покраснел и шар.

Председатель сказал:

— Да, я бы настойчиво рекомендовал вам стать врачом, только отнюдь не светским доктором. Вот такой план я рекомендовал бы принять в вашем случае.

Председатель замолчал ненадолго, порылся в бумагах, а затем продолжил:

— Вы надругались над жизнью, вы искалечили и изуродовали многих людей.

Алджернон взвился с места:

— Нет! Я не калечил и не уродовал…

Председатель перебил его:

— Да, но по вашим приказам людей убивали, людей калечили и уродовали. И вы несете такую же ответственность, как и те люди, которые непосредственно совершали эти преступления. Но вам надлежит выслушать меня, и выслушать внимательно, поскольку я не стану повторять сказанного дважды. Вы станете доктором, но только доктором, который будет лечить людей, живущих в бедном районе. Таким образом, вы будете лечить бедняков. И жизнь свою вы начнете в бедности, теперь уже будучи не аристократом, а человеком, которому придется самому торить свой жизненный путь. А на тридцатом году ваша жизнь закончится, и вы вернетесь сюда, если вновь совершите самоубийство. А если нет — тогда вы перейдете на более высокий астральный план, где вас подготовят исходя из того уровня, которого вы достигнете в жизни, которая вам сейчас предстоит.

В течение некоторого времени велась оживленная дискуссия, после которой председатель ударил молотком по столу и сказал:

— Мы соберемся на следующее заседание, чтобы утвердить кандидатуры ваших будущих родителей, определить регион и дату вашего рождения. А пока вы можете вернуться в Дом Покоя. В заседании объявляется перерыв.

Алджернон и доктор угрюмо брели по дорожкам парка. Никто из них не проронил ни слова. Придя в Дом Покоя, доктор нашел там для Алджернона подходящую комнату и сказал:

— Я вернусь за вами позже. Так мне было приказано.

Едва заметно кивнув, он повернулся и вышел. А Алджернон остался сидеть на стуле, обхватив голову руками. Являя собой запечатленное страдание, он размышлял обо всем увиденном и обо всем содеянном. И ему подумалось:

— Да, если это — чистилище, то слава Богу, что нет ада!

Алджернон ерошил пальцами волосы на своей голове. Он чувствовал себя совершено несчастным. Да, пускай он совершил самоубийство. Хорошо, он сделал это и сейчас расплачивался за содеянное, а вскоре ему предстоит заплатить еще. Он сидел и думал о том, когда же будет конец его мучениям и каким будет этот конец. Он перебирал в своей памяти все, что произошло с ним с тех самых пор, когда он прибыл в этот чистилищный план астрала.

— Так значит, аристократом быть нехорошо, так? И иметь в своих жилах голубую кровь — это плохо, да? — шептал он, исподлобья уставившись в пол. Внезапно он вздрогнул оттого, что дверь его комнаты открылась. Увидев, что к нему пришла самая хорошенькая медсестра из всех, каких ему приходилось видеть, он встал, и лицо его просияло, подобно утреннему солнцу.

— Ах! — обрадовался он. — Должно быть, Ангел явился, чтобы забрать меня из этого мрачного места!

Он посмотрел на медсестру с нескрываемым восторгом:

— Этакая красота — и в таком месте! Что вы здесь…

— Прекратите! — сказала медсестра. — У меня стойкий иммунитет против вашей лести. Все вы мужчины одинаковы, и все думаете об одном и том же, когда попадаете на этот астральный план. И должна вам сказать, что мы, женщины, изрядно устали от вашего флирта.

— Сядьте, — приказала она. — Я должна переговорить с вами и отвести вас в другое место. Но прежде я хотела бы знать, что это вы там бормотали, когда я вошла.

— Только после вас, мисс, — со всей галантностью сказал Алджернон. Сестра уселась, и Алджернон поторопился придвинуть свой стул поближе к ней. Он сильно обиделся, когда она передвинула свой стул так, что теперь они сидели напротив друг друга.

— Итак, Пятьдесят-Три, — сказала она.

Алджернон поднял руку:

— Ошибаетесь, мисс. Я не Пятьдесят-Три. Меня зовут Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс, — сказал он.

Сестра выразительно хмыкнула и покачала головой.

— Не глупите, — ответила она, — вы не на сцене, а здесь, на этом астральном плане, в антракте между действиями, так сказать.

Она выставила вперед ладонь, чтобы удержать его от реплик, а затем сказала:

— Есть две вещи, которые я хотела бы вначале сообщить вам. Первое: здесь вы не Алджернон Как-вас-там, а Номер Пятьдесят-Три. Здесь вы что-то вроде каторжника. Вы признаны виновным в преступном суициде, и на это указывают последние две цифры вашей основной частоты — пятьдесят три.

Бедный Алджернон был ошеломлен.

— Основная частота? — спросил он. — Боюсь, то, что вы говорите, находится где-то вне моего разумения. Я не имею ни малейшего представления о том, о чем вы говорите. Меня зовут Алджернон, а не Пятьдесят-Три.

— Вам придется многому научиться, молодой человек, — несколько резковато возразила сестра. — Оказывается, вы потрясающе невежественны для человека, который претендует на присутствие у него королевской крови. Но давайте прежде разберемся с этим. Кажется, вы полагаете, будто если некий принятый на Земле документ признает в вас титулованную особу, то вы сохраните ваш титул и здесь? Так нет же, не сохраните!

— Ах! — взорвался Алджернон. — Да вы, я вижу, коммунистка или что-то вроде того. Вы поддерживаете позиции коммунистов, если считаете, что никто не имеет права на особый статус, что, мол, все люди равны!

Сестра лишь развела руками, вздохнула и устало сказала:

— Вы и в самом деле невежда. Я докажу вам здесь и сейчас, что коммунизм — это преступная идеология, по крайней мере столь же преступная, как и суицид, потому что в то время как самоубийца убивает одного себя, то коммунизм — это преступление против целого народа, преступление против человечества. Коммунизм фактически есть раковая опухоль на теле мира. Мы не поддерживаем коммунистических идей, и рано или поздно коммунизм будет искоренен, поскольку он основан на ложных предпосылках. Но мы отклонились от темы нашего разговора.

Она поискала что-то в тех бумагах, что были у нее в руках, а затем, глядя прямо в глаза Алджернону, сказала:

— Нам придется отвратить вас от ужасной мысли о том, что если вы были когда-то титулованной особой, то останетесь ею навсегда. Давайте посмотрим на тот порядок вещей, который сложился на Земле. Вспомните об авторе многих пьес, который некогда жил в этом мире и которого звали Шекспир. Его пьесы всем очень хорошо знакомы, и люди играют те роли, которые он написал. Иногда в этих пьесах изображается какой-нибудь злодей, а иногда — король. Но я хочу подвести вас непосредственно к мысли о том, что люди посмеялись бы, узнав, что какой-то актер, играющий короля в трагедии «Гамлет», весь остаток своей жизни воображал себя королем. Люди приходят на Землю, чтобы сыграть свою особую роль в спектакле жизни, что позволит выучить уроки, которые им необходимо познать. Познав эти уроки и вернувшись в астральный мир, они, конечно же, избавляются от своей воображаемой личности, возвращаясь к своей естественной личности, которая определяется их Высшим Я.