Железный Шурик - Млечин Леонид Михайлович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/91
• Следующая

— Как бы меня ни ругали, но если закон не установил смертной казни, мы не можем ее применить. Вопрос о валютчиках обсуждался на президиуме ЦК, решали, применять смертную казнь или не применять. За всю историю советской власти никогда не было таких случаев, поэтому решили не вводить.

Кто-то в зале попенял Руденко за недостаточную настойчивость. Но Хрущев недовольно констатировал:

— Давайте не валить на него. То, что прокурору, — давайте прокурору, что нам — так нам. Значит либералы — мы. Я не знал этого. Я считаю, президиум побоялся проявить мужество, слиберальничал. Это не годится, это не повышает, а понижает наш авторитет. Разве это жестокость? Человек разложился, ничем не занимался, с малых лет начал спекулировать. Ему только одно место — в гробу. Вы его оставили жить. Пятнадцать лет его надо кормить, иметь отдельную камеру, держать солдат для охраны.

Хрущев завершил обсуждение:

— Секретариату поручить подготовить решение и провести совещание с секретарями ЦК национальных республик и другими партийными работниками с тем, чтобы усилить и воспитательную работу и поднять судейскую, чтобы улучшить работу органов угрозыска. Пусть Шелепин подумает. Может быть, на агентуру увеличить штат…

— Угрозыск относится к министерству внутренних дел, уточнил Шелепин.

Один из присутствующих сказал:

— Мы имеем такие крупные хищения, что МВД с ними не справляется. Там есть сращивание работников ОБХСС с преступниками. Я бы считал, что это нужно передать в органы КГБ, хотя бы года на два, это устрашило бы преступников.

Хрущев отозвался снисходительно:

— Если бы мне это сказал какой-нибудь лейборист, я считал бы это заслуживающим внимания. Но когда это говорит заведующий отделом, я не могу с ним согласиться, потому что и тот, и другой орган — наш. Тогда надо перешерстить к чертовой матери МВД, милицию, выгнать жуликов, послать свежих людей с тем, чтобы независимо от того, кто руководит, чтобы они обслуживали наше государство, а не уголовный мир. Если так, — надо выгнать их. По-существу, он прав, но вывод он делает неправильный — давай передавать. Может быть, и правильно, но не по этим мотивам передавать…

Но идея передать расследование дел о крупных хищениях в КГБ не реализовалась. К величайшему удовольствию чекистов.

По требованию Хрущева в уголовный кодекс ввели статью, предусматривающую смертную казнь за валютные преступления. Шестого июля появился соответствующий указ президиума Верховного Совета СССР.

Причем закону — невиданное дело! — придали обратную силу. Руденко внес в Верховный суд РСФСР протест по делу Рокотова и компании, сочтя приговор слишком мягким. Верховный суд согласился с генеральным прокурором и приговорил Рокотова и его подельника Владислава Файбышенко к смертной казни с конфискацией всех изъятых ценностей и имущества.

Это был сигнал всей правоохранительной системе. Ни Шелепин, ни Руденко не хотели слышать от Хрущева обвинения в либерализме. Меньше чем за год по хозяйственным и экономическим делам было вынесено полторы сотни расстрельных приговоров. Заодно чекисты выяснили, что сотрудники милиции покрывали валютчиков, получая от них щедрое вознаграждение. Некоторые из арестованных оказывались милицейскими осведомителями. Но сладить с преступниками в милицейской форме чекистам оказалось не под силу. Ни тогда, при Шелепине, ни позже.

Протоколом N 200 заседания президиума ЦК КПСС от девятого января пятьдесят девятого года было утверждено положение о КГБ и его органах. Этот секретный документ оставался в силе до самой перестройки:

Шелепин сменил руководство комитета, подобрал себе новых заместителей, начальников основных управлений.

В июле пятьдесят девятого заместитель председателя КГБ генерал-полковник Сергей Саввич Бельченко, служивший в НКВД с довоенных лет, был отправлен на пенсию.

Другой заместитель председателя генерал-майор Петр Иванович Григорьев, бывший заведующий сектором административных органов ЦК, отправился в Восточный Берлин заместителем уполномоченного КГБ по координации и связи с министерствами госбезопасности и внутренних дел ГДР.

В августе еще один заместитель председателя генерал-майор Серафим Николаевич Лялин был назначен — с понижением начальником нового оперативно-технического управления.

А первый заместитель председателя КГБ генерал Лунев вынужден быть принять назначение председателем республиканского комитета госбезопасности Казахстана. Но его готовность остаться в КГБ на любой должности не помогла. Через полгода его все равно отправили на пенсию.

Новыми замами стали генерал-майор Александр Иванович Перепелицын, переведенный из Белоруссии (он занимался кадрами), и давний знакомый Шелепина по комсомолу — Вадим Тикунов. Кстати говоря, ему, как и Шелепину, звания в КГБ не присваивали. Они оставались штатскими людьми.

Вадим Степанович Тикунов был на три года моложе Шелепина. Он родился в Ульяновске, а вырос в Казахстане, где трудился его отец, окончил алма-атинский юридический институт и сразу был избран секретарем Актюбинского обкома комсомола. Десять лет он провел на комсомольской работе, так что Шелепин его хорошо знал. С должности первого секретаря Владимирского обкома комсомола Тикунова в пятьдесят первом году перевели в горком партии.

В год, когда Шелепин стал первым секретарем ЦК ВЛКСМ, Тикунова взяли в аппарат ЦК партии. Четыре года в отделе административных органов он заведовал сектором органов госбезопасности. В ноябре пятьдесят восьмого получил повышение стал заместителем заведующего отделом. А меньше чем через год Шелепин взял его к себе в КГБ.

Шелепин сменил начальника секретариата КГБ, поставив на эту должность своего помощника В.М. Белякова, образовал группу при председателе КГБ по изучению и обобщению опыта работы органов госбезопасности и данных о противнике.

Александр Николаевич отправил на пенсию начальника 3-го управления (военная контрразведка) генерал-лейтенанта Дмитрия Сергеевича Леонова, который служил в армии с двадцать второго года и во время войны был членом военных советов Калининского, 1-го Прибалтийского и 2-го Дальневосточного фронтов. Отсутствие у Леонова высшего образования и специальных знаний, вспоминает его бывший подчиненный Борис Гераскин, ставило контрразведчиков в трудное положение.

Когда генерала Леонова отправили на пенсию, он заплакал. Его заместитель генерал-майор Анатолий Михайлович Гуськов растроганно сказал:

— Дмитрий Сергеевич, сегодня такой необычный и памятный день. Давайте вечером соберемся в ресторане и вас тепло проводим.

Генерал Леонов задумался, его лицо приобрело обычный суровый, отрешенный вид. Он ответил:

— Что еще придумали! Толкаете меня на организацию коллективной пьянки. Нет, увольте…

• Предыдущая
• 33/91
• Следующая