Зачем Сталин создал Израиль? - Млечин Леонид Михайлович - Страница 71

• Предыдущая
• 71/91
• Следующая

Хрущев стоял на своем:

— Вы потом пожалеете об объединении, Объединенная Арабская Республика развалится.

Переговоры шли весь день. Они обедали на свежем воздухе на берегу. Весь день стояла хорошая летняя погода. Эта встреча заложила основу для хороших личных отношений.

Тридцатого апреля египетскую делегацию приняли Хрущев, его первый заместитель в правительстве Микоян, председатель президиума Верховного Совета СССР маршал Ворошилов, секретарь ЦК, отвечавший за связи со странами третьего мира, Нуриддин Акрамович Мухитдинов и министр Громыко.

Насер сказал, что члены делегации сразу хотели бы выяснить главный вопрос. От первой встречи с Хрущевым у них остались противоречивые мнения. Египтянам показалось, что Хрущев упрекал их за непоследовательность. Насер жаждал объяснений:

— Одни поняли ваши слова так, что мы якобы идем на сотрудничество с Советским Союзом лишь для того, чтобы выторговать у американцев какую-то помощь. Другие утверждают, что вы хотели сказать, что мы идем на сотрудничество с Советским Союзом, не преследуя при этом каких-либо корыстных интересов, исходя из стремления развивать настоящую дружбу между Советским Союзом и Объединенной Аарабской Республикой. Для того, чтобы не было различных мнений в этом вопросе, мы хотели бы вернуться к нему и уточнить вашу точку зрения.

Хрущев отвечал цветисто:

— Если бы вы не были мусульманами, то того, кто неправильно истолковал наши слова относительно дружбы, надо было бы наказать по грузинскому обычаю. В Армении и Грузии есть обычай, что тот, кто нарушает порядок стола, подвергается наказанию, ему наливают большой рог вина, и он должен выпить это вино… Советский Союз идет на бескорыстную дружбу с арабами. Он не заинтересован в том, чтобы что-либо получить от этих стран. Советский Союз имеет все необходимое. Может быть, мы нуждаемся только в кофе и цитрусовых, но и без них мы можем обойтись: кофе можно заменить чаем, а цитрусовые яблоками.

— У нас и кофе нет, — на всякий случай заметил Насер.

— Зато есть хороший кофе в Йемене, — мгновенно реагировал Хрущев, обладавший изумительной памятью.

Он намекал на то, что Йемен находился под египетским контролем.

— У нас есть апельсины, — сказал Насер, — но в небольшом количестве.

На переговорах чувствовалась осторожность Насера. Он никак не мог решиться объявить себя союзником Москвы, понимая, что тем самым отрезает возможность деловых контактов с Западом. А советские дипломаты больше всего боялись, что Насер задумал нормализовать отношения с Соединенными Штатами.

Насер просил реактивные бомбардировщики и ракеты среднего радиуса действия. Хрущев отказал, заявив, что на советской территории они более надежно служат интересам Египта и других арабских стран.

Первого мая Насер вместе с советскими руководителями стоял на трибуне мавзолея. Проходившие по Красной площади демонстранты с любопытством разглядывали новое лицо.

Проблемы с Египтом из-за преследования коммунистов возникали часто.

Тридцать первого июля пятьдесят девятого года посол Объединенной Арабской Республики Мохаммед Авад аль-Куни пришел к заместителю министра иностранных дел Семенову.

Посол был недоволен заметкой в «Правде» от тридцатого июля, в которой сообщалось о том, что в Дамаске арестован видный ливанский коммунист.

Если сообщение об аресте соответствует действительности, заметил посол, то ему неясно, каким образом ливанский коммунист оказался в Дамаске и зачем подобного рода сообщения помещаются в советской прессе.

Аль-Куни выразил мнение, что это не помогает укреплению дружественных отношений между ОАР и Советским Союзом, тем более, что это событие не является настолько важным, чтобы заслужить внимание советской печати.

Семенов отделал посла на высшем уровне дипломатической демагогии.

Относительно заметки в «Правде» об аресте ливанского коммуниста Хелу он ответил послу, что советская общественность интересуется подобными событиями и редакции газет, естественно, идут навстречу пожеланиям своих читателей. Заметил, что аль-Куни, несомненно, известно о кампании в защиту Глезоса, секретаря Единой демократической левой партии Греции, состоявшей в основном из коммунистов, которая поднялась не только в Советском Союзе, но и в других странах.

Семенов, как положено в таких случаях, заметил, что высказывает личное мнение, и заявил:

— Советская общественность не может поступиться своими правами в этой области. Мы выступали в защиту национального движения и его борцов на Востоке и, в частности, в Египте до революции там. Правильно ли было бы тогда поступиться своими убеждениями и не выступать в защиту борцов за свободу народов? Очевидно, нет…

Аль-Куни сказал, что Объединенную Арабскую Республику нельзя сравнивать с Грецией, входящей в состав одного из блоков, направленных против Советского Союза… Отношение же арабского народа и его чувства к Советскому Союзу хорошо известны, так зачем же поступать так, чтобы вызывать недовольство и гнев общественного мнения, зачем это делать на данной стадии, когда отношения между нашими странами начинают улучшаться, зачем поднимать вопросы, которые смогут привести к осложнению этих отношений?..

Семенов ответил так:

— Хочу еще раз подчеркнуть, что одно дело — межгосударственные отношения, а другое — идеология и настроения народа. Посол смешивает все это в одну кучу и подходит к поднимаемому им вопросу односторонне и несколько формально. Я буду говорить откровенно — ведь в ОАР печатаются статьи и выпускаются книги, резко направленные против Советского Союза и стран социалистического лагеря…

Аль-Куни еще раз отметил, что он говорит не официально, а как друг:

— Если между Советским Союзом и Объединенной Арабской Республикой будут углубляться разногласия, то это не принесет пользы ни Советскому Союзу, ни ОАР…

Семенов спросил, что не будет приносить пользы отношениям — аресты или публикации об арестах?

Аль-Куни был несколько смущен таким вопросом…

Кстати, советское вмешательство не спасло секретаря ЦК коммунистической партии Ливана Фараджаллу Хелу. Египтяне его пытали, и он умер под пытками, как об этом расскажет руководитель компартии Ливана в Москве.

Хрущев оказался прав в своих прогнозах относительно объединения Египта и Сирии.

Насер хотел управлять единым государством единолично. Летом шестьдесят первого он перевел военного правителя Сирии полковника Абд-аль Хамида Сарраджа из Дамаска в Каир и сделал его пятым вице-президентом Объединенной Арабской Республики. Но вместо того, чтобы укрепить свою власть над Сирией, Насер ее подорвал, потому что из Дамаска исчез человек, авторитетный для сирийцев.

Сирией стал управлять египтянин. Вице-президент ОАР и главнокомандующий маршал Амер возглавил исполнительный совет Сирийского района ОАР.

Двадцать восьмого сентября сирийские офицеры совершили переворот, это закончилось выходом Сирии из Объединенной Арабской Республики. Восставшие сирийские офицеры посадили маршала Амера под домашний арест, потом отпустили домой.

Переворот в Сирии и отказ сирийцев от объединения с Египтом был сильнейшим ударом по политике и престижу Насера. Впрочем, мало кто сомневался в том, что объединение было искусственным и отвечало только страстному стремлению Насера руководить всем арабским миром.

Но пока Насер был жив, Египет назывался Объединенной Арабской Республикой. Насер сохранял это название, потому что не мог признаться ни себе, ни другим в провале своей идеи.

Девятого октября Хрущев принял посла ОАР в Москве Мохаммеда Галеба, которому симпатизировал. Галеб, по профессии врач-отоларинголог, впервые приехал в Москву в роли второго секретаря. В шестьдесят первом его назначили послом. Хрущев сочувственно сказал Галебу:

— Президент Насер поступил мудро, отказавшись от развязывания войны против Сирии… Военной силой такой вопрос решить нельзя… Я понимаю положение президента. Излишне говорить о том, что события в Сирии нанесли ущерб ОАР и лично президенту… Вообще-то президент знает нашу точку зрения, я ему высказывал свое мнение по вопросу об объединении Египта с Сирией. Я говорил Насеру: вы горячитесь, спешите. Насер мне ответил, что это не он спешит, а сирийцы, которые боятся за свою независимость. Он тогда еще обиделся на меня… Все это я вам доверительно говорю, чтобы об этом знал только президент, а не канцелярия министерства иностранных дел, чтобы никто не мог хихикать.

• Предыдущая
• 71/91
• Следующая