Зачем Сталин создал Израиль? - Млечин Леонид Михайлович - Страница 47
- Предыдущая
- 47/91
- Следующая
Кроме того, визит в Израиль советского представителя вызовет массу различных кривотолков за границей, что, несомненно, постараются использовать США и Англия для укрепления своего влияния в арабских странах и для ухудшения наших отношений с ними».
Вождь поддержал Вышинского. Громыко лишился возможности побывать в стране, появлению которой на свет он весьма способствовал.
Новый израильский посланник, Мордехай Намир (Немировский), родился в Херсонской области в восемьсот девяносто седьмом году, окончил экономический факультет Одесского университета, играл на скрипке. В двадцать четвертом году уехал в Палестину. В Херсоне остались его мать и сестра.
О Намире дипломаты, как водится, запросили министерство госбезопасности. В справке, составленной для Вышинского, говорилось: «По имеющимся данным, руководство партии МАПАМ при отъезде Намира в СССР дало ему указание установить контакт с еврейскими националистами в Советском Союзе, через которых возбудить среди евреев в СССР стремление эмигрировать в государство Израиль.
По данным МГБ, пока никаких данных об антисоветских националистических действиях Намира за время пребывания его в СССР не имеется».
МАПАМ это сокращение от Мифлегет Поалей Эрец Исраэл — Партия рабочих Израиля.
Восьмого июля Намир вручил верительные грамоты председателю президиума Верховного Совета СССР Николаю Михайловичу Швернику. Присутствовал заместитель министра иностранных дел Громыко. Намир телеграфировал министру иностранных дел Шаретту, что «атмосфера беседы была очень хорошей». Шверник задал посланнику множество вопросов, Громыко весьма одобрительно отозвался о достижениях Израиля.
Советская дипломатия продолжала однозначно поддерживать Израиль на мировой арене.
Тридцать первого августа заведующий отделом стран Ближнего и Среднего Востока Иван Бакулин подготовил тезисы к выступлению советской делегации на четвертой сессии Генеральной Ассамблеи ООН по вопросу о помощи палестинским беженцам. В тезисах не было ни слова осуждения Израиля.
«Проблема палестинских беженцев, — говорилось в документе МИД, — возникла в результате политики определенных монополистических кругов Англии и США, которые сорвали мирное разрешение палестинского вопроса и создали условия для военных действий в Палестине, которые принесли для еврейского и арабского народов тяжелые страдания…
Советская делегация считает, что радикальное решение проблемы беженцев — это заключение мира между арабскими странами, с одной стороны, и государством Израиль, с другой, а также быстрейшая реализация решения Генеральной Ассамблеи от 29 ноября 1947 года о создании независимого арабского государства на территории арабской части Палестины…»
Арабские вожди убедили палестинских арабов покинуть территорию Израиля, обещая быстренько уничтожить евреев — и тогда все смогут вернуться на освободившиеся земли. Еще в пятидесятом году руководители арабского национального комитета Хайфы с гордостью говорили, что это они вывезли все арабское население города.
В Москве в министерстве иностранных дел были прекрасно осведомлены, зачем арабские страны ставят вопрос о возвращении беженцев, но ничего не делают, чтобы им помочь.
Советская миссия в Ливане четырнадцатого апреля сорок девятого года докладывала своему куратору заместителю министра иностранных дел Зорину: «Арабские страны настаивают на возвращении всех арабских беженцев не потому, что их негде разместить в остальных арабских странах или же в арабской части Палестины, а потому, что они хотят иметь на территории еврейского государства своего рода пятую колонну, которая в случае возобновления военных действий в последующем сможет оказать серьезную поддержку арабскому наступлению».
Третьего сентября сорок девятого года отдел стран Ближнего и Среднего Востока МИД подготовил объемную справку — «Палестинский вопрос».
В ней в частности совершенно определенно назывался виновник первой арабо-израильской войны. И это не был Израиль: «Известно, что арабская агрессия в Палестину была спровоцирована англичанами, которые использовали низменные националистические стремления арабов и толкнули их на войну против евреев…
Несмотря на все усилия английских и американских империалистов, им не удалось предотвратить возникновение и укрепление государства Израиль, которое стало реальной действительностью…»
Произраильская линия во внешней политике сопровождалась нарастанием антисемитизма внутри страны.
Сотрудники аппарата ЦК, разговаривая с представителями братских компартий, откровенно хвастались: «А товарищ Жданов вычистил всех евреев из аппарата Центрального комитета!»
Сталинский антисемитизм был биологическим или, точнее, зоологическим. Еще оставалось некоторое количество евреев на достаточно видных постах; они вносили заметный вклад в науку, медицину, искусство. В первую очередь с ними боролись как с конкурентами.
Поднятая Сталиным на вершину партийной номенклатуры малограмотная и злобная шпана ощущала ненависть ко всем, кто был другим. Поэтому и в группу «безродных космополитов», и в группу «врачей-вредителей» включались и русские люди. Не только для того, чтобы замаскировать антисемитский характер кампании, но и для того, чтобы под шумок разделаться и с ними.
При нацистах это называлось борьбой с «белым еврейством», то есть с евреями не по крови, а по духу. В борьбе с «космополитами» появилась сплоченная когорта профессиональных разоблачителей, как правило, бездарных людей, надеявшихся сделать карьеру за счет уничтожения коллег.
«Ненависть к евреям, — писал выдающийся русский философ Николай Александрович Бердяев, — часто бывает исканием козла отпущения. Когда люди чувствуют себя несчастными и связывают свои личные несчастья с несчастьями историческими, то они ищут виновника, на которого можно было бы все несчастья свалить. Это не делает чести человеческой природе, но человек чувствует успокоение и испытывает удовлетворение, когда виновник найден и его можно ненавидеть и ему мстить».
Чистка шла по всей стране. Евреев изгоняли из науки, медицины, высших учебных заведений, государственного аппарата, вооруженных сил.
Пятого октября сорок девятого года израильский посланник Намир телеграфировал министру иностранных дел Шаретту:
«Синагога была набита до отказа, тысячи людей, в том числе много молодежи, стояли на улице. Но в отличие от прошлого года никто не решился обратиться к нам. Лишь тысячи глаз были устремлены на нас, пока мы проходили туда и обратно; многие приветствовали, но довольно осторожно…
В этом году усилилась неприязнь к евреям. Представители властей на низовом уровне характеризуют евреев как нелояльный элемент, подозреваемый в шпионаже. На предприятиях и в учреждениях раздаются открытые призывы:
— Убирайтесь в свое государство, в Израиль…
Многие опасаются, что скоро начнется депортация из Москвы, ставшей прибежищем для оставшихся в живых после нацистского истребления…»
Через десять дней Шаретт телеграфировал Намиру в Москву:
«Мы должны начать кампанию в международной еврейской прессе, особенно в США, равно как и в нееврейской прессе по вопросу о советском еврействе, давая просочиться в прессу всей достоверной информации…»
На самом деле израильтяне не знали, что им предпринять. Молчать об антисемитской кампании внутри Советского Союза — позорно. Говорить — значит, во-первых, утратить поддержку Советского Союза, во-вторых, ухудшить положение советских евреев. Это была безвыходная ситуация.
Работавшие в Москве израильские дипломаты считали, что высказываться относительно антисемитизма советских властей и опасно, и бессмысленно.
Советник израильской миссии Арие Левави изложил свое мнение Шаретту: «Сейчас больше, чем когда-либо прежде, наша живая связь с советским еврейством будет восприниматься Советами как удар в основание их идеологической политики, как крайне опасная трещина в выстроенной ими стене изоляции… Имеется в виду опасность шпионажа и возникновения „пятой колонны“…
- Предыдущая
- 47/91
- Следующая
