Паж цесаревны - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 43
- Предыдущая
- 43/56
- Следующая
— Что же он сказал вам? Не томите меня, ради Бога! — тоскливо вырвалось из груди Анны.
— Он сказал… он сказал… — стуча зубами и трясясь, произнес принц, — что поступит со мною… с нами… сурово, как с изменниками, несмотря на то, что мы родители императора…
Принцесса тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Он прикажет нас пытать? — дрожа всеми членами, прошептала она чуть слышно.
— Все возможно… — ответил принц. — От Бирона и Ушакова всего можно ожидать… Но всего вероятнее, что эти негодяи сошлют нас куда-нибудь в глушь, предварительно отняв от нас Иванушку…
Новый крик, вырвавшийся из груди принцессы, огласил комнату. Но это уже не был крик ужаса, нет! Страх матери за свое детище, отчаяние потерять его — вот что целиком завладело сердцем Анны.
— Не отдам! Не отдам Иванушку! — вскрикивала она, обвив руками сына и заслонив его своей худенькой, миниатюрной фигуркой.
Глаза ее дико сверкали, отчаянная решимость запечатлелась на обычно апатичном, сонном лице. Но длилось это недолго. Вслед затем принцесса тяжело опустилась в кресло и залилась слезами.
— За что! За что! — повторяла она, рыдая. Юлиана молча обняла ее.
— Успокойся, Анна! — шептала верная фрейлина. — Милая моя! Господь сохранит тебя и императора!
— Как успокоиться! — взвизгнул принц, — разве мыслимо успокоиться, когда каждую минуту могут сюда прийти люди регента и всех нас пота тут в застенок, а потом…
Он недоговорил, вздрогнул, насторожился, бросил взгляд по направлению двери и шепотом произнес:
— Слышите шуршание шагов?.. Кто-то идет по коридору… Я отлично различаю звук сабли… Это пришли за нами… Спасайся, Анна, и вы, Юлиана… спасайтесь… Берите Иванушку и бегите… Я за вами тотчас…
И принц отчаянно заметался на месте, то хватаясь за голову похолодевшими руками, то бросаясь к колыбели сына…
Крошка-император проснулся и заплакал. Пышная кормилица давно уже не спала, ровно ничего не понимая во всей этой сумятице, и беспокойно таращила на присутствующих свои испуганные глаза.
Анна Леопольдовна бросилась к своему ребенку, торопливо вынула его из колыбели и, прижав к сильно бьющемуся сердцу, молча ждала, вперив расширенные от ужаса глаза на дверь.
Рядом с нею встала Юлиана, стараясь закрыть собою любимую принцессу.
Все мучительно толпились в ожидании роковой минуты. Бежать было немыслимо. Шаги раздавались теперь совсем уже близко за дверью. Спустя минуту на пороге показалась высокая, статная фигура Миниха.
— Все кончено! Вы пришли арестовать нас, фельдмаршал? — произнес, весь замирая от ужаса, принц Антон.
— Арестовать вас, ваша светлость?! — с недоумением произнес старик. — Что за мысли пришли вам в голову, принц! Я приехал к вам прямо из собрания кабинет-министров…
— Где меня отщелкали, как мальчишку, — вырвалось из груди принца.
— Я приехал переговорить с ее светлостью принцессой, — проговорил граф Миних самым почтительным тоном.
— Так, значит, вы не пришли нас арестовывать? — едва скрывая свою радость, вскричал мигом успокоенный принц.
— Бог с вами, ваша светлость!
— В таком случае очень рад, очень счастлив, любезный фельдмаршал! — произнес, захлебываясь от восторга и пожимая руки графа, принц Антон. — А мы тут уже…
Взгляд Анны, негодующей на излишнюю его болтливость, остановил дальнейшие излияния Антона.
— Ну-ну, вы тут секретничайте, а я пойду!.. — неловко затоптался он на одном месте и бочком-бочком, смущенный, выскользнул из комнаты.
Анна Леопольдовна передала ребенка кормилице и, пригласив Миниха следовать за нею, прошла в свою приемную. Юлиана Мегден осталась в детской. Она задумалась, хитро сощурила свои черные глазки и, подойдя к закрытой двери будуара принцессы, приложила к щелке свое розовое ушко.
«Мое присутствие было, очевидно, излишним в глазах старого фельдмаршала, потому что они не позаботились пригласить меня! — произнесла самой себе девушка, — но я все-таки узнаю, в чем дело, благо Анна раз и навсегда разрешила мне слушать у дверей все, что ни говорится в ее будуаре».
И плутовка чутко насторожилась, чтобы не проронить ни одной фразы из этой таинственной беседы.
— Вы очень страдаете, принцесса? — было первым словом старого фельдмаршала, когда он поместился на стуле против кресла правительницы. — Регент не дает вам жить?
— Вы это знаете, граф, — печально проронила Анна.
— Он лишает вас самого необходимого, сократив ваши доходы до крайности…
— Да.
— Он непочтительно обходится с вами?
— Да.
— Он оскорбляет вашего супруга, кричит на него публично и вам не воздает должного, как матери императора, уважения.
— Да, да, да!
— Он арестовывает и подвергает пытке верных слуг ваших. А сегодня он дошел даже до крайности. Я сам слышал угрозы Ушакова принцу, навеянные, конечно, самим герцогом… И регент пойдет еще дальше, он не остановится, поверьте и…
— О, молчите, ради Бога, молчите! — схватив за руку графа, вскричала принцесса.
Наступила долгая пауза.
— Хотите, Ваше Высочество, избавиться от него? — вдруг неожиданно спросил фельдмаршал.
— Что?!
Анна даже привстала с кресла, так дико и невероятно для нее прозвучал этот вопрос.
Она взглянула в лицо старого героя, думая, что он шутит. Но нет. Лицо Миниха смотрит на нее и без тени улыбки.
— Хотите, я избавлю вас от него, принцесса? — еще настойчивее звучит его вопрос.
— Вы?.. От… Него?.. Вы, фельдмаршал?.. Но вы рискуете своей жизнью! — лепетала она, чуть живая от волнения.
— Да, я рискую ею ради моего императора и вас, принцесса! — произнес твердо Миних. — Но Россия гибнет в клещах тирана… Я сочту за счастье помочь вам спасти страну. Мне нужно только ваше согласие, чтобы действовать вашим именем… и все будет сделано…
— А если не удастся? — вся замирая от ужаса, прошептала Анна.
— Тогда… тогда… Но надо верить в лучший исход, принцесса. И я верю в него! Бог поможет правому делу… Все зависит теперь от вас, от вашего согласия. И я жду его от вас, мать моего государя!
Старчески-красивое лицо Миниха сияло теперь необычайным светом.
Но Анна Леопольдовна все еще колебалась. Ей чудились кровавые картины, неудачный исход, допросы, пытки, сама казнь и кровь, кровь без конца.
Вдруг тяжелая дверь распахнулась с грохотом, и в комнату, как пуля, влетела Юлиана.
— Анна! Радость моя! — возбужденно лепетала девушка, кидаясь на шею принцессе. — Сам Бог говорит его устами! Согласись! Ты должна это сделать, Анна, должна, для того чтобы у тебя не отняли твоего ребенка, твоего Иванушку…
При одном напоминании о сыне принцесса вздрогнула всем телом. Обычная ее робость миновала.
— Согласна, фельдмаршал, и да поможет вам Бог! — произнесла она, протягивая обе руки старому боевому герою.
Миних почтительно приложился губами к трепетным слабым женским рукам принцессы.
Прошло три дня с того вечера, когда тайный договор установился между старым фельдмаршалом и принцессой. Наступила темная жуткая ноябрьская ночь. В Зимнем дворце все спали. Спал безмятежным сном крошка-император, спала его «мама-кормилица», спал принц Брауншвейгский и видел во сне, что он набрался, наконец, храбрости и говорит дерзости, как расходившийся школьник, его тирану — Бирону… Спала Юлиана, спала даже принцесса, хотя и вздрагивала постоянно во сне.
А в это время целый ряд темных фигур крался к заднему крыльцу Зимнего дворца. Впереди, чуть слышно скрипя полозьями, ехала карета. В ней сидел фельдмаршал Миних, бодрый, смелый, готовый на все.
Весь Петербург спал. Ни одна душа не видела ни темной кареты, ни кравшихся следом за нею черных фигур. У заднего дворцового крыльца Миних приказал остановиться и вышел из экипажа. Черные фигуры подошли тоже в этот миг к крыльцу.
— Подождите здесь, друзья… Я вернусь и проведу вас к принцессе, — произнес старик и быстро вошел в сени мимо вытаращившего на него глаза лакея и направился в комнаты.
Черный Абас случайно попался ему навстречу.
- Предыдущая
- 43/56
- Следующая
