Лунный ад (Сборник) - Кэмпбелл Джон Вуд - Страница 3

• Предыдущая
• 3/145
• Следующая

И все-таки, невзирая на все несомненные успехи, на всю быстро и решительно завоеванную популярность, Джон Вуд Кэмпбел-младший имел все шансы так и остаться в истории американской НФ фигурой, может быть, примечательной, но не первостепенной: он дышал в затылок Эдварду Элмеру Смиту, но все-таки пребывал в его тени, а из стюартовских творений войти в золотой фонд удалось лишь рассказу «Кто там?». Вероятно, именно Кэмпбелл явился отцом термина «гиперпространство», хотя разные критики называют и разные первоисточники: кто роман «Космические острова», кто — «Всесильную машину». Однако введением этого словечка личный вклад писателя Кэмпбела в лексикон НФ и ограничился.

Но разве способен пророк удовлетвориться сочинением гимнов, псалмов и мистерий? Нет, он по определению должен быть вождем и учителем.

Кэмпбел ощутил в себе нестерпимый вероучительский зуд.

Летом 1937 года ушел на покой редактор «Поразительной научной фантастики» Ф.Орлин Тримейн. И вот в сентябре занять его место было предложено самому популярному автору наиболее престижного в те годы журнала — трудно сказать, кому именно: то ли Джону В.Кэмпбелу, то ли Дону А.Стюарту. Он/они ответили незамедлительным согласием. Нельзя сказать, чтобы это обернулось потерей для американской НФ, хотя с означенного момента оба практически не обращались более к беллетристике, на всю оставшуюся жизнь, то есть на тридцать четыре следующих года, без остатка погрузясь в заботы редакторские и литературно-критические. Наоборот, лишь благодаря сему знаменательному событию и забрезжил на горизонте знаменитый Золотой век.

Трудно сказать, какой соблазн выше — властвовать самому или по собственной воле сотворять властителей. Увы, лишь несчастному герцогу Уорвику довелось удостоиться общепризнанного, пусть неофициального, но оттого ничуть не менее лестного титула «делателя королей» — ремесло это требует от мастера оставаться в тени, и чем глубже тень, тем эффективнее деятельность. Однако оставаться в неизвестности Кэмпбелу претило. Да и вообще, не пристало пророку напяливать королевскую корону. Иное дело увенчать себя тиарой — в конце концов, самодержцев пруд пруди, пап же, как известно, всего двое: римский понтифик и патриарх александрийский, именуемый «папа и вселенский судия», да и то последний титул утратил реальное значение еще в VII веке.

Возглавив журнал, Кэмпбел вознамерился указать любимому жанру путь в Ханаан. Ирония судьбы — полвека спустя писатель, критик и преподаватель НФ Джеймс Ганн писал: «Подобно Моисею, он вывел научную фантастику в страну обетованную». Вот только сказано это было не о Кэмпбеле, а об открытом им Роберте Энсоне Хайнлайне…

Прежде всего для этого были нужны новые имена. И Кэмпбел принялся их рьяно выискивать, вчитываясь во всякую присланную рукопись, вышедшую из-под пера никому еще неведомого автора. Результаты не замедлили сказаться — уже к концу 1939 года сформировалось ядро коллектива «птенцов гнезда Кэмпбела», в число которых вошли Айзек Азимов, Лестер дель Рей, Роберт Э.Хайнлайн, Лайон Спрэг де Камп, Л.Рон Хаббард, Теодор Старджон и А.Э.Ван-Вогт, хотя двое последних уже снискали к тому времени некоторую известность в других жанрах. Вскоре к ним примкнули также Клиффорд Д.Саймак и Джек Уильямсон — фантасты более или менее известные, но почувствовавшие, что деятельность нового редактора «Поразительной научной фантастики» открывает новые горизонты. В 1942 году в эту компанию влились Генри Каттнер и Кэтрин Мур. Сформировать вокруг себя такое созвездие талантов — подвиг едва ли не эпический.

Практически все эти писатели раньше или позже, в той или иной форме рассказывали о влиянии, оказанном Кэмпбелом на их становление и творчество. С каждым он пребывал в тесном — личном или эпистолярном — контакте: он требовал от авторов оригинальных фантастических идей и высокого литературного мастерства, предлагал им темы для новых произведений, рекомендовал, как улучшить уже написанное, вникал во все детали замысла и вмешивался на всех этапах, вплоть до самого момента опубликования. Айзек Азимов признавался, что Три закона роботехники, буквально ставшие его визитной карточкой в мире НФ, были сформулированы совместно с Кэмпбелом; Хайнлайн — что именно кэмпбеловской неопубликованной новеллой «Все» был навеян его ранний роман «Шестая колонна».

Под водительством Кэмпбела «Поразительная научная фантастика» стала в своей области законодательницей мод в степени, дотоле небывалой и неслыханной. А тот, расширяя жизненное пространство, уже в 1939 году затеял выпуск нового издания — журнала фэнтези «Неведомое», который вплоть до своей преждевременной кончины, последовавшей в 1943 году из-за вызванной военным временем нехватки бумаги, оставался не менее популярным и авторитетным. Только в пятидесятые годы престиж кэмпбеловского журнала начал мало-помалу снижаться из-за появления на сцене двух чрезвычайно серьезных конкурентов — «Журнала фэнтези и научной фантастики» в 1949 году и «Галактики» в 1950-м. Тем не менее в период с 1952-го по 1964 годы Кэмпбел восьмикратно (непревзойденный рекорд!) становился лауреатом присуждаемой Всеамериканской ассоциацией любителей фантастики премии «Хьюго» по разряду «лучший редактор» и трижды был Почетным гостем Всемирных конвенций любителей НФ. Сам журнал (переименованный в 1960 году в «Аналог: научная фантастика — научный факт») удостаивался «Хьюго» семь раз (можно ли пожелать себе лучшего памятника?). На его страницах дебютировали и публиковались едва ли не все заметные авторы — Рэндалл Гаррет и Реймонд Ф.Джонс, Пол Андерсон и Джеймс Блиш, Гордон Р.Диксон и Роберт Сильверберг, Фрэнк Херберт и Мак Рейнольде, Гарри Гаррисон и Кристофер Энвилл. А в 1971 году — уже посмертно — были учреждены сразу две ежегодные литературные награды: Премия имени Джона Кэмпбела и Мемориальная премия имени Джона Кэмпбела.

Все сбылось: он был признан пророком и он привел американскую НФ в Ханаан.

А теперь о самом, как представляется, главном — об умонастроениях и душе.

Прекрасное представление о них дают многочисленные кэмпбеловские статьи, открывавшие каждый номер журнала — впоследствии лучшие из них были сведены в том «Избранных редакционных статей Аналога», выпущенных в 1966 году под редакцией Гарри Гаррисона. Не меньший (если даже не больший) интерес представляют и «Письма Джона В.Кэмпбела», изданные в 1986 году радением Перри А.Чапделейна, Тони Чапделейна и Джорджа Хэя.

Портрет, однако, рисуется донельзя противоречивый — он мог бы послужить превосходной основой для какого-нибудь психологического романа. Кстати, вот о психологии давайте и поговорим.

Кэмпбел свято верил, что фантастика никоим образом не должна чураться психологизма, имманентно не свойственного ей, по мнению многих иных критиков. Однако ни в его собственных произведениях, ни в тех, что отбирал он как редактор, вы при всем желании не сыщете описаний тонких движений души, никакой рефлексии места в них нет. Парадокс? Ничуть. Просто к психологизму прозы Кэмпбел шел не от художнического изобразительства, но, верный себе, от науки. А изо всей психологической науки избрал единственную школу, кою счел верной, — бихевиоризм. Это направление родилось в США в 1913 году — заявочным столбом послужила статья доктора Дж. Б.Уотсона «Психология как наука о поведении» — и к тридцатым годам приобрело достаточные распространение и популярность. Основоположники бихевиоризма полагали, что до сих пор вся психологическая наука была чисто виталистической, поскольку выросла из философии, корни которой, в свою очередь, уходят в религию.

Сам же бихевиоризм впутываться в длительные дискуссии о сознании и подсознании (а уж тем более — о душе) не имел ни малейшего желания. В первом грубом приближении суть его можно определить формулой С —> Р, где С — стимул к действию (цель), а Р — реакция, то есть само действие. Поведение личности — и сообщества — складывается изо множества отдельных действий, проследив каждое из которых, можно понять суть психологии человека. Подход, разумеется, упрощенно-механистический (современный бихевиоризм куда как сложнее!), но ведь и время-то было какое — Великий Конвейер, Святой Форд. В приложении же к изящной словесности бихевиоризм означал замещение потока сознания потоком активности, то есть, в просторечии, прямого действия. Герои произведений, написанных с бихевиористских позиций, практически не тратят времени на рефлексию да пустопорожние размышления. Они действуют. Без раздумий. Вместо раздумий. То есть в принципе-то эти последние, разумеется, имеют быть, но читателям предлагается самостоятельно их реконструировать, исходя из поступков персонажей. Все это было свойственно многим писателям — бихевиористские идеи оставили в американской по преимуществу (но отчасти — и в европейской) литературе глубокий след. Уверовав в истинность учения, Кэмпбел стал не только следовать ему со всем пылом прозелита, но и проповедовать другим, требуя неукоснительного исполнения всех положенных обрядов и ритуалов.

• Предыдущая
• 3/145
• Следующая