Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович - Страница 45
- Предыдущая
- 45/123
- Следующая
Не долго думая, я выбрал «горячие новости».
ВИСОХОЛМ, 16 травокоса. /ЧУРФАКС/. Представительная делегация восточного полубога, с-го внука Чурилы Пленковича прибыла сегодня в полночь в селение Висохолм /граница Стародубского и Вышградского княжеств/. Местная старостиха преподнесла высокому гостю приветственного жертвенного петуха, после чего жители встретили делегацию преподношениями, песнопениями и пляскоплясаниями.
«Чурила дарует жителям вашей деревни веселость, энергию и подлинное осознание свободы личности, — заявил от лица Чурилы его жрец Куруяд, выступая перед собравшимися поселянами. — Подобно тому, как грозовая туча несет теплый плодотворящий дождь на стонущую от засухи почву, внук великого С дарит диким славянам веселые и беззаботные времена». «Пляшите и совокупляйтесь, дети мои!» — особо подчеркнул Куруяд, отвечая на вопрос корр. ЧУРФАКС. Как стало известно из анонимного источника в окружении Чурилы Пленковича, молодой полубог намерен провести ночь и утро на берегу р. Керженца, общаясь с многочисленными поклонницами. К вечеру, как ожидается, Чурила войдет в границы княжества Вышградского.
Опаньки. Так я и думал. Эта гнида неуклонно прет на юго-запад, к Властову. К вечеру подступит к деревне Санде… Вот тут бы его и накрыть из алыберских камнеметов. А потом выставить против изрядно израненного Чурилы нашего классного парня Бисера с волшебным мечом в руках…
Задумавшись, я случайно подключился к виртуальному архиву вражеских спичей:
НЕСОХНУЩЕЕ ЧЕРНИЛО. Транскрипты самых свежих речей Чурилы:
1. «Мы построим человейник» (произнесено в г. Стародубе). Краткое содержание: «Я воздвигну на Руси новую великую столицу — город Дварог. Его будут охранят двурукие рогатые раки. Все люди будут разделены на касты и начнут дружно работать, дружно веселиться, дружно размножаться».
2. «Мост в одиннадцатый век: о необходимости всеобщего прогиба» (произнесено в селе Поймица). «Я проведу вас в новую эру. Мы построим мост из человеческих спин. Для этого всем вам нужно прогнуться. Прогнуть спину, прогнуть личность, прогнуть нить истории».
3. «Почему я люблю групповухи» (деревня Злачное). «Мой главный электорат — пастушки. Они любят мою черную свирельку. Одновременно я могу удовлетворить 16100 пастушек. Когда играет моя свирелька, девушки танцуют и веселятся. Танцуя, мы дойдем до Престола».
Я сплюнул. Свирельщик, веслом тя через параллельный порт! Раздраженно протянул руку к бокалу с остывшим авокадовым ликером — глотнуть не успел. В распахнувшуюся дверь влетела перепуганная вила Ракия:
— Любый володарь! «Динамы» на срочной связи… у них заново переполох приключился!
— Включить мониторы! — рявкнул я. Ни минуты покоя. Опять нечто с Бисером стряслось… Экран вспыхнул, Шнапс и Зубровка возникли единовременно:
— Мой фюрер, это ужасно, я не могу…
— Пан Штефан, цо робить? Нам помочь треба!
— Молчать! — гаркнул я. — Зубровка, шаг назад! Слушаю вас, ефрейтор.
— Мой фюрер, этот Мстислав вызвал к себе какую-то жуткую молодую фрау, — поправляя пилотку, затараторила Шнапс. — Он завязал узел на волшебном пояске, и к нему прилетела… я не знаю, кто это. Юная девчонка с безумным магиполем. Видимо, сильная волшебница. Не меньше 5000 очков харизмы!
Берубой, дремавший в кресле, живо проснулся и подскочил к экрану.
— Покажите, покажите ее! — торопливо приказал он, зачем-то сжимая в руках кочергу.
— Ты думаешь, это… Потравница? — едва слышно простонал я.
— Очень надеюсь, что нет. Иначе о Мстиславе нам можно позабыть. Смело и навсегда, — ответил семаргл.
Изображение на мониторе дернулось и поплыло вбок: это Шнапс взлетела вместе с камерой и направилась туда, где в черемуховых кущах на окраине села светлел огромный бревенчатый домище, сплошь завешанный по солнечному фронтону сохнущими богатырскими рубахами. Внутри, видимо, находился Бисер со своей таинственной фрау. Осторожно обогнув угол дома, Шнапс поднялась выше, к окну второго этажа. Мелькнуло лезвие финского ножа: пришлось проделать дырочку в непрозрачном пузыре на окошке.
Я вгляделся в изображение на экране: увидел просторную сосновую горницу, залитую сухим оранжевым солнцем — в воздухе косо стоят частые завеси лучистой танцующей пыли; на дощатом выскобленном полу играет, вертясь в липовой стружке, серый котенок. А у дальней стены, сплошь забрызганные мягкими пятнышками бликов, сидят на широкой застеленной лавке двое. Парень и девушка. Видимо, влюбленные. Она — маленькая, гибкая и… пленительно грустная: охватила тонкими руками колени, спрятала зеленоглазое лицо в густом облаке золоченых вьющихся волос. Он — тоже красивый, довольно статный, голопузый и самодовольный, стоит перед ней, засунув руки в карманы замызганных штанов, и улыбается:
— «Не плачь, мой ангел. Я обещаю, что женюсь на тебе, когда приеду из командировки. Ребенка назови как хочешь».
Бисер в своем амплуа, это понятно. А откуда «ангел»-то взялся?
— Хвала Траяну, не Потравница это! — выдохнул Берубой, отворачиваясь от экрана. — Всего лишь Метанка, медовая лихоманка. Полуденичка летучая…
— Кто такая? — полюбопытствовал я, разглядывая стройные ножки и тесную талию под темным коротким платьицем. Вот это бюст! Такого даже я не наколдую. Интересно, как удается ей спать на животе? И еще вопрос: отчего Бисеру так сказочно везет?
— Медвяная мавка Метанка. Одна из шести сестер-полудениц, служанок божкиньи Плены Кибалы. — Полызмей Берубой, судя по всему, совершенно утратил интерес к происходящему на экране. — Занимается тем, что лихорадку наводит. На тех, кто меду пьет немерено.
— Она — неживая? Глюк, химерка — как мои вилы?
— Ну… вроде нежить, а вроде и людина. Краденая она. Из живой дитяти в мавку переучена. Да это ж и есть Катомина дочка.
— Это?! Дочь посадника Катомы Дубовой Шапки? — Я чуть не вывалился из кресла-качалки.
— Она. Почти двадесет лет тому назад украдена Кибалой. Только сама Метанка того не ведает. Память у нее чужая.
— Так. Угу. Ясно. — Я поборол желание изгрызть ногти на руках. — Скажите, Берубой… а вам не приходило в голову… скажем, вернуть ее Катоме? А? Чисто на всякий случай? А вдруг посадник за нее вознаграждение какое-нибудь обещал?
— Обещал, — бесстрастно кивнул полызмей. — Бочонок серебряных гривен.
— Угу. — Я покачал головой, грызя кончик паркеровской авторучки. — И что? Никак? Нет желания ее поймать и к папаше доставить?
— Нет. Нет такого желания. — Берубой уверенно мотнул понитэйлом на затылке. — Потому как не полюбится это Плене Кибале. Плена — она чаротворка древняя, иноземица недобрая. Ее даже Потравница боится. Да что Потравница! — Сварог и тот Кибалу чтит. По слухам, это она Тень Меча на Татрань навела… Нет на Руси такого человека, который не побоялся бы обидеть старуху Плену.
Я улыбнулся. Знаю, как минимум, одного такого человека. Вот он на экране маячит: расхаживает, погрузив руки в карманы, и вешает на розовые уши симпатичной Метаночки гроздья недурно проваренного спагетти. А если б узнал, что во Властове тамошний посадник готов заплатить за эту грудастую нимфетку бочонок серебра — немедля бы разговоры закончил. Схватил бы девушку в мускулистую охапку — и вперед. За вознаграждением.
А все почему? Потому что: наглость. Важное достоинство любого супермена. Она и волшебным мечом поможет завладеть, и серебряными гривнами в бочонке. Решено. Я заставлю Бисера отнести эту девчонку к ее безутешному и очень влиятельному папаше!
И вот зачем: во всех компьютерных играх положительный супергерой (прежде чем отправиться в главный поход своей супергеройской жизни) прямо-таки обязан совершить пару-тройку менее масштабных благодеяний. Набить, так сказать, руку: школьницу там от разбойников освободить или лужайку бесплатно подстричь для доброго старичка волшебника. Зачем это нужно? Объясняю: потренировавшись на выпавших из гнезда птенчиках, герой наращивает уровень своей крутости. Очки зарабатывает, грубо говоря. Таковы законы жанра. Так что — сразу после победы над Рогволодом-Посвистом надо спровоцировать Бисера на новый маленький подвиг. Я думаю, он будет не против. Спасти такую звездную девочку от чар злой богини Плены Кибалы — это ж одно удовольствие для любого супергероя!
- Предыдущая
- 45/123
- Следующая
