Судить буду я - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович - Страница 78

• Предыдущая
• 78/81
• Следующая

– Татьяна, я решил оставить прокуратуру.

– Почему? Зачем? – не показывая особого интереса, спросила Шилова.

– Устал. Запутался. Заврался. Да разве это сейчас работа! Ты ведь не знаешь, что значило раньше служить в прокуратуре респуб­лики! – ответил с пафосом Газанфар и, безнадежно махнув рукой, как несмышленышу, выпил залпом очередную рюмку коньяка.

– Ты хорошо подумай, может, все и образуется, – по-женски участливо произнесла Татьяна, – такие дела сгоряча не делают­ся…

В этот момент у столика оказался официант, он с улыбкой поставил перед ними две бутылки французского шампанского.

– Что же ты такое шампанское сразу не принес! – взвился Рустамов.

– Это подарок. Прислали ваши друзья, они нагрянули часом раньше, гудят по-черному. Так они позвонили в валютный мага­зин, он тут рядом, через площадь, оттуда три ящика привезли.

– Что-то в зале я не видел знакомых, – удивился Газанфар.

– Они в большом банкетном зале пируют, а Сухроб Ахмедович выходил звонить, вас и увидел. Презент вам от него.

– С кем он так широко гуляет и кто так валютой швыряется?

– Это хан Акмаль пирует, возвращение на свободу отмечает. Там желающих за него заплатить много, да вы их всех знаете, а Сухроб Ахмедович с Миршабом, как я понял, приглашены в гости.

– И этот здесь? – изумился Газанфар и пьяно рассмеялся. – А мне сказали, что он на совещании в Минюсте. Передай Сухробу спасибо и еще – пусть не уходит, не встретившись со мной, у меня к нему важное дело есть, а то любит он по-английски исчезнуть, особенно когда уже счет выписывают…

В зале загремела музыка, и самые нетерпеливые сорвались с мест. Ресторан дошел до кондиции – так любил выражаться его старший метрдотель Икрам Махмудович, как никто другой, тонко чувствующий публику.

Газанфар попытался открыть новую бутылку, но Татьяна ос­тановила его, сказала: давай потанцуем. Она видела, как Рустамов быстро пьянеет, кроме того, ей хотелось увидеть, кто же так щедро отмечает возвращение хана Акмаля из тюрьмы, большой банкет­ный зал как раз находился рядом с эстрадой. Оркестр играл почти без пауз, и за три танца подряд Татьяне удалось увидеть кое-кого из сановных лиц, входивших и выходивших из банкетного зала. Были среди них не последние люди из Верховного суда, и Мини­стерства юстиции, и Совета Министров республики, о них следо­вало немедленно доложить прокурору Камалову, он должен знать, на кого из нынешних власть имущих людей опирается хан Акмаль.

Шилова много слышала про легендарного хана Акмаля, и ей было интересно увидеть вблизи, каков он, оставивший с носом и хваленое КГБ, и могучую Прокуратуру СССР с ее умнейшими следователями, не вернувший казне и рубля, когда у каких-то завмагов сплошь и рядом изымали миллионы еще в доперестроечных рублях! Но ей не повезло, хан Акмаль ни танцами, ни танцующими не интересовался и свое тронное место во главе огромного, богато накрытого стола не покидал весь вечер – уж очень сладко было выслушивать тост за тостом о себе, о своем мужестве, мудрости. Какие тут могут быть перекуры, если к тому же учесть, что славили аксайского Креза не рядовые граждане.

Вернулись за стол передохнуть и открыли бутылку французского шампанского. Татьяна делала вид, что ей сегодня безумно хочется танцевать, она все-таки желала оставить в памяти побольше гос­тей хана Акмаля. Когда они допили первую бутылку, приятный мужской голос из-за спины Татьяны спросил любезно:

– Ну как шампанское?

– Спасибо, Сухроб Ахмедович, замечательное! – как-то суе­тливо, подобострастно, трезвея на глазах, ответил вскочивший Газанфар.

– Я не буду вам мешать, но бокал шампанского за приятный вечер с вами выпью, – добродушно сказал Сенатор, присаживаясь на стул, любезно приставленный официантом.

Сухроб Ахмедович уверенно, как хозяин, взял со стола вторую бутылку. Пока он снимал ножом сломавшуюся проржавевшую проволоку на пробке, Татьяна склонилась под столом, над туфель­кой, чтобы поправить сбившиеся в танце подследники, и в этот момент Газанфар сказал по-узбекски:

– Сухроб-ака, у меня к вам сообщение. Звонил Талиб и передал, что Японец у него в руках и что какие-то ваши опасения подтвер­дились. Он обязательно просил заехать к нему сегодня ночью, вот адрес… – И он, достав записку, сунул ее в карман пиджака Сенатора.

– Мог бы в наедине сказать, – недовольно заметил Сухроб Ахмедович тоже по-узбекски и тут же радостно произнес по-русски: – Подставляйте бокалы!

Татьяна, слышавшая всю беседу, подняла лицо к своим со­трапезникам и, мельком обронив – извините, подыграла Сенато­ру, с восторгом произнеся:

– Как приятно пить настоящее шампанское!

Как только Сенатор ушел, Татьяна, пытаясь хоть как-то перевес­ти разговор на Сухроба Ахмедовича, сказала льстиво:

– Какой приятный и умный человек этот Акрамходжаев! Мы в институте, в перестройку, зачитывались его знаменитыми статья­ми. Я рада, что у вас такие друзья, ведь не каждому он присылает подобные презенты, – и добавила после паузы: – А может, лучше с ним посоветоваться, уходить вам из прокуратуры или нет?..

Но Газанфар вдруг ответил:

– Да, наверное, не каждому, я ведь его давно знаю, но совето­ваться с ним не буду, у нас разные пути.

– Почему разные? Он – юрист, вы – юрист, – старалась втянуть она в разговор Газанфара, но тот вдруг улыбнулся трез­вой улыбкой и предложил:

– Давай лучше потанцуем, ты же хотела, а серьезный разговор оставим для другого раза. А что касается Сенатора, запомни, он далеко метит, мы для него всего лишь пешки, или, как говорят коммунисты, – винтики…

На танцевальной площадке перед банкетным залом теперь тво­рилось невероятное, публика, действительно дошедшая до кон­диции, с остервенением бросилась в пляс. Высокие двери зала, где гулял хан Акмаль, то и дело открывались и закрывались, но Татьяна из-за плотной стены танцующих вокруг людей не смогла увидеть на этот раз никого и потеряла интерес к танцам. Как только она вернулась на место, ее словно обожгло – вспомнила разговор, услышанный из-под стола: «Обязательно приезжайте сегодня ночью, Талиб сказал, что ваши подозрения в отношении Японца оправдались…» За окном стояли густые летние сумерки, и она поняла, что такую информацию до утра откладывать не следует и нужно срочно связаться с прокурором Камаловым.

Она тут же встала и сказала Газанфару:

– Мне нужно выйти на минутку…

– Куда? – вдруг слишком строго спросил Рустамов.

Татьяна нашла в себе силы кокетливо улыбнуться и капризно ответить:

– Я сегодня выпила столько шампанского…

Газанфар наконец-то понял и, рассмеявшись, махнул рукой – мол, иди.

Уходя с работы, Таня позвонила домой, чтобы предупредить мать, что сегодня задержится, но ее не оказалось дома, и она собиралась сделать это из «Лидо». Поэтому, когда поднималась с Газанфаром на второй этаж, высматривала телефон, но так и не обнаружила его.

Нынче содержание телефонного аппарата обходится дорого, и большинство заведений избавляется от лишних затрат, но в та­ком престижном ресторане, как «Лидо», телефон должен был бы быть обязательно.

Встретив в безлюдном холле официанта с подносом, полным коктейлями, поднимавшегося из бара первого этажа, она спросила:

– Где у вас тут телефон?

На что тот, подтверждая ее мысли, ответил:

– Раньше два автомата стояли внизу, и два тут, в холле, но нынче осталась одна кабина, о ней знают лишь завсегдатаи. Прой­дите в конец холла, сразу за колоннами приемная директрисы, в трех метрах от ее двери в стену встроена кабина такого же цвета мореного дуба, что и обшивка вокруг, оттого и незаметная.

Поблагодарив любезного официанта, она направилась в сторону приемной, ей казалось, что в безмолвном холле на вощеном паркете ее каблучки слишком громко цокали.

В приемной как раз находился Сенатор, он звонил со служебного телефона домой, предупреждал, чтобы не ждали к ужину и что сегодня вообще приедет поздно. Для него было ясно, что хитрый Талиб затеял официальную разборку вместе с «авторитетами», чтобы «законно» приговорить к смерти Шубарина, а такие дела скоро не решаются. Он уже собирался закрыть кабинет и вернуться в банкетный зал, как вдруг услышал в тишине холла дробное цоканье каблучков, кто-то явно спешил. Он подумал, что это Наргиз, директриса, приехала, и выглянул за порог. Из-за колонны он увидел девушку Газанфара, которая с тревогой в лице реши­тельно направлялась в его сторону, но он понял, что она торопи­лась к телефону. Рустамова поблизости не было.

• Предыдущая
• 78/81
• Следующая