Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович - Страница 68

• Предыдущая
• 68/101
• Следующая

В тот же день, незадолго до ухода Камалова с работы до­мой, у него в кабинете раздался междугородный телефонный звонок, звонил из Прокуратуры СССР Виктор Сергеевич.

– Ну и наделали вы, Хуршид Азизович, переполох в Мос­кве, вот только со второго подряд совещания вернулся. Отстоя­ли вас, да и следователь наш по особо важным делам не под­вел, крепкими аргументами запасся, как чувствовал, сколько у Арипова в Москве покровителей. А как у вас?

– У нас, как мне кажется, дебаты по этому поводу впереди, пока шоковое состояние у большинства. Хотя телефон у меня обрывают, отовсюду просят подтвердить арест, так сказать, из первых уст. Многим кажется, что случившееся нереально, фантастика, арестовать Арипова, депутата, Героя Соцтруда и прочая, прочая…

– Если будет туго, ставьте нас в известность, в обиду не дадим. Не забывайте о человеке, которого я упомянул тогда при встрече. – И разговор неожиданно прервался.

«Неужели меня прослушивают?» – мелькнула мысль у прокурора Камалова.

Как только Сенатор узнал подробности ареста хана Акмаля из уст самого Камалова, он тут же связался с Шубариным.

– Артур, ты не возражаешь, если мы с тобой где-нибудь пообедаем сегодня? – спросил он.

Шубарин понял, что возник срочный разговор с глазу на глаз, и предложил:

– Заказать столик в «Лидо»?

– Я бы хотел реже бывать там, оставив лишь инспекцион­ные визиты к Наргиз. Давай лучше проедем в сторону Чим­кента, найдется какая-нибудь чайхана по душе обязательно. Заезжай за мной через полчаса, я выйду, как обычно, с черного хода.

– Что-нибудь случилось? – спросил Шубарин, как только Сенатор появился из ворот хозяйственного двора, таким рас­терянным, жалким Японец никогда не видел вальяжного, властного Акрамходжаева.

– Разве я когда отвлекал тебя по пустякам? – ответил вопросом Сенатор, быстро ныряя в машину Японца.

Артур Александрович выехал на Софийский проспект, от­туда на Чимкентский тракт рукой подать, прав Сенатор, там начиная от дендропарка на окраине Ташкента до старинного русского поселка Черняева чайхана следует за чайханой, одна уютнее другой, то в тополиной роще, то на берегу какой-ни­будь речушки или полноводного канала, то возле внушитель­ного хауза. И в каждом поселке, прямо у дороги, мясные ларь­ки с подвешенными тушами курдючных баранов, купят печен­ку с думбой (курдючным салом), вот тебе и свежайший шаш­лык за десять – пятнадцать минут. От неожиданных мыслей Шубарину так захотелось шашлыка, что он вдруг, не по на­строению товарища, выпалил озорно:

– Угощу я тебя, Сухроб, шашлыком из свежей печенки, и все твои беды покажутся незначительными. Что ты повесил нос? Разве убил кого? Да и в этом случае есть выход – откупиться, запугать, запутать, засадить за себя другого. Можно даже добровольца найти, а с тех пор, как идет афганская война, открылась и реальная возможность бежать за границу в любое время года, ты ведь знаешь, у нас в резерве и такой ход есть, лишь бы были деньги. Надеюсь, ты не промотал пять миллио­нов, что выдал тебе хан Акмаль за спасение своей души? С ни­ми и на Западе не пропадешь, хотя говорят, что не конверти­руемая валюта у нас, не верь, многим нужны наши деревянные рубли.

Сенатор вдруг улыбнулся, с лица его исчезла тревога, и он, хлопнув водителя по плечу, сказал оживленно:

– Удивительный ты человек, Артур. Вот побыл с тобой де­сять минут, ни о чем не говорил, и упала тяжесть с души. Ког­да ты рядом, действительно веришь, что безысходных ситуа­ций не бывает. Какой мощный заряд энергии от тебя всегда идет!

Увидев у обочины мясной ларек с подвешенной под мар­лей тушей, Шубарин остановил машину.

– Я сейчас. У этого среднего барашка, как учил меня ве­ликий гурман Икрам Махмудович, должна быть замечатель­ная печень, если, конечно, нас уже не опередили.

Вернулся он быстро, с небольшим свертком, оставалось лишь выбрать чайхану, где жарили шашлыки. Нашлась и чай­хана километров через десять, в приграничном селе между Казахстаном и Узбекистаном, хотя она вряд ли отличалась от других населенных пунктов хоть слева, хоть справа от грани­цы, если не считать того, что здесь уже продавали чимкент­скую водку и знаменитое чимкентское пиво.

Плутоватого вида шашлычник, приняв из рук Шубарина сверток, прижал правую руку к сердцу и сказал:

– Садитесь отдыхайте, сейчас подадут чай, и шашлык в самом лучшем виде будет через пятнадцать минут. – Он еще издали от самой дороги приметил мужчин, в которых за вер­сту, как ни скрывай, виделось высокое начальство, на Востоке на этот счет редко ошибаются.

Пока мыли руки, выбирали айван поуютнее, до них уже доносились от мангала дразнящие запахи шашлыка из пече­ни, шашлычник действительно оказался расторопным, и дело свое знал. К шашлыкам подали не только традиционно мелко нашинкованный лук под винным соусом и приправленный жгуче-красным корейским перцем, но и салат ачик-чучук, по­давая его, молодой плут заговорщически шепнул:

– Может, водочки отборной подать к таким аппетитным шампурам? – Гости вежливо отказались.

Все это время ни один из них не попытался нарушить до­говор, не заговорил о деле, хотя оно беспокоило и того и друго­го. Как только перешли на чай, Артур Александрович сказал:

– Ну вот, теперь можно и проблемы обсудить. Обед преж­де всего, как говорит наш общий друг Файзиев.

– Арестовали хана Акмаля, – бросил небрежно сотрапез­ник, желая увидеть, какой эффект произведет сообщение на Шубарина.

Тот внимательно посмотрел на Сенатора, словно его разы­грывали, и усмехнулся.

– Без твоего ведома, без ведома и согласования в ЦК? – Он хорошо знал, на каком уровне что решается.

– Представьте себе, да, без моего ведома, без согласова­ния не только с нашим ЦК, но и без разрешения из Москвы. Такие вот, мой друг, разбойничьи времена настали, называет­ся это верховенством закона над идеологией, то бишь над пар­тией.

– Смотри, как далеко у нас гласность и демократия шаг­нули, – присвистнул Японец, – и кто же такой смельчак? И долго ли ему еще занимать свой пост после такого самоуправ­ства?

– Некий Хуршид Азизович Камалов, – поддразнивая Шубарина, сказал Сенатор.

– Ну почему же некий? Камалов – прокурор республики, ты уже с высоты Белого дома никого в грош не ставишь, а зря, на Востоке всякий чин имеет силу, тем более такой… – мягко пожурил тот собеседника.

– Может, у тебя уже есть ключи к нему? – обрадованно встрепенулся Сенатор.

– Нет, – сразу отрезал Японец, но, видя опять смятение на лице Сенатора, продолжил: – Но это вовсе не означает, мой дорогой Сухроб, что к нему нельзя подобрать ключи, если, ко­нечно, понадобится. До сих пор я знал только одного прокуро­ра, равнодушного к деньгам.

– Любопытно, кто же это? Ты мне никогда о нем не гово­рил, – вновь оживился доктор юридических наук.

– Амирхан Даутович Азларханов, я очень его уважал.

– Несмотря то что он тебя предал? – спросил крайне удивленный Сенатор.

– Нет, он меня не предавал, но это совсем другая история, давай вернемся к нашей, нужно ли искать подходы к прокуро­ру Камалову и зачем?

– Боюсь, что надо. Я сделал одну непростительную ошиб­ку, неправильно среагировал на арест хана Акмаля, и он, ка­жется, намерен сделать из этого выводы и наверняка попыта­ется взять мою жизнь под микроскоп и будет всячески избе­гать посвящать меня в тайны прокуратуры, а я хочу владеть ситуацией в республике постоянно, ты ведь знаешь мои цели, я открылся тебе после тайного визита в Аксай.

– Да, это серьезная промашка. Не хотел бы я попасть под его прессинг, он сейчас у себя в Прокуратуре организовал от­дел по борьбе с мафией и взял туда людей из КГБ на ключевые посты. – Вдруг его озарила новая идея, и он спросил быст­ро: – А где содержится хан Акмаль, в какой тюрьме?

Сенатор, понявший ход мыслей собеседника, грустно вздохнул:

– Хан Акмаль нам уже не по зубам, и передачку ему не организовать ни за какие деньги!

– Круто Камалов повернул.

• Предыдущая
• 68/101
• Следующая