Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович - Страница 46
- Предыдущая
- 46/101
- Следующая
Плавал он долго, часы на стене из красного обожженного кирпича успели отбить три пополудни, и только тогда он услышал, как у зеленых ворот раздался сигнал черной «Волги» хана Акмаля, его музыкальный итальянский клаксон узнавался издали.
«Наконец-то», – подумал Сенатор, но выходить из бассейна не спешил, пусть хозяин дома думает, что гость не волнуется. Услышав за спиной скрип знакомых сапог, прокурор вынужден был оглянуться, прежде чем его окликнут и поздороваются. К бассейну шел не директор, как он рассчитывал, а Исмат.
– Салам алейкум, Сухроб-ака, – приветствовал он гостя довольно-таки сухо, – как отдыхали в нашем доме, как настроение? – Традиционный восточный ритуал, когда обмениваются ничего не значащими фразами.
– Спасибо, все нормально, отдохнул прекрасно. А где же Акмаль-хан, он обещал пообедать вместе со мной после трех, в доме, как мне кажется, ни одного человека, кроме вас.
– Да, все верно, обед уже почти готов, но Акмаль-хан забыл сказать, что он состоится в другом месте, там вас и ждут, я за вами.
Прокурору пришлось прервать купание и идти спешно переодеваться. Шагая коридорами просторного дома, он то и дело озирался по сторонам, хотел увидеть Зульфию, попрощаться с ней, а может, выведать, отчего изменились планы у хана.
«Волга», выехав из яблоневого сада, не повернула в сторону грязной снежной шапки вдали. Миновали шлагбаум, где охранник, вчера ранним утром приметив вертолет, бросился в сторожку предупреждать по телефону то ли Ибрагима, то ли Исмата. Сегодня дежурил другой, толстый, в мятой киргизской шляпе из белого войлока. Через полчаса одолели еще один охраняемый пост, хотя дорога вела только в горы и ни одной машины не попадалось навстречу.
«Как в строго охраняемом заповеднике», – подумал прокурор и стал оглядываться по сторонам. Пологие склоны гор из-за обилия водопадов, мелких речушек зеленели густой сочной травой, многие годы не знавшие косы. Ореховые сады и дикие яблони, росшие вперемежку с арчой и кустарником, спускались к буйно цветущим альпийским лугам, нигде ни обрывка газеты, целлофана, ни стекла, блеснувшего на солнце, много лет народу сюда ходу нет, только доверенным пасечникам, егерям, охотоведам. Хан Акмаль собственной волей объявил горы заповедной территорией, везде расставил предупредительные щиты, обещающие крупный штраф, суровое наказание за нарушение владений, а кое-где даже обнес высокой колючей проволокой. Почувствовав тишину, покой и безлюдье, сюда потянулся отовсюду зверь, налетела и птица, и горы стали богатым охотничьим угодьем хана. И на зайца, и на лисицу, и на оленя, и на кабана, и на джейрана, и на косулю, волка и росомаху, и даже на медведя можно было охотиться в ханских владениях.
В горных речках плескалась форель, а в озерах обжились бобры и ондатра. Десять лет прошло, как охотоведы завезли из Сибири соболя, куницу, колонка и белку, они тут хорошо прижились под охраной человека.
Дорога к охотничьему дому в горах, а они, как понял Сенатор, ехали туда, не была такой уж явной, хотя, казалось бы, как спрячешь дорогу, но и тут хан исхитрялся. Асфальт часто петлял, иногда прерывался, ближе к горам даже стоял знак «Тупик», и дорога обрывалась километра на два, но затем вновь шла аккуратно мощенная трасса, которую знали только хорошо посвященные люди. И туг Иллюзионист блефовал по привычке, уж казалось, зачем, территория и так объявлена заповедной, крутом шлагбаумы и вдруг такие сюрпризы, тайные тропы. Наверное, все-таки чтобы никто не подглядывал закрытую жизнь хозяина и его высокопоставленных гостей, слуг народа, как любил иногда называть себя хан Акмаль.
Огромный дом, каменное строение, он лишь по специфике мог называться уменьшительно – охотничий домик, что для непосвященного предполагает непрезентабельность, минимум комфорта, гарантируя лишь тепло и крышу над головой, ибо сама охота и есть дорогое и редкое в наш век удовольствие, выпадающее на долю лишь избранных. Но по двум квадратным трубам дымохода, с обеих сторон брандмауэрной стены высокой черепичной крыши гость быстро определил, что в доме на каждой половине имелся зал с камином, а два камина говорили о претенциозности хозяина, никто не обделен – ни те, кто играет в карты, ни те, кто хотят спокойно смотреть телевизор или слушать музыку, разная, видимо, тут собиралась публика.
Подъехав ближе к красно-кирпичному зданию с битумно-черной расшивкой швов, прокурор догадался, что и купальный зал с бассейном и сауной, и охотничий дом творения рук одного архитектора, а скорее всего, и то и другое скопировано почти один к одному с тщательной привязкой к местности из какого-нибудь модного журнала, а может быть, из каталогов известной строительной фирмы или архитектурной мастерской. В последние десять лет все это в изобилии, включая каталоги по одежде, аппаратуре, ввозилось в Узбекистан, здешние подпольные миллионеры обслуживались предприимчивыми людьми по каталогам, в числе таких людей, конечно, был и хан Акмаль. Те коммивояжеры, что регулярно доставляли в Аксай видеофильмы, могли завезти и каталоги по архитектуре, тем более по просьбе директора. Если бы не явно восточная открытая веранда, примыкающая к особняку, и высокие резные двери, характерные опять же только для Средней Азии, то снимок охотничьего дома хана Акмаля вполне можно было принять за строение в швейцарских Альпах, или на Пиренеях, на границе Франции с Испанией, или где-нибудь на Балканах, в Черногории, Косове, а может, в Греции, в предместье Солоник, есть похожие места. Горы, они почти везде одинаковы, и разницу может заметить только опытный глаз или человек, хорошо знающий местность, теперь гостю становилось понятным, почему владельцы новомодных карабинов «Беретта», «Франчи» любили прилетать сюда на охоту, такие условия и таких глухонемых слуг, как Сабир-бобо, видимо, мало где могли предоставить.
Въехали за высокую ограду, выложенную из камня, видимо, территория была обнесена задолго до строения с двумя каминными залами, или же когда-то на месте краснокирпичного здания имелось другое сооружение, переставшее устраивать разбогатевшего хозяина и из-за удобства строительной площадки и удивительного ландшафта вокруг снесенного в пользу псевдомодерна в стиле тридцатых годов. О том, что каменная ограда стара, говорил тот факт, что вся она поросла мелкими вьющимися растениями, такие заборы по весне сами по себе зацветают густой яркой зеленью, но чтобы так ровно и плотно, на это нужны годы и годы. Нынешние каменные стены, увитые жестким пожелтевшим стлаником, и кроме архитектуры самого здания придавали нездешний вид горной резиденции хана Акмаля.
В дальнем углу двора, где разместилась дощатая летняя кухня, крытая горевшей на солнце белой жестью, полыхали огни очага, топившегося тяжелой и жаростойкой лиственницей из соседнего, за перевалом, лесного кордона, сновали взад-вперед знакомые по загородному дому повара. Возле них мелькнула и поджарая фигура Сабира-бобо, опять же во всем белом. Вблизи особняк оказался умело спроектированным, такие здания в этих краях не строят, предпочитают возводить дом на ровных площадках. С той стороны, откуда они въехали, попадали к парадному входу, но сразу на второй этаж, потому что возвели здание в двух уровнях, и, обойдя строение, можно было заглянуть на первый, откуда наверх вела широкая винтовая лестница из хорошо полированного дуба.
Как только они вышли из машины и «Волга» стала осторожно съезжать в подземный гараж, имевший крутой уклон, на пороге появился сам Иллюзионист в спортивном костюме «Адидас», в мягких кроссовках, вероятнее всего, он только что вернулся с прогулки. Там, в какую сторону ни пойди, водопады, родники, мелкие речушки, альпийские луга, как рассказывал по дороге об охотничьем домике Исмат, прекрасно знавший места.
– Задерживаетесь, задерживаетесь, дорогой Сухроб-джан, – встретил хозяин, посматривая на часы, и Сенатор увидел золотой «Роллекс», что получил хан Акмаль пять лет назад в ресторане гостиницы «Советская». Его взгляд не остался незамеченным, и Иллюзионист сказал: – Да, да, те самые, решил похвалиться. – И, поздоровавшись, протянул левую, руку, часы у него оказались абсолютно новенькими, видимо, хан действительно их редко носил. – Прошу в дом, я только с прогулки, дошел до самого дальнего водопада Учан-су, проголодался, да и вы, видимо, сегодня еще не садились за стол, небось и голова со вчерашнего побаливает, просит, чтобы ее полечили.
- Предыдущая
- 46/101
- Следующая
