Жестокий путь - Андреева Екатерина Владимировна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/50
• Следующая

Оуэн представил членам комиссии чертеж с планом построек колоний. Здесь был большой жилой дом, общественная кухня и столовая, детские сады, школы, библиотека и зал для чтения, — одним словом, все, что было и на его фабрике в Нью-Лэнарке. Деньги понадобятся приходу только на покупку земли, на первое обзаведение, а затем уже доходы ферм и мастерских колонии окупят остальные расходы. Эти фермы и мастерские дадут также средства для членов колонии к безбедному существованию. «Хозяина в этой общине, или колонии, не будет! — говорил Оуэн. — Все члены колонии сообща будут владеть и фермами и мастерскими. Не будет в общине ни наемных рабочих, ни наемного труда, ибо на фермах и в мастерских изготовлять продукты будут все члены общины и затем распределять их между собой. С работой будет связано их собственное благополучие: чем усерднее члены общины будут работать, тем обильнее будет их стол, тем лучше одежда, тем богаче библиотека… В общине не будет ни господ, ни слуг, ни хозяев, ни рабочих, ни богатых, ни бедных… Здесь будут только равноправные работники, трудящиеся не ради барышей какого-нибудь отдельного лица, а ради выгод, в которых они, как участники, сами заинтересованы!»

Так говорил Роберт Оуэн, а члены комиссии, слушая его восторженную речь, с тревогой думали: «Уж не хочет ли Оуэн перевернуть весь мир?» И ими начинали овладевать смутные опасения.

Они с удивлением глядели на этого странного человека, который был крупным собственником, владел одной из богатейших фабрик Англии и в то же время говорил о каких-то общинах без хозяина и без наемных рабочих. Членам комиссии казалось, что эти новые, неслыханные речи угрожали их собственному существованию, их спокойной и сытой жизни. Им чудилось, что здесь дело уже идет о переустройстве всего государственного строя, к которому они привыкли и который давал им столько выгод… И действительно, дальнейшая деятельность Роберта Оуэна показала, что они не ошиблись.

Оуэн не переставая стал горячо рекламировать пользу организации промышленно-земледельческих колоний, писал статьи, составлял проекты, разъезжал по всем городам Англии и выступал на митингах, чтобы распространять свои взгляды. Потом ему стало мало одной Англии, и он предпринял путешествие по Европе, посетил выдающихся людей Франции, Германии, Швейцарии, заводил знакомства с учеными, педагогами, писателями… И всех горячо призывал бороться с бедностью при помощи промышленно-земледельческих колоний. Он убеждал, что введение машин, увеличившее в 12 раз промышленную производительность Англии, настолько обесценило труд, что скоро рабочее население лишится и самого жалкого заработка, и ему предстоит голодная смерть.

Если нельзя рассчитывать на то, что фабриканты добровольно введут на своих фабриках улучшения, подобные тем, какие имеются в Нью-Лэнарке, если нет надежды, что парламент путем фабричного законодательства облегчит участь рабочих, — то пусть исчезнут эти громадные фабрики с их жестокой эксплуатацией, тяжелым подневольным трудом, пусть их заменят промышленно-земледельческие колонии, в которых не будет наемного труда, не будет утопающих в роскоши хозяев и умирающих с голоду рабочих, а все будут равноправными работниками, трудящимися для процветания своей общины! Он, как наивный мечтатель, надеялся, что монархи и правительства, к которым он обращался, помогут ему нанести удар тому промышленному строю, от которого они получали столько выгод… Но все фабриканты, землевладельцы, духовенство, все богатые и влиятельные люди с нескрываемым страхом стали внимать, речам Роберта Оуэна. Если все устремятся в колонии, то и собственникам, которые привыкли жить чужим трудом, ничего больше не останется, как тоже идти в колонии и работать наравне с бедняками. Но богатые люди решительно не хотели работать, им было выгоднее оставаться при старых порядках, и все они дружно восстали против взглядов Оуэна. Особенно ополчилось против него духовенство, которое не могло простить, что Оуэн проповедовал полную религиозную независимость и все религии и поповские бредни открыто называл источником самого глубокого и ребяческого невежества. Кроме того, Оуэн обличал служителей церкви и «святых отцов» в том, что они всегда прислуживали сильным мира и, проповедуя христианскую любовь, ничего не делали, чтобы освободить массы трудящихся из-под гнета их притеснителей.

Ни у кого не встречая сочувствия, Оуэн все же решил организовать колонию, все члены которой будут равноправными работниками, будут сообща владеть землей и машинами. В 1824 году он совершенно неожиданно получил деловое письмо из Америки, где его имя было хорошо известно. Ему предлагали купить земли, принадлежащие сектантам, захотевшим переселиться в другое место.

Оуэн тотчас же отправился в Америку и купил у сектантов десять тысяч десятин земли, чрезвычайно плодородной и находящейся на берегу судоходной реки в штате Индиана. Здесь были обжитые дома со всеми удобствами, распаханные и засеянные поля, прекрасные фруктовые сады и виноградники. На призыв Оуэна откликнулись тысяча человек, желавших стать членами новой колонии. Это были люди самых разнообразных взглядов, вкусов, привычек, стремлений. Были тут и выдающиеся ученые, и педагоги, и богатые филантропы, проникнувшиеся искренней любовью к страдающему человечеству. Пришли сюда и любопытные, которых прельщала новизна дела; приплелись бедняки, не знавшие, куда преклонить голову; явились и лентяи, хотевшие прожить счастливо без труда; и пройдохи, которые рассчитывали извлечь для себя выгоды из этой новой и необычной затеи.

Свою колонию Оуэн назвал «Новая Гармония». Все члены этой общины имели право на одинаковую пищу, одежду, на одинаковое жилище и воспитание детей и все получали право на одни и те же выгоды. Но дружелюбных отношений между членами общины не образовалось. Было много обид, жалоб и ссор. Члены колонии разбились на отдельные кружки. Более воспитанные и утонченные держались в стороне, не желая сближаться с более грубыми людьми. К труду многие относились с явным презрением, работая как бы поневоле. Добровольный труд не казался для всех членов общины привлекательным.

Оуэн говорил, что нужно с крайней терпимостью относиться к людям, одержимым болезненной ленью, что те, кто уклоняются от труда, заслуживают сожаления. Однако людей, страдающих болезненной ленью, в общине было очень много. Недаром же многие шли в колонию только затем, чтобы пожить сытой, довольной жизнью без труда и без забот. Люди, искренне проникнутые взглядами Оуэна, работали, но их стал тяготить труд: не затем они шли сюда, чтобы работать на бездельников. В этой общине «совершенного равенства» жизнь ничем не отличалась от жизни окружающего их мира; здесь, как и там, были люди трудолюбивые и лентяи, и одни работали на других. Здесь царили те же недружелюбие, вражда и зависть, как в окружающем мире. Настоящего равенства не было, и, видимо, все члены колонии тяготились этой жизнью, основанной, казалось бы, на новых, разумных началах.

Наконец несогласия и ссоры между членами колонии привели к тому, что она окончательно распалась. «Новая Гармония» погибла. И погибла потому, что для жизни, основанной на новых началах, нужны и новые люди, не зараженные привычками и предрассудками старого мира, буржуазного общества. Таких людей неоткуда было взять. Колония погибла, потому что ее члены принесли с собой из окружающего мира все дурные наклонности, соперничество и дух вражды, нетерпимость и любовь к праздности.

Привычки и характеры людей создаются годами. Их нельзя, подобно старому изношенному платью, сбросить у преддверия новой жизни, как предполагал Роберт Оуэн. И он наконец должен был признать, что опыт ему не удался.

Оуэн вернулся в Англию. Здесь его ждал холодный прием со стороны крупных фабрикантов, лордов и других богатых и влиятельных людей. Они стали бояться этого неисправимого мечтателя, который истратил почти все состояние на свои безумные затеи. Но рабочие, получившие, наконец, в Англии право объединяться в союзы, встретили его с восторгом. Они могли теперь заявлять о своих требованиях, но еще смутно понимали, в чем должны заключаться эти требования. Забитые и голодные рабочие еще не знали, каким путем идти, чтобы добиться улучшения своей тяжелой жизни. Кто мог научить их? Кто, как не Роберт Оуэн, близко знакомый с положением трудящихся, мог. указать им выход из нищеты и горя? И везде, на всех митингах и собраниях, рабочие со страстной надеждой ждали его появления и жадно ловили каждое его слово.

• Предыдущая
• 33/50
• Следующая