Побеги, тюремные игры - Кучинский Александр Владимирович - Страница 58

При одном из наиболее распространенных шансов, так называемом «баламуте», карты располагались в нужном порядке. Тасовка производилась таким образом, что те карты, которые в нее всовывались, — из нее же и вынимались, а потом ставились на прежнее место. Получалось впечатление настоящей тасовки, а в конечном результате колода оставалась нетронутой. В некоторых случаях для той же цели делался так называемый «клин» — те карты, которые при подобной тасовке должны оставаться нетронутыми, слегка подрезались с угла вдоль карты так, что карта становилась немного уже. При тасовке вытаскивались только те карты, которые не подрезаны.

Почти то же, что и «баламут», представлял из себя так называемый «пятерик». Но он был сложнее и служил для тех, кого нельзя было взять на «баламут». Вместо клина часто делался так называемый «запус». Колода подбиралась в нужном порядке и потом делилась пополам — в одну часть собирали все нечетные карты, а в другую — четные. Четные карты слегка подтачивались с концов стеклом или бритвой. При тасовке следовало захватить ровно половину (16 карт) и вкладывать их так, чтобы каждая карта попадала через одну на свое место. В следующий раз бралась опять половина и опять всовывалась через одну. При следующей перекладке карты снова попадали на свои места. Такая тасовка требовала большой сноровки. Она шла очень быстро и давала полную иллюзию настоящей. Когда партнер снимал колоду, что могло спутать игру, одна из половинок слегка сгибалась в руке, а потом колода еще раз незаметно перекладывалась на старое место.

При игре в «стос» чрезвычайно важно знать, какая карта падает «в лоб» (первая), и правильно выбрать ее при подрезке. Для этой цели существует целый ряд способов. Например, из колоды выбираются все валеты и слегка сгибаются с углов. При подрезке стараются попасть под карту, на которой лежит валет. Теперь валет угадан.

Если колода новая, рубашку карты натирают воском до блеска и при подрезке, когда колода снимается, на рубашке получается смутное отражение нижней карты, которая должна идти «в лоб». В некоторых случаях на части карт — предположим, на всех «фигурах» — с краю делаются легкие надрезы или так называемый «ёрш» (слегка зазубренные края карты натираются воском), который легко нащупать рукой подрезывающему (при подрезке карту следует держать несколько косо и «щупать» края верхней карты).

Играющий приблизительно ориентировался в том, какая карта упадет «в лоб». В самодельных картах возможно «насыпное очко». В обычной семерке место, в котором в восьмерке должно быть очко, натиралось сальной свечкой и из него переводилось через трафаретку очко из сажи жженого белого хлеба. Получалась обычная восьмерка. Если необходимо сделать семерку, очко быстро стиралось. Однако клееное очко и «галантину» шулеры применяли редко, ибо эти приемы были слишком известны.

Многие шулеры имели свои личные наработки и производственные секреты, которыми поделиться не спешили. Партнер, заметив, что его «берут даром», имел право в любое время остановить игру: «Твой номер старый». В этом случае он должен был указать способ, каким его обыгрывали. Если он указывал его правильно, то выигрыш полностью оставался за ним.

Прописка в нынешнем ее понимании — издевательская проверка новичка, который впервые попал в места лишения свободы. Она вошла в моду в 30-е годы и была далека от истязаний.

Классическая тюремная прописка — своеобразный экзамен для новобранца. Она знает множество примеров и хитрых уловок, которым подвергался испытуемый. Скажем, тюремная этика не позволяла зекам допытываться у новичка, кто он, когда и за что попал в камеру. Не поощрялось и любопытство по поводу числа ходок. Но для проверки его лагерного опыта братва затевала развлечение. Как правило, прописка начинается с вопросов. Едва зек-новичок переступал порог, оказываясь один на один с абсолютно чужим миром, как к нему подходил какой-то шустрый малый и участливо спрашивал:

— Мать продашь или в задницу дашь?

Столь странное знакомство имеет множество разновидностей: «Тебе привет от Прасковьи Федоровны передали?», «Что будешь кушать — мыло со стола или хлеб с параши?» От того, какой будет ответ, зависела и судьба зека. Правильный ответ отрицает любой выбор или же показывает ознакомленность с подобными традициями: «Мать не продается, жопа не дается». «Ссу стоя, сру сидя» («Прасковья Федоровна» на воровском жаргоне — тюремная параша). «Стол не мыльница, параша не хлебница». Таких характерных вопросов масса.

Но это только словесный экзамен. Гораздо хуже для новичка, если с ним начинают производить подозрительные манипуляции. Например, ему подавали нитку: «Перевяжи яйца и прыгни с верхних нар». Зек должен был снять штаны, обмотать ниткой мошонку, вскарабкаться на верхний ярус, закрепить конец нитки и сигануть вниз. Опытный арестант без боязни и стеснения проделывал эту хитрую процедуру: нитка обязательно должна была порваться. Новоприбывшему зеку могли приказать повторить «подвиг Гастелло» с третьего яруса. Опытный зек прыгал вниз головой и падал на руки братвы. Новичок робко отнекивался и в конце концов оказывался избитым.

Тюремный закон запрещал травмы при прописке. Но это было до недавнего времени. Неписаные блатные традиции еще сохранились в «черных» (воровских) зонах. Однако в «красных» зонах и камерах, где власть держат фраера (бандиты, убийцы, вымогатели и др.), прописка уже давно стала не столько экзаменом, сколько развлечением. Издевательство над зеком встречается там, где нет жестких тюремных обычаев.

Игра, в которой новичку предлагают выдергивать одну из трех спичек, зажатых в ладони. Если он вытянул самую короткую, то он с завязанными глазами должен угадывать, кто наносит ему удары. В большинстве случаев «спичечный шулер» изначально обрекает игрока на поражение. Все спички оказываются короткими.

Вот один из фрагментов игры в следственном изоляторе.

К новоприбывшему зеку, с опаской взирающему на всех и вся, подходят два человека:

— Не грусти, земеля. Давай сыграем.

— Я не хочу играть.

— И я не хочу, и он не хочет. Но надо. Тебя нужно прописать.

И начинается сцена традиционного игрового истязания. Угадать ударившего зека невозможно, так как опытные зеки имеют договор между собой. Новичка колотят с каждым разом все сильней. В правильных хатах эта игра не популярна, так как почти обязательно подразумевает жестокость. В беспредельной камере — другое дело. По тюремным правилам в «три товарища» сражаются до первой крови, но в пылу азарта очень легко перейти дозволенную черту. Под конец игры новичка могут ударить по гениталиям или в глаза. Все зависит от настроя «экзаменаторов». Случалось, что после такой прописки начинающий зек поступал в санчасть.

Камерная игра, распространенная среди несовершеннолетних. Новичку предлагают закутать голову в пиджак и через рукав угадывать различные предметы. Зек послушно набрасывает пиджак, один из «окулистов» услужливо поддерживает рукав, чтобы испытуемый мог наблюдать через узкое отверстие за предметами, которые поочередно подносятся к рукаву. Из пиджака доносится глухое: «коробка спичек», «карандаш», «дуля» и так далее. В один из моментов, когда новичок немного расслабляется и действительно принимает все происходящее за игру, кто-то наливает в рукав воду. Случается, что перед рукавом снимают штаны и показывают «пациенту» половой член. Тот правильно называет этот предмет и тут же получает в глаз теплую противную струю.

Разновидностью этой игры может быть и такая ситуация, которую называют «Пропади, копейка». Трое зеков, среди которых и новичок, растягивают за края пиджак. В середину пиджака бросают монету, и ведущий, играющий роль фокусника, обещает незаметно похитить монету. Кто первый заметит пропажу монеты, тот и выигран. «Фокусник» начинает громко бубнить: «Пропади, копейка. Пропади, копейка…» Новичок во все глаза наблюдает за копейкой, а в это время кто-то из игроков, поддерживая пиджак лишь одной рукой, расстегивает штаны и мочится на новичка. Тот замечает подвох, когда штаны полностью намокли. Он отбрасывает пиджак, но облегченный зек уже успел застегнуть штаны. Камера давится со смеху, а мокрый зек поспешно и с отвращением сдирает с себя штаны.