Паханы, авторитеты, воры в законе - Кучинский Александр Владимирович - Страница 19

Когда МВД и КГБ начали активно наступать на лидеров криминального мира, новой «сучьей войны» не последовало. Молодое поколение избрало гибкую политику, и лишь старые воры продолжали нести свой крест и кровью защищать прежние устои. Многие поплатились за это жизнью. Раритет блатного мира Василий Бабушкин по кличке Бриллиант, который ни дня не проработал на державу, погиб в «Белом Лебеде». Он отказался идти на какой-либо компромисс и нарушить хотя бы один пункт блатного закона. В конце концов его нашли в камере повешенным. По оперативной информации, администрация лагеря намеренно ослабила контроль за Бриллиантом, что позволило киллеру беспрепятственно задушить семидесятилетнего вора.

До сих пор сохранились воры, которые выжили и сохранили верность классическим принципам. Их называют нэпманскими ворами. Все остальные — новые воры. Нынешние воры стремятся маскировать свой криминальный образ жизни и зачастую выдают себя за законопослушных граждан.

Если раньше законник каждые два-три года должен был наведываться в зону, чтобы не забывать вкус баланды и запах параши (средний срок отбытого наказания у вора достигал 13–15 лет), то сегодня лидеры уголовного мира вообще сторонятся колоний. В 1988 году специалисты ВНИИ МВД СССР установили, что каждый восьмой вор в законе не имел судимости. Большего парадокса блатная история еще не знала. Известен случай, когда законник даже подал в суд на офицера милиции, который в интервью назвал его «криминальным авторитетом». И выиграл процесс!

Между двумя воровскими лагерями идет борьба. Новые воры постепенно вытесняют старые обычаи. Устав блатного мира разрушают, но взамен ничего не создают. Воровской мир начинает жить по новому своду правил, где благородство может спокойно уживаться с подлостью. Главный удар по классическому уставу нанесли кавказские воры (их называют лаврушниками и пиковыми). Они чтят лишь свои национальные традиции и, в отличие от великоросской братвы, не собираются ими жертвовать.

Ниже приводятся классические законы и традиции блатного братства. Конкретного автора у них нет — это коллективное творчество.

Прежде всего, устав воровского братства запрещал вору трудиться на государство. Он должен или воровать, или же сидеть. Отказ блатного лидера работать автоматически подразумевал ШИЗО или карцер. Через штрафные изоляторы и карцеры прошли все русские воры. Особенно сильно им доставалось в послевоенные годы, когда возрождавшаяся из руин страна забыла о прежних статусах блатарей. Их выгоняли на стройки народного хозяйства и заставляли строить общежития, больницы, свинофермы и тому подобное. Причем, не на бригадирских должностях, а на обычных, мужицких. Чтобы окончательно унизить и растоптать вора, его насильно заставляли возводить милицейские ДОСы — дома офицерского состава. Большинство законников сломалось и начало работать. Они превратились в сук: обратной дороги для них уже не было.

Примечательно, что трудовая деятельность до коронации «косяком» не считалась. Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр трудовую биографию начинал трактористом и бульдозеристом в Нижегородской губернии, затем прибыл по лимиту в Москву и записался в строительную бригаду. Молодость не менее авторитетного вора Геннадия Корькова проходила в сельских строительных организациях. А судьба Сергея Шевкуненко вообще оказалась легендарной. Уголовный авторитет в прошлом был киноартистом. История блатного мира полна самых разных курьезов и неожиданностей.

В 1973 году сотрудница «Мосфильма» Полина Шевкуненко в преддверии постановки трехсерийного фильма «Кортик» привела на кинопробу своего сына. Четырнадцатилетний Сергей с успехом выдержал просмотр и стал главным героем «Кортика». Этот успех был продолжен. Экранизация второй повести писателя Рыбакова «Бронзовая птица» подарила парню всесоюзную популярность. А после фильма «Золотая речка» в будущей кинокарьере Сергея Шевкуненко уже никто не сомневался. Но очень скоро за ним стали охотиться не режиссеры, а милиционеры.

Вначале Сергей получил два года за драку, но суд отсрочил приговор. Спустя два года следует очередная «ошибка молодости» — хищение государственного имущества. После лагерной ходки актер полностью ушел в блатную романтику и вскоре получил статус рецидивиста. В зоне он примкнул к воровскому окружению и зарабатывал себе авторитет отказом работать. В 1986 году Шевкуненко даже пытался бежать из лагеря, но последнее ограждение взять не смог. Эта попытка обошлась ему в дополнительные три года.

Отсидев «от звонка до звонка», бывший Миша Поляков (герой популярной трилогии) вернулся в Москву, сколотил банду и стал рэкетировать торговлю и автосервис в районе улицы Мосфильмовской. В начале 90-х уголовный розыск арестовал Шевкуненко за ношение огнестрельного оружия и отправил его обратно в лагерь. В следственном изоляторе Сергей прошел коронацию и получил воровские клички Шеф и Артист. После выхода на свободу Артист прожил недолго. Он попал под очередной передел своих владений и принял вызов местных беспредельщиков. В середине февраля 1995 года наемные убийцы ворвались в квартиру на Мосфильмовской, где проживал Артист с матерью, и расстреляли его из пистолета. Затем киллеры прикончили последнего свидетеля — 76-летнюю Полину Шевкуненко.

Новые блатари не гнушаются легальной трудовой деятельности, выдавая себя за послушных налогоплательщиков. Многие криминальные авторитеты нашли свое место в банковских сферах. Это очередная дикость нашей кредитно-финансовой системы. Чтобы вернуть кредит и сохранить реноме, банкиры обращаются не в арбитражные суды или прокуратуру, а к вору или бандиту. Впрочем, такая картина наблюдается не только в финансовых сферах.

До 50-х годов доступ к воровскому титулу был жестко ограничен. Блатной орден не стремился к бездумному пополнению своих рядов. Заветную корону, которая служила символом профессиональной преступности довоенной России, мог получить далеко не каждый воровской авторитет. Классическая коронация сопрягалась со многими формальностями. Одного желания было недостаточно. Требовались безупречное, по блатным понятиям, прошлое и рекомендации нескольких воров в законе.

В нынешнем воровском клане корону можно попросту купить. Подобное явление шокировало нэпманских блатарей. Первыми продавать блатную корону начали кавказские воры. Сумма воровского титула колебалась от нескольких десятков тысяч долларов до нескольких миллионов. В нижнетагильской ИТК-17 вор по кличке Хазар продал корону Леониду Заболотскому за 30 тысяч долларов, которые он обещал вложить в общак. Но, по некоторым данным, большую часть этой суммы Хазар оставил себе.

Пополнение воровских касс подобным образом русские блатари не приветствовали. Зная беспринципность пиковых, они не спешили внять их рекомендациям по поводу очередного претендента и зачастую отказывались короновать ставленника кавказских воров. Известны случаи, когда грузинские законники, пытаясь усилить свое влияние в лагере или тюрьме, принимали в воровской клан безо всяких блатных формальностей. Иногда коронация проходила в таком спешном порядке, что на выяснение «косяков» просто не хватало времени. Вопреки всем правилам и законам, авторитетный вор мог единолично короновать претендента.

Доступность титула привела к тому, что на Кавказе почти в каждом районе имеется свой вор в законе. По данным органов МВД, воровской клан состоит из русских блатарей лишь на треть, несколько процентов отводится украинским, белорусским и прибалтийским ворам, остальная часть принадлежит кавказцам.

Блатная элита сознательно лишала себя всех человеческих привязанностей, которые могут стать уязвимым местом. В блатном мире было не принято обзаводиться семьей. До 70-х годов законникам запрещалось жениться, иметь детей и даже поддерживать связь с родителями. Считается, что известная татуировка «Не забуду мать родную» имеет несколько иной смысл. Под «матерью» понималась воровская семья, которая вскормила и воспитала авторитета. Супружеские узы расценивались, как первый шаг к измене. Вор, имеющий жену и детей, мог в любой момент завязать, отойти от воровского промысла. История блатного мира богата подобными примерами. Поначалу воровское братство карало изменников смертью, затем стало их изгонять из своих рядов и, наконец, вовсе перестало обращать на супружество внимание.