Судьбы и сердца - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/68
• Следующая

И есть ошибка главная у нас.

И чтоб не кончить на душевной скупости,

Давай же скажем: «Хватит! Наплевать!»

Возьмем и будем делать кучу глупостей,

Да, да, десятки самых чудных глупостей

И ничего не будем обсуждать!

Я ПРОВОЖУ ТЕБЯ

О, как ты щебечешь весело,

И как хлопотлива ты:

Жакетку на стул повесила,

Взялась поливать цветы,

С мебели пыль смахнула,

Заварку нашла на окне

И, как бы вскользь, намекнула

На нежность свою ко мне.

Вся из тепла и света,

Ты улыбаешься мне.

А я от улыбки этой

В черном горю огне!

А я сижу и не знаю:

Зачем вот такая ты?

И просто сейчас страдаю

От этой твоей теплоты.

Как много ты произносишь

Сейчас торопливых слов!

То дразнишь, то будто просишь

Откликнуться на любовь.

Грозишься, словно кометой,

Сердцем мой дом спалить.

А мне от нежности этой

Волком хочется выть!

Ну, как ты не чувствуешь только

И как сама не поймешь,

Что нет здесь любви нисколько

И каждая фраза — ложь!

Хуже дурной напасти

Этот ненужный фарс.

Ведь нет же ни грамма счастья

В свиданье таком для нас,

И если сказать открыто,

Ты очень сейчас одна,

Ты попросту позабыта

И больше ему не нужна.

А чтобы не тяжко было,

Ты снова пришла ко мне,

Как лыжница, что решила

По старой пойти лыжне.

Как будто бы я любитель

Роли «чужая тень»,

Иль чей-нибудь заместитель,

Иль милый на черный день!

Но я не чудак. Я знаю:

Нельзя любить — не любя!

Напьемся-ка лучше чаю,

И я провожу тебя.

Сегодня красивый вечер:

Лунный свет с тишиной,

Звезды горят, как свечи,

И снег голубой, голубой…

В мире все повторяется:

И ночь, и метель в стекло.

Но счастье не возвращается

К тем, от кого ушло.

Всем светлым, что было меж нами,

Я как святым дорожу.

Давай же будем друзьями,

И я тебя провожу!

Я МЕЛКОЙ ЗЛОСТИ В ЖИЗНИ НЕ ИСПЫТЫВАЛ

Я мелкой злости в жизни не испытывал,

На мир смотрел светло, а потому

Я ничему на свете не завидовал:

Ни силе, ни богатству, ни уму.

Не ревновал ни к радостному смеху

(Я сам, коли захочется, — смеюсь).

Ни к быстрому и громкому успеху

(И сам всего хорошего добьюсь).

Но вы пришли. И вот судите сами:

Как ни смешно, но я признаюсь вам,

Что с той поры, как повстречался с вами,

Вдруг, как чудак, завидую вещам!

Дверям, что вас впускают каждый вечер,

Настольной лампе, сделанной под дуб,

Платку, что обнимает ваши плечи,

Стакану, что коснулся ваших губ.

Вы усмехнетесь: дескать, очень странно,

Вещь — только вещь! И я согласен. Да.

Однако вещи с вами постоянно.

А я — вдали. И в этом вся беда!

А мне без вас неладно и тревожно:

То снег, то солнце чувствую в крови.

А мне без вас почти что невозможно.

Ну хоть совсем на свете не живи!

Я мелкой злости с детства не испытывал,

На мир смотрел светло, а потому

Я ничему на свете не завидовал:

Ни славе, ни богатству, ни уму!

Прошу вас: возвратите мне свободу!

Пусть будет радость с песней пополам.

Обидно ведь завидовать вещам,

Когда ты человек и царь природы!

ВЫСОТА

Под горкой в тенистой сырой лощине,

От сонной речушки наискосок,

Словно бы с шишкинской взят картины,

Бормочет листвой небольшой лесок.

Звенит бочажок под завесой мглистой,

И, в струи его с высоты глядясь,

Клены стоят, по-мужски плечисты,

Победно красою своей гордясь!

А жизнь им и вправду, видать, неплоха:

Подружек веселых полна лощина…

Лапу направо протянешь — ольха,

Налево протянешь ладонь — осина.

Любую только возьми за плечо.

И ни обид, ни вопросов спорных.

Нежно зашепчет, кивнет горячо

И тихо прильнет головой покорной.

А наверху, над речным обрывом,

Нацелясь в солнечный небосвод,

Береза-словно летит вперед,

Молодо, радостно и красиво…

Пусть больше тут сухости и жары,

Пусть щеки январская стужа лижет,

Но здесь полыхают рассветов костры,

Тут дали видней и слышней миры,

Здесь мысли крылатей и счастье ближе.

С достойным, кто станет навечно рядом,

Разделит и жизнь она и мечту.

А вниз не сманить ее хитрым взглядом,

К ней только наверх подыматься надо,

Туда, на светлую высоту!

РАЗРЫВ

Битвы словесной стихла гроза.

Полные гнева, супруг и супруга

Молча стояли друг против друга,

Сузив от ненависти глаза.

Все корабли за собою сожгли,

Вспомнили все, что было плохого.

Каждый поступок и каждое слово —

Все, не щадя, на свет извлекли.

Годы их дружбы, сердец их биенье —

Все перечеркнуто без сожаленья.

Часто на свете так получается:

В ссоре хорошее забывается.

Тихо. Обоим уже не до споров.

Каждый умолк, губу закусив.

Нынче не просто домашняя ссора,

Нынче конец отношений. Разрыв.

Все, что решить надлежало, решили.

Все, что раздела ждало, разделили.

Только в одном не смогли согласиться,

Это одно не могло разделиться,

Там, за стеною, в ребячьем углу,

Сын их трудился, сопя, на полу.

Кубик на кубик. Готово! Конец!

Пестрый, как сказка, вырос дворец.

— Милый! — подавленными голосами

Молвили оба. — Мы вот что хотим…

Сын повернулся к папе и маме

И улыбнулся приветливо им.

— Мы расстаемся… совсем… окончательно,

Так нужно, так лучше… И надо решить.

Ты не пугайся. Слушай внимательно:

С мамой иль с папой будешь ты жить?

Смотрит мальчишка на них встревоженно.

Оба взволнованы… Шутят иль нет?

Палец в рот положил настороженно.

— И с мамой и с папой, — сказал он в ответ.

— Нет, ты не понял! — И сложный вопрос

Каждый ему втолковать спешит.

Но сын уже морщит облупленный нос

И подозрительно губы кривит…

Упрямо сердце мальчишечье билось,

Взрослых не в силах понять до конца.

Не выбирало и не делилось.

Никак не делилось на мать и отца!

Мальчишка! Как ни внушали ему,

Он мокрые щеки лишь тер кулаками,

Никак не умея понять: почему

Так лучше ему, папе и маме?

В любви излишен всегда совет.

Трудно в чужих делах разбираться.

Пусть каждый решает, любить или нет,

И где сходиться, и где расставаться,

И все же порой в сумятице дел,

В ссоре иль в острой сердечной драме

Прошу только вспомнить, увидеть глазами

Мальчишку, что драмы понять не сумел

И только щеки тер кулаками.

КОГДА МНЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ В ЛЮДЯХ ДУРНОЕ…

Когда мне встречается в людях дурное,

То долгое время я верить стараюсь,

Что это скорее всего напускное,

Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,

Стремлюсь я поверить, забыв про укор,

Что лжец, может, просто большой фантазер,

А хам он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,

Возможно, по глупости разболтался,

А друг, что однажды в беде не помог,

Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.

Иными тут мерками следует мерить.

Ужасно не хочется верить во зло

И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,

Нередко стараешься волей-неволей

В душе своей словно бы выправить их

И попросту «отредактировать», что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.

И сколько порой ни насилуешь душу,

А гниль все равно невозможно никак

Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

• Предыдущая
• 34/68
• Следующая