Помело и волшебная шишечка от кровати - Нортон Мэри - Страница 18

• Предыдущая
• 18/28
• Следующая

— А разве вы не помните что-нибудь наизусть?

— Ничего стоящего. Одну или две вещи. О боже, это я во всем виновата! Мне было любопытно, действительно ли заклинания не изнашиваются. Никогда не думала, что все начнется сначала.

— Ну, пожалуйста, мисс Прайс, давайте попробуем! — не отставала Кери. — Всего один разок! Больше мы никогда не попросим. Ведь мы сдержали слово и никому не рассказали, что вы колдунья! А вы своего слова не держите, поэтому какая теперь разница, расскажем мы кому-нибудь или нет…

— Кери! — воскликнула мисс Прайс, вставая. Ее глаза странно засияли, а длинный тонкий нос, казалось, стал еще длиннее и тоньше.

Кери в страхе отпрянула.

— Ой, мисс Прайс, — пробормотала она извиняющимся тоном.

— Если я хотя бы на минуту, — проговорила мисс Прайс сквозь зубы, медленно приближаясь к Кери, — всего на одну минуту поверила…

— Не верьте! — поспешно воскликнула Кери. — Мы никому не скажем! Никогда! Ведь мы обещали, а кроме того, мы вас так любим… Но все же, — добавила она несколько смелее, — справедливость есть справедливость.

Мисс Прайс пристально смотрела на Кери еще минуту или две, затем снова опустилась на стул. Она сразу стала какой-то усталой и печальной.

— Строго говоря, — сказала она, — я профессионально непригодна. Еще тогда мне нужно было наложить на вас хорошее заклятие и заставить замолчать раз и навсегда. Но теперь слишком поздно. — Она вздохнула.

Кери осторожно погладила руку мисс Прайс.

— Не волнуйтесь, — успокоила она ее, — все будет хорошо.

— Строго говоря, — поддержал Чарльз, — вы профессионально очень даже пригодны! Что надо!

— Вы правда так думаете? — недоверчиво спросила мисс Прайс.

— Конечно! — заверила ее Кери. — Не расстраивайтесь. Вы снова все вспомните, главное — настроиться.

— Вы думаете, я смогу? — устало спросила мисс Прайс. — Вы не просто так говорите?

— Мы знаем, что вы сможете, — убежденно кивнула Кери.

Мисс Прайс поправила прическу.

— Мне хочется надеяться, что вы правы, — сказала она уже своим обычным голосом. — Опыт у нас кое-какой есть, поэтому если мы поедем в действительно интересное и познавательное место, а кроме того, будем очень осторожны, — она обвела детей мрачным взглядом и вздохнула, — одно путешествие в прошлое вряд ли кому-то сможет повредить.

Во времена царствования короля Карла Второго в Лондоне жил чародей……

Шесть точек поставлены здесь для того, чтобы читатели успели вспомнить, что такое чародей.

Чародей жил в маленьком домике в Чипплгейте. Комната его находилась в верхнем этаже, и подниматься туда приходилось по узкой крутой лестнице. Чародей был очень нервным человеком и не выносил дневного света. На это были две важные причины. Во-первых, в детстве чародей ходил в подмастерьях у другого чародея. Старый волшебник был толстым веселым человеком, но в присутствии посетителей становился надутым и важным, будто сова, кутался в длинную темную мантию, отороченную мехом, — в общем, делал все необходимое, чтобы вызвать уважение и благоговейный трепет. Он выглядел таким же неприступным, как мэр, и таким же мрачным, как прокурор.

Молодой чародей, которого, кстати сказать, звали Эмилиус Джонс, работал очень усердно, стараясь досконально изучить таинственное ремесло. А работы было много. Именно он холодными лунными ночами ловил на кладбище кошек, бродил по речным берегам в поисках семи белых камней одинакового размера, обмытых последней волной прилива. Именно он толок в ступе травы и ползал по водостокам за крысами.

А старый чародей посиживал себе у огня, положив ноги на табуретку, попивал белое сухое вино и, кивая головой, приговаривал: «Неплохо, неплохо, мой мальчик».

Молодой чародей часами работал при свете свечей, изучая небесные карты и учась читать судьбы людей по звездам. Он крутил глобус на подставке из черного дерева до тех пор, пока голова у него тоже не начинала кружиться. Душными вечерами он бродил по пыльным дорогам, разыскивая медяниц, гадюк и полосатых улиток. Ему приходилось взбираться на высокие башни за летучими мышами, воровать в церквях воск, чтобы наделать свечей, продувать выпачканные зеленой слизью пробирки и склянки — и так на протяжении многих часов, пока кровь не начинала стучать у него в ушах, а глаза вылезать из орбит.

Когда старому чародею настала пора умирать, он послал за своим подмастерьем. Едва тот пришел, чародей сказал ему:

— Мой мальчик, я должен тебе кое-что открыть.

Эмилиус положил руки, покрытые пятнами, на колени и почтительно опустил глаза.

— Да, сэр? — прошептал он.

Старый чародей устроился поудобнее на подушке.

— Это о волшебстве, — объяснил он.

— Да, сэр? — повторил Эмилиус.

Волшебник лукаво улыбнулся в потолок:

— Так вот. Никакого волшебства нет.

Эмилиус поднял на него изумленный взгляд.

— Вы имеете в виду… — начал было он.

— Я имею в виду то, — спокойно перебил старик, — что сказал.

Когда Эмилиус слегка пришел в себя (полностью, надо сказать, он так никогда и не оправился), старый чародей продолжил:

— Все равно это доходное дело. Я содержал жену и пятерых дочерей в Дептфорде с экипажем, четверкой лошадей, пятнадцатью слугами, французским учителем музыки… Даже своя небольшая барка ходила у меня по реке! Три дочери удачно вышли замуж. Два зятя работают в суде, а третий — на Ломбард-стрит. — Старик вздохнул. — Твой отец, упокой Господь его душу, щедро заплатил мне за твое ученье. Если я и бывал суров, то это лишь из чувства долга перед ним. Дела мои в порядке, семья обеспечена, так что это помещение и все, что в нем есть, я оставляю тебе.

Он сложил руки на груди и замолчал.

— Но… — нерешительно начал Эмилиус. — Я ведь ничего не знаю! Как изготовляется приворотное зелье, например…

— Подкрашенная вода, — усталым голосом ответил чародей.

— А предсказания будущего?

— Детская игра. Если не вдаваться в детали, то все, что бы ты ни предсказал о будущем, рано или поздно сбудется. А если и не сбудется, волноваться об этом не стоит. Они все равно забудут. Выгляди торжественно, не убирай комнаты чаще одного раза в год, вспомни латынь, которой тебя учили в школе, смажь глобус, чтобы он крутился плавно, — и… да улыбнется тебе удача!

Это было первой причиной, почему Эмилиус был нервным человеком.

Вторая причина заключалась в том, что в царствование доброго короля Карла все еще была мода отправлять ведьм, колдунов и вообще тех, кто имел хоть какое-то отношение к волшебству, на виселицу. Таким образом, Эмилиус вполне мог по милости недовольного посетителя закончить свою жизнь вовсе не так, как бы ему хотелось.

Он бы с удовольствием вышел из дела, но все его наследство было потрачено на изучение магии. Кроме того, Эмилиус не обладал достаточно сильным характером, чтобы начинать все сначала. Из-за этих страхов и волнений Эмилиус состарился раньше времени. Он был худым и ужасно нервным. Он вздрагивал, услышав писк мыши, бледнел, увидев блик лунного света, подскакивал на месте, когда в дверь стучался слуга. В тысяча шестьсот шестьдесят шестом году Эмилиусу было тридцать пять лет, но выглядел он, будто древний старик. Когда шум шагов доносился с лестницы, он немедленно начинал бормотать заклинания (те немногие, что знал наизусть), стараясь произвести впечатление на посетителей. Однако если на улице вдруг появлялась королевская стража, Эмилиус в мгновение ока оказывался за клавикордами и принимался музицировать. Это был отвлекающий маневр: Эмилиус притворялся бездарным музыкантом, по чистой случайности унаследовавшим дом чародея.

Однажды вечером, услышав шаги, донесшиеся снизу, он вскочил со стула, наступил на кошку, которая тут же истошно заорала, словно сотня злых духов, схватил пару сушеных лягушек и пучок белены, зажег фитиль, который плавал в миске с маслом, посыпал его серой, отчего тот стал гореть синим пламенем, забормотал какое-то первое пришедшее на ум заклинание и уставился на дверь, готовый в любую секунду принять величественный вид или прыгнуть за клавикорды.

• Предыдущая
• 18/28
• Следующая