Улица становится нашей - Голышкин Василий Семенович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/25
• Следующая

А лось не сразу ее забыл. Приходил на то место, где она его покинула, и долго стоял, немой, прислушиваясь не позовет ли? Потом, тихонько постонав, уходил: голод не тетка — любую беду заставит забыть.

Шло время, и он все реже и реже приходил на место разлуки. А потом и вовсе перестал приходить, забыв, для чего это нужно. Правда, иногда он вспоминал маму, но только во сне, когда возвращалось детство. Однако, проснувшись, тут же забывал то, что видел: животные никогда не помнят своих снов.

Оставшись один, он не пропал: с такими ногами, с такими ушами, с такими зубами, при такой скатерти-самобранке? В тех местах, где обитал лось, у него не было врагов ни среди людей, ни среди зверей.

Вот и сейчас: незнакомая девочка кормит его из своих рук черным хлебом с солью, лакомство, которым она, по совету бабушки, всегда запасается, отправляясь в лес по грибы. Девочка эта — Лялька Сергеева.

Лось поел и ушел, помотав головой, как будто раскланиваясь. Как будто… А почему бы ему и в самом деле не раскланяться с Лялькой? Дикий зверь, животное? Дельфин тоже животное, а некоторые ученые относят его к разумным существам, изучают дельфиний язык. Может, животные все разумные, и этот лось тоже? Вот удача! Тогда его будет легко приручить — и зона пионерского действия «Восток-2» утрет нос зоне пионерского действия «Восток-1»: разведет лосей и заселит ими зарецкие леса. Над тем, где зона возьмет лосей для развода, Лялька не стала ломать голову. Другой… третий… пятый… десятый найдутся непременно. Надо только этого, первого, сохранить в тайне, чтобы не перехватила чужая зона. Она-то сохранит, а вот мама… С мамы она возьмет честное слово: молчать о том, что видела. Ох, нет, не сдержит мама слова. Как только начнет говорить по телефону, так и проговорится. Папа, Сергей Егорович, тот может. Как же быть? Ага, кажется, придумала.

— Мама, — говорит Лялька, когда они возвращаются домой, — давай приготовим сюрприз.

Мама встрепенулась: сюрпризы — это по ее части.

— Кому? Какой?

— Всем. Приручим лося и домой заманим.

Мама опять заволновалась:

— Лося? Этого зверя?

— Ну, какой же он зверь, мамочка. — Лялька покраснела от возмущения. — Совсем ручной. Ты же видела…

Губы Ляльки задрожали от обиды, и мама сдалась: ладно, пусть будет лось. Лесной зверь у них во дворе. И совсем домашний. От посетителей отбою нет. «Мария Семеновна, скажите, как зовут этого… вашего сохатого?» — «Геркулес…»

— Геркулес, — сказала мама вслух.

— Что? — спросила Лялька.

— Геркулес. Мы назовем твоего лося Геркулесом.

Лялька поняла, мама у нее в руках, но на Геркулеса не согласилась.

— Что ты, мамочка, Геркулес — старо. Назовем по-современному… — Лялька задумалась. — Вот… Леший!

Мама согласилась.

— Ну что ж, очень мило. Леший…

Увы, сюрприз не состоялся. За всей этой сценой наблюдали еще чьи-то глаза. И когда Лялька на следующий день пришла в школу, все классы высыпали ее встречать. Что за встреча?

— По поводу лося! — Тот, кто сказал это, хотел доставить Ляльке удовольствие.

Но Лялька нахмурилась. Обида комочком подкатила к горлу. Проглотив его, Лялька спросила:

— Кто сказал?

— Он вот. — Ребята, недоумевая (в чем, собственно, дело?), вытолкнули вперед Женьку Орлова. — Он все видел и слышал.

Женька Орлов ухмылялся: да, он. Взял и сказал. Он ведь не обещал ей, как мама, хранить лося в тайне. И вообще, плевал он на все тайны. «Лосей развести… Лес заселить…» Женька злился. Он терпеть не мог активистов-выскочек.

Ну чего же ты, Лялька, не плачешь? Он бы, честно говоря, заплакал. Эх, Женька, Женька, ну когда же ты отучишься мерить сверстников на свой аршин? Чтобы Лялька Сергеева заплакала!.. Жди — не дождешься. Железная девчонка. И не ты над ней, а она над тобой скорей посмеется. Вот уже, слышишь, хохочет.

— Ой, умру, какой лось? Объездчикова лошадь. Объездчик на поляне пас, а мы с мамой шли… Честное слово.

— Лошадь… Ха, ха, ха… — подхватили ребята.

Женька Орлов стоял как вкопанный. Ну погоди, сейчас он тебе… Сейчас он… О, если бы Лялька знала, что он сейчас с ней сделает. Ее честь, весь ее авторитет был у него в руках, точнее, в его кармане. Стоило Женьке Орлову кое-что достать из кармана — и нет Ляльки — председателя совета отряда имени космонавта Германа Титова, Ляльки — начальника штаба зоны пионерского действия «Восток-2», а есть обыкновенная лживая девчонка.

Женька Орлов сунул руку в карман и, как обжегся, тут же выдернул ее обратно. Вдруг понял, что если поступит так, как задумал, то навсегда, на всю жизнь потеряет к себе уважение как к человеку. Повернулся и молча, сопровождаемый смешками, пошел прочь.

Лялька задумчиво смотрела вслед. Странно, чего хочет этот мальчик? Зачем он выдал ее тайну? Прозвенел звонок и, прервав Лялькины мысли, позвал ее на урок. Она села за парту я под диктовку учителя, написала: «Каким я хочу видеть своего современника». Именно это хотел выведать у нее учитель Степан Иванович, продиктовав тему будущего сочинения. Каким же она хочет видеть своего современника? Лялька достала шариковую ручку и начала: «Идеалом моего современника являются слова «мир и дружба». Слово «убить» для него является глаголом прошедшего времени». Остановилась. Перечитала написанное и ужаснулась: «…являются слова», «является глаголом»… Ужас что!» Поискала другие слова и не нашла. Интересно, где они прячутся? Когда их не ищешь, в разговоре, например, они сами находятся. А захочешь записать — ни за что сразу не дадутся. Ладно, сразу не дадутся, потом вспомнятся. Не в словах дело, а в мыслях.

Итак, каким же она хочет видеть своего современника? Красивым? Ну, это не обязательно. Хотя если честно, то и красивым. А главное, добрым, смелым, умным… Ну, а раньше какая-нибудь Лялька XV столетия не хотела именно такими видеть своих современников? Какая же разница? Неужели, с тех пор как свет стоит, ничего не изменилось в желаниях? Изменилось, Масштабы стали другими. Она, Лариса, хочет видеть такими всех своих современников. Не какого-нибудь одного человека, — даже не один какой-нибудь избранный народ, а всех живущих на земле людей.

Однако — добрый, умный, смелый, образованный — это все как-то неконкретно. Надо раскрыть, в чем, по ее, Лялькиному, разумению, эти качества выражаются. Доброта, например. Ну, доброта, скажем, — это когда не просто отдаешь другому то, что имеешь, а помогаешь другому стать таким, как ты. Ну, а доброта как жалость, просто жалость к птице, зверю, человеку, — без этого она может представить себе своего современника? О, сколько угодно. Едва подумав об этом, Лялька сейчас же представила себе Женьку Орлова, вредного человека. Грачей побил, раз. Ее не пожалел, два. Хорошо, что ему нечем было подтвердить свои слова, а то бы прощай, тайна. Да что там тайна — авторитет! Честное пионерское дала. Угораздило ее сгоряча. Мучается теперь. А все он, Женька Орлов, вредный человек. А ведь он тоже ее современник. Современник, которого она не хотела бы видеть в своих современниках. Нет, не то. Хотела — не хотела, он есть, и от него никуда не денешься, и его никуда не денешь. Другое дело, помочь ему избавиться от недостатков: от зависти, от жадности, от жестокости, от всего того, чего она не хочет видеть в своем современнике. Вот именно, не хочет видеть.

Лялька достает новую тетрадь, склоняется над партой и решительно пишет: «Каким я не хочу видеть своего современника». Она первой заканчивает сочинение и выходит из класса. В коридоре никого. До звонка еще минут пять. Вдруг она замечает Женьку Орлова. Он стоит поодаль и косит на нее глазом. Горький комочек обиды снова подкатывает к горлу.

Женька Орлов направляется в ее сторону. Лялька гордо вскидывает голову. Пусть видит, как она его презирает. Вот он с дурацкой улыбочкой на лице сует ей в руки какую-то карточку и проходит мимо. Лялька смотрит и бледнеет: на карточке — она, лось и мама вдали. Карточка подписана: «Фото И. Орлова». И. Орлов — это Женькин отец, помощник заведующего горфотоателье. А еще, как он сам себя называет, «бескровный охотник». «Охотится» на птицу и зверей с фоторужьем. Только все это неправда. От «бескровного» охотника кровью птиц и зверей за версту пахнет. Об этом весь Зарецк знает. От соседского глаза разве что скроешь? То собаки на Женькином дворе заячьим хвостом разживутся, то кошки тетеревиное крылышко притащат. Дядя Ваня, участковый, сколько раз к Женькиному отцу присматривался: пустой из леса возвращается. Только вот что странно дяде Ване. Как Женькин отец в лес, на фотоохоту, так и Женькина мать туда же: летом — по грибы, зимой — по рябину. Смотришь — тащит корзину. А что там в ней? С обыском не полезешь: закон не велит.

• Предыдущая
• 21/25
• Следующая